— Моя жизнь — служба повелителю!
— Занимаешь Бар. Размещаешь там людей, коней. Нужно будет — строишь еще казармы и конюшни. В общем, берешь ключ к северу империи под свою руку. Что случилось один раз — может и повториться, на зеркала больше надежды нет, а Бар слишком важен. Здесь будет усиленный гарнизон.
— Моя жизнь — служба повелителю! — повторил Нерги, пытаясь сообразить что это — повышение или опала и ссылка? Или и то и другое?
Но думать было некогда, надо было "прыгать". На войне — оно всегда так. Нерги попытался хотя бы в уме выстроить список срочных дел. Потом плюнул. Все равно это у него никогда толком не получалось — и он просто принялся приводить в порядок дела, которые попадались на глаза.
Главное — обезвредить заговор.
— Винкер, "Рубиновое пламя" ты уже получил, что теперь? Земных наград выше как будто нет… Канонизация?
— Да, вроде, Святым я тоже уже был. Ничего, не скучно.
— Марк Винкер?
Он обернулся. Суровый тон принадлежал сержанту кавалерийского полка. Лицо парня было под стать: непреклонное, куда там памятнику Рамеру III. За его спиной маячил десяток солдат.
— Чем могу быть полезен? — учтиво спросил Марк.
— Вы арестованы за мятеж и попытку свержения законной власти. Протяните левую руку для принятия антимагического браслета.
Солдаты вскинули арбалеты на горизонт.
Винкер обернулся к Абнеру и едва сдержал неуместную улыбку, уж больно потешно выглядел тот, с отвисшей челюстью.
— Ну вот. А ты боялся, что во всей империи для меня не найдется достойной награды, — удовлетворенно сказал он, — Похоже, нашлась. Господа, я дворянин. Согласно закону "О привилегиях первого сословия" меня следует арестовывать по протоколу "А". — Сержант смотрел на него, как баран на новые ворота, явно не понимая, чего от него хотят. И Марк пояснил:
— Под честное слово.
Часть 6. ЗОЛОТО И СТАЛЬ
Глава 43 О БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫХ
В возке было темно из-за плотных шторок но, неожиданно — просторно. Шесть человек запросто упакуется, даже на коленях сидеть не придется. Сейчас их было всего трое. Один конвойный сел рядом с Марком, как положено, блокируя выход к дверце, а второй — напротив.
В столице было тепло. После северных холодов Марк, выйдя из портальной залы на улицу, с удовольствием впитывал кожей лучи доброго, щедрого солнышка — пока его не толкнули в тюремную карету. Почти вежливо — но толкнули.
На шумный, деловой и любимый город полюбоваться не дали, а хотелось.
— Куда тебя? — грубовато спросил сержант, — в Лонгери? Раз дворянин…
— Безземельный, — уточнил Марк, — и новожалованный. Лонгери для меня пока немного слишком.
— Значит — в Рахту? В родном доме и стены помогают? — многозначительно хохотнул второй и захлопнул дверцу.
Возок застучал по булыжной мостовой деревянными колесами, подпрыгивая на каждом криво уложенном камне.
По этой уважительной причине в карете все молчали. Разговаривать во время путешествия по столице не рекомендовалось — если только кому-то сильно мешал собственный болтливый язык и он был не прочь с ним расстаться. В возке таких не нашлось.
Марк не возражал. Ничего полезного конвой все равно знать не мог.
Внезапный арест ошеломил, но только в первое мгновение. Потом включилась логика — царица наук. Собственно, этого следовало ожидать. И то, что Винкер не ждал… действительно, ведь, не ждал — говорило лишь о том, как сильно он устал за этот месяц, как много поднял и как мало спал.
Мозг ведь тоже не железный и нельзя его безнаказанно "разгонять" до предела, не давая отдыха. Вялость и апатия, накрывшие Марка, были обычным откатом, Ольхейм предупреждал об этом.
Сбежать… Это было нетрудно, его почти не охраняли. Протокол "А" предусматривал, что арестованный, практически, конвоирует себя сам. Сам является в тюрьму, сам снимает перевязь и сам кладет руку в браслет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
То, что побег равен признанию вины, Марка бы не остановило. Он так и так кругом виновен, куда больше? Надеяться, что добрый расследователь сам во всем разберется и отпустит — верх наивности, а доказывать свою невиновность на воле на порядок легче.
