— Тебе, конечно виднее.
— Давай устраиваться. Выбираешь второй этаж или первый?
Амарела задумчиво посмотрела на Сэнни. Он в непринужденной позе стоял у окна, чуть наклонив голову, серебряные глаза мягко мерцали. И почти ее не бесил. Удивительно.
— Знаешь, этот город такой большой. Давай лучше будем соседями. Не хочу разрушать с трудом возникшее согласие, — решительно сказала она.
Часть вторая. Глава 23
Парень был выше Киарана на голову и выглядел старше. По человеческим меркам он уже не считался подростком, причем достаточно давно.
Узкая найлская физиономия исполосована черным — то ли боевая раскраска, то ли знаки-обереги, такие же, как и у ребят, которые привели Киарана сюда, на заброшенный завод. Из-за перепутанных эманаций, пронизывающих ночь, он не мог точно сказать, есть ли в этой росписи какой-то смысл.
Собственные татуировки Киарана без материной руки потихоньку истаивали, впрочем, люди их уже не видели, даже без отвода глаз.
Старший парень задумчиво смотрел на Киарана, засунув руки в карманы широких парусиновых штанов, покусывал длинную черную прядь и покачивался с пятки на носок. Ребята тесной группкой стояли вокруг и молчали.
— Н-ну, рассказывай, — выговорил, наконец, старший.
— Что рассказывать? — хриплым от долгого молчания голосом спросил Киаран.
— Кто такой, откуда. Как звать. Почему шляешься по улицам во время налета.
— Киаран. Я не местный. Недавно приехал. С сестрой поцапался. Сбежал. Отец погиб. Дома еще братья остались, не знаю, что с ними.
— Из беженцев, значит?
— Типа того.
— Хочешь остаться с нами?
— А вы кто вообще?
— Бойцы невидимого фронта, — старший мрачновато усмехнулся, показав зубы, — Черные охотники. Сражаемся с Полночью.
Ребята зашевелились, встрепенулись, запереглядывались, скашивая глаза на слуа — как-то чужак отреагировал на такое заявление?
Киаран отреагировал честно разинутым ртом:
— Сражаетесь с Полночью? Вы? — оглянулся на ребят, потом опять на старшего. — Но…
— Они не стреляли, да? — усмехнулся тот. — Не палили по тварям, даже факелами не размахивали? А ты заметил, что ни одна тварюка их не тронула?
— Заметил.
— Вот то-то. — Старший кивнул. Протянул руку, положил Киарану на плечо. — Если тебе интересно, расскажу. Но это тайна. Пока у тебя есть возможность выбирать: оставаться с нами и бороться с полуночным нашествием, или отправиться домой, и трусливо ждать, когда Полночь сожрет тебя и всех твоих близких.
— Я… можно остаться?
— Конечно. Я не сомневался, что ты храбрый парень, а не трусливая крыса, которая прячется по подвалам. Пойдем, поговорим. Сандо, Раво, разберите добычу, шмотки в распределитель, продукты Моржу на кухню.
— Да, комиссар! — откликнулись несколько голосов. Группка развалилась, подростки разбежались кто куда.
Старший подтолкнул Киарана в плечо, заставив свернуть в полутемный боковой коридор.
— Не наткнись, арматура торчит.
— Я вижу. — Киаран поднырнул под скрученные ржавые прутья. — Вы прямо тут живете? Прямо в цехах?
— В цехах холодно. Тут комнаты есть, на втором этаже, всякие кабинеты бывшие. Даже мебель осталась. Мы ее, правда, жжем потихоньку. А вообще у нас генератор есть. Откуда, думаешь, тут электричество.
— А вас тут не найдут? Я имею в виду — взрослые?
Ньет рассказывал, что этот район обыскивали, а заброшенный завод осматривал едва ли не сам ньетов человек. Нашли только мусор и следы кострищ, но не самих подростков.
— Тут уже шарили, — парень приподнял провисшие провода, пропуская Киарана на узкую бетонную лестницу, освещенную единственной лампочкой. — Но нас фиг найдешь. Нас есть кому предупредить и есть где переждать.
— Но если вы с полуночными деретесь, то почему прячетесь? Сейчас каждый, кто может держать оружие…
— На это две причины, Киаран. Э, стой, теперь налево, вон дверь. Это моя комната.
