как маленькие рубины.
Маг взял кусок горящей смолы и трижды обвел вокруг них. Испуганные бесенята, увидев, что всякое отступление отрезано, заметались в тревоге. Между тем Веджага-Синг налил что-то из флакона в сосуд с водой, которая вспыхнула, точно спирт, и тотчас выплеснул ее на копошившуюся толпу крошечных существ. Те с криками и свистом кинулись во все стороны, стараясь вырваться из магического круга, но не могли его прорвать. Затем все заволоклось густым черным паром. После этого Веджага-Синг, подняв руки над облаком, повелительно произнес:
— В силу приобретенной мною над низшими существами власти я разрываю нити, связывающие вас с силами зла, и возвращаю в прежнее состояние стихийных духов. Будьте снова духами воздуха и возвращайтесь к свету под руководством великих духов-наставников. Впредь нет вам пути в мрачные бездны, где вы прозябали. С этой минуты повелеваю вам забыть о пребывании в областях сатанинских и о нечистых деяниях, совершавшихся вами. Отныне вы будете делать только одно добро. Да рассеется мрак и даст место свету!
Широкий голубоватый луч сверкнул из руки мага и точно рассек черный пар, который быстро рассеялся, а присутствовавшие с восхищением любовались происшедшей метаморфозой.
Тела Кокото и его соратников утратили свою плотность и стали голубовато-прозрачными, красные глазки сделались серовато-голубыми, остроконечные же мордочки превратились в детские личики, и над челом каждого сверкал маленький огонек, а за плечами трепетали неясно очерченные крылья. Два стихийных духа витали над туманной толпой, чтобы блюсти и направлять ее.
По щекам Мэри струились слезы. Она радостно оглядывала прежних слуг, которые уже не будут делать зла, а начнут подниматься к Богу, творя полезное и доброе. Словно рой бабочек, окружили они свою бывшую повелительницу, и Кокото благодарно прижался прозрачной головкой к ее щеке.
В эту минуту маг распахнул окно. Серебристый свет залил комнату, почувствовался нежный, живительный аромат, и раздалось могучее, торжественное пение. Точно подхваченные стройными музыкальными волнами, прозрачные существа, как легкие пушинки, унеслись в ночную мглу вместе со своими новыми наставниками.
Дрожа от радости и признательности, Мэри обернулась к магу.
— О, как вы добры, учитель! Как вы велики! — лепетала она.
Маг укоризненно покачал головой.
— Нет, дочь моя, я только ничтожный служитель Всемогущего. Истинно велик один лишь Бог, неисповедимый в своей бесконечной премудрости и беспредельном милосердии. Бог, дарующий искупление каждой твари своей, как бы низко та ни пала, и открывающий ей путь к Нему… А теперь займемся Пратисуриа.
По указанию мага сделали новые приготовления. Расставили треножники со смолистыми ветками вокруг разложенной на полу циновки, на круглый столик перед образованным треножниками кругом Веджага-Синг положил свой магический меч и подушечку из тигровой шкуры, а на нее — ожерелье с подвешенным к нему сердцем баядерки, которое украшало статую богини Кали. После этого маг приказал привести тигра и, обращаясь к князю, доктору и Мэри, дружески сказал:
— Вас, друзья мои, я очерчу кругом, который, ограждая, в то же время не помешает вам все видеть. Я вызову Вайрами; она магически связана с тигром, и вследствие этого животное отдано в полное распоряжение злых сил. Да и ты, князь, тоже отчасти связан с этой женщиной, так как она поила тебя своей кровью. Строгая жизнь и полученное тобой посвящение ограждают от нападения фурии, которая жаждет убить тебя, и пора положить конец всему этому.
При этих словах мага князь побледнел и сильно задрожал.
— Правда, я нередко чувствовал присутствие этой женщины и исходивший от нее аромат, пронизывающий насквозь… и даже ощущал, будто она касалась меня. Несколько раз по ночам я видел, что она кружилась возле моей постели в сладострастной пляске и размахивала страшным красным шнуром. Как только я произносил надлежащую формулу, она исчезала, но в ее глазах светилась лютая ненависть, так что у меня, тем не менее, являлось чувство, близкое к страху.
— Ты еще недостаточно силен, чтобы вовсе ее не бояться. Какая-нибудь минутная слабость — и ты можешь оказаться во власти этого чудовища. Но я пресеку связь, которой она сковала тебя.
В это время Ковиндасами привел Пратисуриа, а сам вышел. Тогда маг заключил в круг Мэри и князя с доктором, а сам стал перед столиком, приказав тигру лечь возле его ног. Тот хотя и повиновался, но выражал беспокойство: бил хвостом по полу и по временам глухо рычал. Достав с груди жезл о семи узлах, маг стал вращать его над головой, и вскоре на конце жезла вспыхнул огонь, который отделился и воспламенил треножник.
По мере того как поднимались густые клубы дыма, странное явление произошло с окаменелым сердцем: оно дрожало и шевелилось на подушечке, а потом из него показался красноватый пар и стали сочиться капельки крови. В это время над циновкой появилось черноватое облако, испещренное огненными зигзагами. Потом темная дымка разорвалась со зловещим треском, точно раздвинулась завеса, и посреди огненного круга появилась баядерка, во всем великолепии своей действительно обаятельной красоты.
Смугло-бронзовое тело ее, идеальное по сложению, прикрывала лишь пышная масса черных, как смоль, волос, ниспадавших чуть ли не до полу.
На левом боку виднелся длинный разрез, и из этой широкой раскрытой раны медленно сочилась густая черная кровь. Прекрасные стиснутые ручки были вытянуты вперед, грозно потрясая красным шнуром, а взгляд огромных черных глаз, то вспыхивавших огнем, то угасавших, переходил с князя на Пратисуриа с неописуемым выражением страдания, бешенства и отчаяния. Тигр было поднялся, но потом ощетинился и попятился с протяжным зловещим воем.
Веджага-Синг поднял руку, и тогда стало видно, как из окаменелого сердца взвилась фосфорическая лента, как она раздвоилась и одним концом захлестнула шею тигра, а другой конец чуть не зацепил князя, но лишь скользнул по нему. Тигр со стоном упал. В это время из раны баядерки сверкнула широкая огненная нить, молниеносно коснулась обеих лент и соединилась с ними.
Князь глухо вскрикнул, откинулся назад и мертвенно побледнел.
Но лезвие магического меча словно воспламенилось в руке мага, с треском сверкнуло в воздухе и рассекло фосфорические нити, которые со свистом, точно змеи, свернулись и исчезли. Веджага-Синг взял с подушечки сердце, казавшееся вполне свежим, будто его только что извлекли из тела, и бросил его баядерке. Вмиг окровавленный кусок мяса исчез в открытой ране, которая тотчас закрылась, а на месте, где должен был быть рубец, появился фосфоресцирующий треугольник, словно запечатавший рану.
Оплотненный дух был ужасен. Гибкое тело извивалось и покрылось черными пятнами, руки скрючились наподобие когтей, искаженное судорогой лицо и налитые кровью глаза дышали дьявольской злобой, на открытых устах появилась кровавая пена.
— Ты
