резерв, 1 % – в амортизационный фонд и тому подобное. 13 % идет на функционирование многочисленных служб, а оставшаяся часть делится между членами коллектива. Нам сказали, что при таком раскладе можно получать около 8 тысяч рублей в год, плюс жилье, услуги, питание и так далее, что означало, что члены коллектива могут быть довольно хорошо обеспечены. Если урожай не удается, конечно, у них возникают неприятности.
Хлопок был основной возделываемой культурой, но кроме этого фермеры выращивали скот для производства мяса и молока. В этом древнем районе Центральной Азии насчитывалось 1160 домов и 1700 умелых работников, представленных дюжиной разных национальностей. Каждый работник колхоза ежегодно получал около 13,5 килограммов мяса, солидное количество зерна и 68 килограммов картофеля. В дополнение к этому он мог выращивать себе пищу на своем огородном участке и содержать корову, которую колхоз обеспечивал продовольствием.
Мы обошли часть колхоза. Ни в одном из домов не было водопровода, зато во всех было электричество. Я часто видела, что на старых дровяных печах ставили электрические плиты с одной конфоркой. Туалеты и ванные выглядели старомодными – обычно вместо них были уличный туалет и баня.
Казалось, что был задействован каждый сантиметр земли. Даже там, где посадили небольшие фруктовые деревья, росли зерновые культуры. На территории хозяйства имелся родильный дом и детская поликлиника, но в случае серьезных заболеваний людей отправляли в ташкентские больницы. Кроме того, там были ясли, детский сад и школа. В этих учреждениях присматривали за детьми, пока их родители работали в поле, но кормящие матери имели право оставлять работу и ходить в ясли в установленные часы, чтобы покормить младенцев.
Глава хозяйства сказал, что в последние годы наблюдается устойчивый рост производства, но помимо этого сам коллектив увеличился в размерах, и трудно сказать, эффективнее ли он работает и из-за этого получает больший урожай либо он просто освоил больше площадей. Позже, вернувшись в Москву, я обсуждала тему сельскохозяйственного производства с сенатором от штата Луизиана Алленом Айлендером, который наносил свой третий визит в Россию. Он интересовался российским сельским хозяйством и успел побывать в новой области в Советской Азии, где впервые распахивали большую площадь.
Сенатор считал, что существует серьезная опасность того, что новая земля может превратиться в пыльную чашу, как это произошло в некоторых частях нашего Юго-Запада после того, как с равнин удалили защитную траву. Он сказал, что написал письмо господину Хрущеву, предупреждая его об этой опасности, но глава Коммунистической партии, похоже, не обратил на это никакого внимания. Позже, разговаривая с заместителем министра сельского хозяйства, я спросила его об этой проблеме, но он ответил, что перед вспахиванием было проведено тщательное расследование, и что толщина верхнего слоя почвы составляет около метра.
Русские, между прочим, импортировали часть знаменитого мясного скота породы санта-гертруда с техасского ранчо «Кинг» для дальнейшего разведения. Их отправили в Россию несколько лет назад, и мне сказали, что они исчезли. Мне было любопытно узнать о них, и в конце концов в Министерстве сельского хозяйства я спросила о том, что с ними случилось.
«О, это любимые питомцы министра, – сказали мне. – Их отправили на юг Украины, и они все еще там живут и плодятся. Еще у них родилось много малышей!»
Музыкальный колледж и подобные ему учреждения иллюстрируют, как действуют коммунисты. Сорок лет назад в этом районе не было музыкальных школ, а местные песни передавались из поколения в поколение. Тогда Москва решила, что важно сохранить культуру каждой из своих республик, и это был яркий пример того, как они это делают. Ташкентский колледж насчитывает 350 студентов и 150 преподавателей, которые постоянно следят за одаренными молодыми людьми, чтобы те стали учителями или начали музыкальную карьеру в любой точке Советского Союза. Государство выделяет 6 миллионов рублей в год на функционирование этого колледжа, который также спонсирует около 30 театров для тех, кто изучает драматургию в Узбекской ССР.
По воскресеньям Ташкент наполнялся музыкой. Повсюду были маленькие площади со сценами, где собирались певцы и развлекали любого, кто случайно проходил мимо. Были танцоры и музыканты, и толпы людей бродили из одного места в другое, слушая музыку.
Мы быстро добрались по воздуху до Самарканда, где нас встретили две женщины, местные чиновницы, и историк, который много рассказал нам о столице Тамерлана. Правительство потратило немалые средства на восстановление некоторых старых зданий в «голубом городе», в котором расположены потрясающие старые гробницы с цветными вставками на фасадах, в том числе гробница первой жены монгольского завоевателя, а также гробница двоюродного брата пророка Мухаммеда. Землетрясения разрушили многие здания, но два купола необычного синего цвета выстояли. Также мы посетили местную большую больницу для лечения туберкулезного спондилита, и я осталась под впечатлением от послушания детей.
Самое важное, что я узнала о Советском Союзе – и это то, что, возможно, будет труднее всего понять демократическим народам со всего мира, – стало предметом моего внимания в Ленинграде. Я впитывала разные идеи с того момента, как приземлилась в Москве, и постепенно приходила к определенным выводам на основе того, что видела и слышала. Но именно в Ленинградской медицинской школе, которая уделяет большое внимание педиатрии, я увидела, что на самом деле происходит в России и что это может означать для мировой борьбы между коммунизмом и демократией.
Доктор Иван Петрович Павлов, физиолог и психолог-экспериментатор, оказал огромное влияние на современных советских граждан. В общих чертах я знала, что до момента своей смерти в 1936 году доктор Павлов провел много экспериментов и обширных исследований в области условных рефлексов и что советское правительство построило для него специальную лабораторию. Но до тех пор, пока я не увидела некоторые результаты его работы в Ленинграде и других местах, я не осознавала, что он может оставить гораздо более яркий след в истории как отец системы, которая, похоже, превращает население России в абсолютно дисциплинированных и покорных людей.
Я сказала работникам «Интуриста», что хотела бы посетить институт медицины, ориентированный на педиатрию, где можно увидеть их методы обращения с детьми. В институте меня спросили, не хочу ли я посмотреть один эксперимент. Тридцать двух детей, чьи родители умерли или отказались от них, в младенчестве забрали из родильного дома, и теперь они проходили обучение. Цель обучения состояла в том, чтобы увидеть, смогут ли они развиваться в учреждении и быть такими же талантливыми, здоровыми и счастливыми, как в обычном доме.
Ясли были хорошо оборудованы. Мы с директором и несколькими врачами понаблюдали за тем, как одна из медсестер, полноватая, дружелюбная девушка в белой униформе и шапочке, продемонстрировала, какую подготовку проходят дети. Именно здесь, как я позже поняла, теории Павлова применялись на практике. Такой же схеме следуют воспитатели во всех детских садах, а также матери, обучающие своих детей
