в отставку.
В обстановке надвигающегося политического кризиса Карл X призвал к власти умеренного роялиста Мартиньяка. Но убедившись, что тот не может найти общий язык ни с ультрароялистами, ни с либералам, ревновавшими его друг к другу, король резко повернул штурвал государственной политики вправо. В августе 1829 г. он назначил главой правительства герцога Жюля де Полиньяка, ярого реакционера, в прошлом одного из видных деятелей роялистской эмиграции. По тем же критериям были подобраны и министры — все крайние ультрароялисты, включая такие одиозные личности, как один из организаторов «белого террора» в 1815 г., а также бывший предводитель шуанов.
Как и следовало ожидать, либеральное большинство Палаты депутатов выразило недоверие правительству Полиньяка. Но король отказался пожертвовать своим ставленником. Наоборот, 16 мая 1830 г. он объявил о роспуске несговорчивой Палаты. На состоявшихся вскоре выборах оппозиция добилась еще более впечатляющей победы. Этому предупреждению Карл X также не внял. По сути он решил осуществить государственный переворот, который при сохранении видимости конституционного правления фактически восстановил бы королевский абсолютизм. Воспользовавшись своими законодательными полномочиями, 25 июля 1830 г. он издал четыре ордонанса, противоречившие букве и духу Конституционной хартии. Один из них упразднял свободу печати и вводил для нее цензуру; другой — распускал новоизбранную Палату; третий — менял порядок выборов депутатов, лишая избирательных прав значительную часть владельцев движимого богатства, т. е. хозяев коммерческих предприятий; четвертый — назначал выборы в Палату депутатов на сентябрь.
Против ордонансов сразу же выступили журналисты и печатники, потерявшие работу. Их поддержали промышленники и торговцы, закрывшие в знак протеста свои предприятия. Рабочие и служащие, внезапно лишившиеся своих мест, тоже не остались в стороне от протестного движения. Улицы заполнили толпы возмущенных горожан, которые уже 27 июля начали вооружаться и строить баррикады. Движение приобрело такой размах, что спустя два дня Париж полностью оказался во власти повстанцев.
Карл X, находившийся в эти дни вместе с семьей за городом — сначала в замке Сен-Клу, потом в Рамбуйе, — до последнего момента не придавал значения волнениям в столице. Лишь в ночь на 30 июля он наконец дал согласие на отставку правительства Полиньяка и отмену ордонансов. Но власть в Париже уже перешла к вождям либеральной оппозиции, опиравшимся на воссозданную в столице Национальную гвардию. Оставленный всеми, Карл X подписал 2 августа отречение от престола.
Июльская монархия
Хотя Карл X отрекся от трона в пользу своего малолетнего внука (будущего графа Шамбора), деятели либеральной оппозиции, руководившие революцией, не пожелали считаться с правами Бурбонов. 7 августа 1830 г. Палата депутатов, объявив трон вакантным, предложила его герцогу Луи-Филиппу Орлеанскому — главе младшей ветви низложенной династии.
9 августа 1830 г. герцог Орлеанский в знак признания суверенных прав нации принял титул «короля французов». Для него не стали сочинять новую конституцию, ограничившись внесением в Конституционную хартию 1814 г. отдельных поправок. Все они преследовали цель дальнейшей либерализации государственного строя. В частности, король лишался возможности по своему усмотрению отменять законы или приостанавливать их действие, тогда как законодательные палаты приобрели право законодательной инициативы. Упразднялась наследственность пэров. Кроме того, расширялись политические права и свободы граждан — всякая цензура печати запрещалась. Из хартии исчезло упоминание о том, что она была октроирована подданным королевской властью. Соответственно она приобретала значение договора, заключенного между монархом и народом. Триколор возвращался в качестве официального символа Франции.
Избрание Луи-Филиппа королем не успокоило страну. Значительная часть деятелей либерального движения согласилась поддержать его лишь при условии глубоких реформ, в особенности избирательной. Самые нетерпеливые считали, что он «похитил» у народа революцию, и призывали покончить с монархией вообще, чтобы учредить демократическую республику. Передовые круги с сомнением относились к обещанию одного из видных деятелей нового режима Одилона Барро о том, что Июльская монархия будет «лучшей из республик».
На первых порах Луи-Филипп еще делал вид, что пытается оправдать надежды тех общественных сил, при поддержке которых получил трон. Главой правительства он назначил известного деятеля либерального движения банкира Жака Лаффита, убежденного сторонника реформ. Его усилиями в 1831 г. был принят закон, восстанавливающий выборность муниципальных советников, которые со времен консульства назначались правительством. К муниципальным выборам в зависимости от размера населенного пункта допускали от 3 до 10 % самых богатых граждан, которых по стране в общей сложности набиралось до 3 млн. Лаффит осуществил реорганизацию Национальной гвардии. В нее теперь могли записываться все граждане, платившие налоги и за свой счет приобретавшие обмундирование. Национальные гвардейцы получили право выбирать себе офицеров. Только высшие командиры по-прежнему назначались королем. Благодаря этой реформе Национальная гвардия стала одним из наиболее представительных и влиятельных учреждений Франции. Однако Лаффит оказался бессилен осуществить глубокую реформу законодательной власти. Согласно новому закону о выборах, имущественный ценз для избирателей и кандидатов в Палату депутатов снижался соответственно с 300 до 200 и с 1 тыс. до 500 франков. Эта половинчатая мера менее чем вдвое расширила корпус избирателей.
Но уже в 1831 г. Луи-Филипп дал Лаффиту отставку и назначил новое правительство из умеренных либералов. О сколько-нибудь значительном расширении избирательных прав граждан они и слышать не хотели. В 1833 г. палаты приняли закон о генеральных советах департаментов и окружных советах, содержавший крохотную уступку общественному мнению. К выборам в эти советы, наряду с цензовыми избирателями, допускалась небольшая группа так называемых «талантов», т. е. небогатых дипломированных специалистов (врачей, нотариусов, адвокатов), отставных чиновников и пр.
Все указанные реформы, сами по себе позитивные, были недостаточно глубоки и последовательны, чтобы удовлетворить передовую общественность. Участникам недавней революции кружила голову легкая победа над Бурбонами. Уже в декабре 1830 г. национальная гвардия была вынуждена применить силу против парижан, вышедших на улицы, чтобы протестовать против слишком мягкого, по их мнению, приговора (пожизненного заключения) министрам последнего правительства Карла X. Власти не смогли предотвратить беспорядки и в феврале 1831 г., когда толпа помешала провести поминальную службу по герцогу Беррийскому в одной из наиболее почитаемых роялистами церквей — Сен-Жермен-л'Осеруа, а заодно напала и на архиепископский дворец.
Окончательно разочаровавшись в правительстве, значительная часть либералов перешла к нему в непримиримую оппозицию. Как и в былые годы, они стали создавать тайные общества, плести заговоры, вооружаться. С той только разницей, что теперь борцы за свободу зареклись от повторения ошибок Июльской революции: они выдвинули лозунг демократической республики. Против Июльской монархии республиканцы применили весь арсенал конспиративных методов борьбы. В 1832 и 1834 гг. они поднимали восстания в Париже. Республиканские лозунги звучали также во время вооруженных выступлений лионских ткачей в 1831 и 1834 гг., обусловленных во многом экономическими причинами. Потерпев неудачу в открытой борьбе, заговорщики приступили к организации покушений на жизнь короля. В 1835 г. Фиески привел в действие «адскую машину»