Киаран толкнул обитую драной клеенкой дверь и вошел в тесное помещение, заставленное разбитыми железными шкафами и поломанной мебелью. Противоположная стена когда-то состояла из большого решетчатого окна, выходившего прямо в огромный зал цеха. Сейчас большая часть стекол была выбита, и дыры закрывали куски фанеры и сплющенные картонные коробки. В углу, на все тех же сплющенных коробках, валялся расстегнутый спальный мешок и какая-то одежда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В нашей группе есть ребята младше тринадцати лет, — парень закрыл за собой дверь и подошел к одному из шкафов. — Как ты думаешь, позволят ли им взрослые сражаться наравне с собой? Их просто-напросто запрут по подвалам и погребам, а когда они все-таки смогут взять оружие, запрещать будет уже некому. Потому что Полночь к тому времени сожрет наших отцов и матерей. Что ты застрял посреди комнаты, садись вон туда. Есть хочешь?
Киаран сел, куда указали и помотал головой. Клятва клятвой, но…
Неужели они тут и впрямь сами по себе?
— С другой стороны — как ты думаешь, могут ли ребята позволить себе ждать, когда их родителей сожрет полуночная сволота?
Киаран снова мотнул головой.
— Вот и они так думают. Ладно, тогда за встречу. — Парень вытащил из шкафа бутылку, отвинтил пробку и протянул гостю. — Давай, давай, не бойся. Это альсатра пятнадцатилетняя. Что, не пил никогда? Привыкай, иногда придется, если с нами останешься. Для храбрости, для успокоения нервов. На удачу, опять же.
Киаран взял плоскую квадратную бутылку и осторожно понюхал. Аромат оказался едкий, захватывающий дух, одновременно сложный и нежный.
— Давай, выдохни и — ап!
Киаран выдохнул — и глотнул жидкого огня. В груди мгновенно разлилось горячее, язык и горло заломило, защипало… жесткая, приятная боль.
— Молодец. На закусь, — в свободную руку воткнулся обломок шоколадной плитки.
— Вы не верите… что Найфрагир победит? — хрипло спросил Киаран, возвращая бутылку.
— Верим. Именно поэтому мы здесь, а не сидим, сложа руки и прячась за мамину юбку.
Старший щелкнул зажигалкой, озарив оранжевым светом исполосованное то ли краской, то ли битумом лицо с грачиным носом и глубоко посаженными глазами. Киаран приготовился к табачной вони, которой он нанюхался в кабинете у Комрака, но, совершенно неожиданно, на него пахнуло черносливом и сушеными яблоками.
— К сожалению, должен тебя уверить, то, чем занимаются наши военные и все, кто, как ты сказал, способные держать оружие, ведет только к поражению. Ты это понимаешь или будешь спорить?
Киаран моргнул.
— Понимаю, — выговорил он.
— Да? — Старший поднял бровь. — Занятно. Ты, похоже, парень с мозгами. Куришь, нет? Ну, как хочешь. Большинство взрослых умных людей этого не понимают и бьются о Полночь, как о стенку головой. Со стенки сыплется штукатурка и даже вмятины появляются — но ее невозможно ни отодвинуть, ни сломать. Голова сломается раньше, это факт.
— А вы знаете, что надо делать?
— Да, — просто сказал старший и затянулся, — Мы знаем, и уже делаем. Как ты успел заметить, когда шел сюда с ребятами, полуночные твари не тронули вас. И это в разгар налета! Ты удивлен?
— Я думал… может, они чем-то отвлеклись…
— Как же, отвлечешь их от горячей крови! Они не посмели. Они боятся нас. Хотят, но не могут. Руки коротки.
— Но как…
Старший поднял ладонь, останавливая удивленный возглас.
— У нас есть сила. Можешь считать это магией, или защитным экраном, или — как дарцы — благодатью. Называй, как хочешь. Пока охотники вместе — Полночь не в силах нам повредить.
— Невозможно.
— Возможно. Ты еще не то увидишь. Когда ты станешь одним из нас, Полночь шарахнется от тебя, поджав хвост. Будет выть и бесноваться в отдалении, но ничего не сможет с тобой сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Киаран смотрел на человека во все глаза. Тот присел на край столешницы, щурясь в темноту, пуская ароматный дым и мрачновато улыбаясь. Что он говорит!? Неужели, это правда? Киаран знал, что люди действительно иногда обладают немалой личной силой, но тут что-то другое… он вдруг вспомнил часовню в Аркс Малеум и своего легендарного дядю, которого никогда не видел.
