Тут и застала война.
Могилев-Подольский от границы недалеко, город бомбили. Магазины стали раздавать хлеб и другие продукты бесплатно. Началась паника. Семья перебралась в Копайгород, надеясь там переждать тяжелое время: «остановят, отбросят»… Там, в Копайгороде, Матвея и мобилизовали. На десяти подводах, по шесть-семь человек отправили на восток.
А семья осталась: родители, два брата и три сестры — семь человек. Никакой эвакуации не было и все они погибли в Печерском лагере смерти, неподалеку от Винницы. Расстреляли ли их или они умерли от голода — установить не удалось. После войны одна из местных женщин рассказала Матвею, что видела его мертвую мать, ворона клевала ее грудь… По рву, в котором лежали расстрелянные евреи, проехал танк. Кровь брызгала из земли…
Под Ворошиловградом группу новобранцев влили в пехотный полк, обмундировали (против обыкновения выдали не ботинки с обмотками, а кирзовые сапоги), вооружили винтовками, показали, как заряжать, как стрелять. Сказали: «Если ты не убьешь немца — он убьет тебя!».
И вся наука.
По редкому для начала войны стечению обстоятельств — полк наступал! И даже продвинулся вперед! Во время атаки, когда немцы открыли шквальный огонь по наступающим, Матвей залег, спрятал голову за камень, руки остались снаружи. Пуля перебила левую руку. (Вообще-то Матвей левша, но стрелял правой — так сподручней). Перекатился с пригорка вниз, там санитары перевязали, отправили в госпиталь. Госпиталь находился в Сталинграде, тогда это еще был глубокий тыл. Там прооперировали, извлекли пулю, хирург ему ее показал. Пролежал три месяца. К концу этого срока в госпитале появился «покупатель» — отобрал из выздоравливающих человек десять-пятнадцать ребят покрепче в 26-ю артиллерийскую бригаду 122 мм. дальнобойных пушек. Матвей попал в 305 артполк и стал артиллерийским наблюдателем. В этом полку и провоевал до конца войны. Все время на НП с командиром батареи капитаном, а потом и майором Ланцевым. Все время в боевых порядках пехоты. Со стереотрубой практически не расставался.
Под Севастополем, когда на Сапун-Горе еще сидели немцы, НП находился на одной из противоположных высоток, Матвей по вспышкам определял местонахождение огневых точек противника, записывал, обозначал на схеме, а командир батареи корректировал огонь своих орудий. Но и противник был не дурак. По блеску объектива засек корректировщиков и прямым попаданием снаряда полностью разрушил НП. Матвея сильно контузило и он потерял сознание. Через сколько времени его откопали и кто — не знает. Очнулся в дивизионном медсанбате, месяц приходил в себя и — снова на передовую. Но контузия до сих пор дает о себе знать — слышит плохо, все переспрашивает: «что-что?».
В районе Кенигсберга только направились на НП — зазуммерил полевой телефон. Старшина батареи доложил: на огневые позиции батареи движутся немецкие танки и пехота! Откуда они взялись? Кругом наши! Комбат крикнул Матвею: «Пойдешь со мной!». — Быстро вернулись на батарею. Стояла редкая для этих мест и этого времени года жара, разделись до пояса. Ланцев был опытный артиллерист, выкатил орудия на прямую наводку, в считанные минуты открыли огонь, три танка, один за другим, были подбиты и загорелись, от немецкой пехоты ничего не осталось.
Уже ближе к Берлину, в тихий час, когда солдаты кто брился, кто мылся, а кто и подворотничок перешивал на «третью сторону», — появилась «рама». Это уж верный признак — сейчас авиацию наведет. И точно: показались пикирующие бомбардировщики и начался круг бомбежки. Все разбежались в разные стороны, попрятались в траншеи, в укрытия. На втором или третьем заходе от взрыва бомбы загорелся сухостой, трава. Огонь стал быстро приближаться к ящикам со снарядами. Если рванет — ничего и никого от батареи не останется… Матвей не растерялся, выскочил, схватил лопату, закидал землей, затушил огонь и — снова в траншею. Все вздохнули с облегчением.
Бригада участвовала в штурме Берлина. Матвей видел, как наши прожектора неожиданно осветили, ослепили немецкую оборону. Ничего подобного за всю войну не было. От неожиданности и необычности немцы в первые минуты растерялись. Это позволило нашим атакующим частям использовать элемент внезапности и продвинуться вперед. Но затем противник опомнился и открыл прицельный огонь по прожекторам…
На второй или третий день после Победы Ланцев решил съездить повидать американцев — что за люди такие. — И взял с собой Матвея. Подъехали к мосту, но «Встречи на Эльбе» не получилось — один из пролетов лежал в воде. Помахали друг другу и разъехались.
По дороге остановились покушать. К машине стали подходить голодные гражданские немцы, дети. Никакой злобы к ним не было. Покормили и их.
В 1946 году Матвей демобилизовался, вернулся в родной Могилев-Подольский и снова стал работать в пекарне. Но однообразная работа наскучила, хотелось чего-то более существенного, солидного, он перешел в мастерские Общества слепых и 37 (тридцать семь!) лет, до выхода на пенсию, проработал там резчиком по металлу.
Не было праздника, чтобы не получил премии, не было отпуска, чтобы не дали путевку на отдых.
Как воевал, так и работал. От души.
Швец Матвей Шмулевич, 1919 года рождения, награжден орденами Отечественной войны 1-й степени, Славы 3-й степени, двумя медалями «За отвагу», памятными и юбилейными медалями. Репатриировался в Израиль в январе 1990 года.
«Много разговариваешь»
Когда началась война отец сказал: «Мы бедные люди, я маляр, за что немцы нас будут убивать? Мы никуда не поедем. Ехать некуда и не с чем». — И они остались. И разделили мученическую судьбу всех оставшихся в местечке евреев.
Но в отношении Арона судьба распорядилась иначе. 6 июля он получил повестку явиться на следующий день в военкомат «с кружкой-ложкой». Отец помчался к военкому:
— Ему же только пятнадцать лет!
— Есть повестка — пусть приходит.
Знал ли военком какая судьба уготована евреям, хотел ли спасти еврейского подростка-трудно сказать. Но он его спас.
Через два дня эта местность была оккупирована…
Собрали триста человек и на подводах повезли в сторону Кировограда. Руководил группой очень расторопный, решительный и энергичный капитан, фамилия которого за давностью лет забылась. С пистолетом в руках вырывал подводы, организовывал в колхозах питание. Все же кое-где пришлось потопать и пешком по пятьдесят-шестьдесят километров в день. Председатель одного из колхозов предупредил: Немцы захватили несколько кукурузников. Все думают: наши, радуются, машут. Колонну перед вами обстреляли, погибло несколько человек. Стали ходить ночью, днем отдыхали. Арон, самый младший в отряде, очень тосковал по родителям, плакал, не хотел от них далеко уходить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
