Ввинтившись в бушующую высь, Гортензия сделала петлю вокруг своей воспитанницы — и нахлобучила корону обратно на уши Рики.
Однако заклинание пришлось начинать заново.
Вторая попытка пошла быстрее — Фредерика запомнила слова и повторяла уверенней...
Но Сильг с графом всё не возвращались. Гортензия с каждой секундой всё больше боялась, что она тянет слова напрасно, что они так и не вернуться, что они уже погибли там, в этой неизвестной жуткой черноте... Но если они всё еще живы? А проход закроется пусть на секунду раньше, чем им потребуется для возвращения — тогда дорога назад для них навсегда закроется! Они не смогут вернуться никогда!..
Воронка облаков над их головами начала поддаваться заклинанию — медленно сворачивалась тугой улиткой. Дыра между мирами неровно стягивалась в подобие нелепой кляксы, окаймленной ломанным узором молний. Проход сжимался рывками, преодолевая сопротивление с той стороны.
Гортензия сглотнула: осталось прочитать всего одну сточку! Медлить тоже невозможно — иначе опять придется начинать всё заново, и неизвестно, получится ли у них сделать это еще раз... Неизвестно, смогут ли вернуться Сильг и Гилберт, вообще остались ли живы, так опрометчиво уйдя в мир мертвых...
Фредерика, похоже, думала о том же. Гортензия продиктовала последние слова — но драконесса не спешила их повторять, зачарованно смотрела на пульсирующую дыру, неуклонно сжимающуюся в точку, слишком маленькую, чтобы через нее смог пролететь дракон...
— Мама! — выкрикнула драконесса в восторге.
У Гортензии екнуло сердце: чернота выгнулась пузырем, растянулась вновь — и точно пузырь лопнув, выплеснула в мир живых дракониху. Сильг держала своего наездника в лапах, прижимая к себе — она падала, а не летела к земле... Лишь над самой площадью сумела замедлить падение и опуститься, не покалечась.
Фредерика рванула было следом за ней — но Гортензия окликнула, напомнив последние слова заклятья.
И наконец-то проход замкнулся, полыхнув короткой вспышкой. Клубящиеся тучи истаяли под волной невероятной силы ветра.
И этот же порыв сорвал с Фредерики короны — но это было уже совершенно не важно. Люди на земле радостно зашумели — и не было больше грома или молний, чтобы заглушить победные крики.
Приземлившись на площадь, Гортензия перевела дыхание — Гилберт был жив. Да и Сильг не пострадала, только была совершенно измучена кошмарным полетом.
— Я хотел найти его и вернуть назад, — признался ведьме Гилберт, сокрушенно стиснув голову ладонями. — Но у меня не получилось. Он не пошел за мной... Не захотел оставить ее там одну...
— Это не твоя вина, — сказала Гортензия, потрепав его по плечу. — Не надо...
И поспешила отойти, чтобы направившийся к ним князь не увидел ее лица.
Сумерки постепенно рассеивались. Небо светлело, стало видно золотистое зарево — наступал рассвет, и солнце обещало скоро подняться над городом.
Лорен, благодаря помощи колдунов из княжества, постепенно приходил в себя после превращения. Адель тоже оправилась, на груди ее нежился и мурчал от счастья Мэриан. Но взгляд принцессы был полон боли, она задумчиво крутила на пальце перстень с фиолетовым камнем — перстень герцогини, отобранный у призрака колдуньи вместе с телом...
На площади началось какое-то оживление.
— Это король? — воскликнула удивленная Фредерика, непоседливо выкручиваясь из объятий Сильг. Добавила разочарованно: — Какой он старенький!..
Стефан действительно выглядел постаревшим, это было видно даже издалека. Откровения герцогини за одну ночь будто высосали из него десяток лет жизни.
Короля сопровождали колдуны Гильдии и множество рыцарей, покинувших турнирный городок, чтобы со своей стороны пойти на столицу и потеснить демонических чудовищ. Рыцари гиканьем приветствовали дракона — но князь сделал знак своим колдунам-воинам остудить неуместный охотничий пыл.
Маршал Эбер, руководивший армией, завидев сына, пришпорил лошадь:
— Гилберт! — воскликнул он. — Сынок! Хоть ты можешь объяснить мне, что тут за чертовщина происходит?! Изабелла наговорила его величеству бог знает что!..
— Боюсь, отец, — невесело скривил губы в улыбке граф, поднимаясь с места, — когда я расскажу вам всю правду, вы не захотите больше называть меня своим сыном.
— Ты что, тоже умом тронулся? — прямо спросил маршал. — Весь пошел в свою мать, ну что с тобой делать?! Ты же единственное мое дитя! Назовись ты хоть чертовым чернокнижником — ты всё равно останешься моим мальчиком. — Спешившись, обнял пошатнувшегося от усталости графа, похлопал по спине: — Что с тобой? Ты так выглядишь, будто с того света возвратился!
— Лорен! — не поверил собственным глазам король Стефан. И радость встречи в мгновение вернула ему прежние силы и моложавость.
— Отец? — узнал и короля пришедший в себя принц.
Гортензия поймала себя на странном чувстве — ей по-прежнему было сложно осознать, что именно принц Лорен, теперь как две капли воды похожий на свою сестру-близняшку, всё это время был ее помощником Мерианом. Она не могла найти ничего общего между красавцем принцем и тем нелепым пареньком-неумехой. Разве что жесты, взгляд...
— Лорен, ты так сильно изменился! — обнаружил Стефан. — Повзрослел!.. А что с тобой, Адель? Девочка моя? — изумился король, обернувшись к вставшей ему навстречу принцессе. — Ты так похорошела! Но твои волосы... Что произошло?..
В конце растянувшейся процессии, под конвоем чародеев, въехала на площадь герцогиня Эбер. Лицо ее было бледно и неожиданно кротко, лишенное извечного надменного выражения. Но потухшие глаза загорелись вновь, едва взгляд отыскал среди толпы сына, который, объясняясь с отцом, вернулся на ступени храма.
Гилберт вздрогнул, услышав голос матери. Соскочив с седла, герцогиня поспешила заключить сына в объятья, орошая слезами свежие шрамы, шепча слова раскаянья, сбивчиво умоляя о прощении. Гилберт не поднялся ей навстречу, не произнес ни слова. Просто обнял, прижавшись щекой к прохладному шелку платья. Но ей было достаточно этого ответа, герцогиня нежно гладила спутанные, опаленные огнем волосы, улыбаясь сквозь слезы.
Но он вряд ли слышал ее слова, взгляд его был обращен к принцессе. Душившее его раскаянье, переполнившее сердце, ей, кажется, было не нужно. В тот момент принцесса выглядела совершенно счастливой, вновь обретя оплаканного отца, потерянного брата — и даже пушистого любимца, совершившего невероятное путешествие в соседнее княжество. Мэриан, снова запросившись на руки, не находил слов, чтобы выразить свою радость, громогласно мурчал, норовя потереться усатой мордой о подбородок или нос принцессы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