Но — данное слово! "Без веревок и цепей могу связывать людей…"
Может быть, стоило согласится на антимагический браслет? Сковырнуть его не то, чтобы просто… Но и не сильно сложно. Больно — да, рискованно. Каналы можно выжечь, а кто послабее иногда и кони двигает — но за себя-то Марк не боялся, выдержит.
Но… Дворянство, хоть и новое — это статус. Хоть какая-то гарантия, что не прикончат "при попытке".
Дорога до Рахты была длинной, даже напрямую. Тюремный возок ездил только через центр. Уж больно удобно было в узких улочках пригородов, где из-за крыш не видно неба, прыгать сверху на карету и резать упряжь и конвой.
Клепсидра, а то и побольше… Можно было использовать это время, чтобы подумать и выстроить линию защиты. Но Марк махнул на все рукой, привалился к спинке возка и крепко уснул. И за прошлую ночь, и за позапрошлую. Тело тоже не железное, а за этот месяц он его выжал досуха, в ремне два раза дополнительные дырки крутил. Так тоже нельзя.
А думать… О чем тут думать? Вариантов-то только два. Либо это ошибка, тогда они с расследователем быстро во всем разберутся, с Марка снимут все обвинения и он еще успеет повоевать в Кайоре или в Пьесте, как прикажут.
Либо — месть. За дворянство, за нашивки стратега, за "Рубиновое пламя", за его раннюю славу, страшноватую, но гремевшую по всей Империи. За Алету. Мало ли за что. Если тебе плюют в спину, значит — ты впереди. И обратный постулат тоже верен: если ты впереди — будут плевать, а то и нож кинут. Дело-то житейское. Разберемся. А сейчас — спать.
Конвойные если и удивились, то промолчали.
— Аней!
— Госпожа графиня! — горничная едва не кинулась на шею, но опомнилась и торопливо сделала реверанс, — Ой, а уж я-то здесь чего не передумала. А это, оказывается, змеюка — Рейли! Правильно ее Небо наказало.
Алета неторопливо бродила по своим, уже своим комнатам, трогая разные безделушки. Брала их в руки, вертела и снова ставила на место. Никогда не думала, что будет так скучать по Аверсуму, по резиденции. Даже по трескотне Аней.
Она улыбнулась и, наконец, сбросила дорожный плащ на руки девушки. Громкий возглас за спиной был полон ужаса:
— Святые Древние! Ваши волосы! Ваша дивная золотая коса!
— Ничего, Аней. Волосы — не голова. Отрастут.
— Просыпайся. Приехали, — сержант беззлобно ткнул Винкера в бок.
— Ага, — Марк помотал головой, разгоняя сонную одурь. После нескольких бессонных ночей одна наспех перехваченная клепсидра — мало.
— Спасибо, парни, что дали выспаться.
— Да не за что, — сержант хмыкнул, — всякое на своем веку видел: и молчунов возил, и крикунов, и тех, которые припадки изображают. А вот спящих, как младенцы — еще ни разу не доводилось.
— Новый опыт полезен, — хмыкнул Марк, — какие здесь порядки? Сначала к расследователю?
— Тебя велели прямиком к коменданту доставить. Видать, важная птица? А по тебе и не скажешь, тощий ты для птицы. Скорее, на весеннего волка похож. И такой же лохматый.
— Пусть будет волк, — не стал спорить Марк, — хотя, если разобраться, в птице тоже мяса немного, одни перья. Если она не курица.
— Курица — не птица, — авторитетно и убежденно заметил конвойный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Винкера провели тем же коридором с пустыми нишами и потеками масла на стенах, мимо вонючих камер, деревянных колодок и цепей, вкрученных в стену. Марк невольно задумался о характере человека, который ходил сюда каждый день, на работу.
Кем нужно быть, чтобы избрать такую карьеру? Явно — не сребролюбцем. Рахта — не Лонгери, много к рукам не прилипнет. Да и высоко по такой лесенке не заберешься. Что за человеком ты стал, Хан Гамсун? Можно ли на тебя положиться так же, как раньше?
