Чтобы выжить и не потерять себя после первого и самого болезненного выставочного провала, Родену пришлось взвалить на себя мрачный труд подмастерья и упрятать смятенный аккорд на долгие годы глубоко внутрь своего мятежного естества. Он уже чувствовал растущую мощь своего интеллекта и так же безоглядно верил в него, но вынужденно заключив себя в замкнутое пространство чужой мастерской, занимался формовкой, тесал камни, как самый простой ремесленник, помогал ювелиру делать примитивные украшения. Конечно, он беспокоился о времени, которое неминуемо терял, вожделенная слава все еще ускользала, как проворная форель из рук рыбака-неудачника. «Я сожалею, что потерял столько времени, так как все те усилия, которые я потратил тогда, могли быть собраны для создания прекрасного шедевра. Но это мне пригодилось». Откровения мастера дают полное представление о его внутренних терзаниях и сомнениях того периода. Но как викинги, закаленные суровыми ветрами и снежными бурями Севера, из отчаянных испытаний вырос мастер исполинской художественной силы. В эти долгие годы Роден словно находился на краю бездны, балансируя и извиваясь, подобно канатоходцу под куполом цирка.
Лишь в двадцать четыре года у Родена появилась первая собственная мастерская – старая ветхая конюшня с зияющими дырами в гнилой черепице и мерзкой вечной стужей, от которой не гнулись руки. В этом забытом сыром помещении со стойким запахом гнили было одно-единственное достоинство – оно было достаточно светлым. Работая на разных предприимчивых дельцов, приблизившихся к искусству, Роден, тем не менее, продолжал учиться и творить, не только не изменяя своим принципам, но и непрерывно развивая их и превращая в целое художественное направление. Кое-что сугубо практичное он вынес и от хитрецов, извлекавших из скульптуры максимальную коммерческую выгоду. Работая у одного из таких скульпторов, Роден не только несколько поправил свое все еще незавидное финансовое положение, но и неожиданно почерпнул замечательную способность организации мастерской со значительным количеством подмастерьев. Там же он научился представлять одно и то же скульптурное решение большое количество раз, демонстрируя новые грани творчества и вытаскивая из бесконечных вариаций одной и той же идеи вполне ощутимые прибыли. Внезапно он понял, что одно лишь неподражаемое и отрешенное творчество является недостаточной составляющей успеха, а вот деловой подход к продвижению своих идей может очень заметно приблизить его к вожделенной победе над разумом критика. Роден верил, что он уже состоялся как ваятель, но ему было необходимо признание.
Чтобы сменить декорации, скульптор, для которого понятие родины было довольно расплывчатым, переехал в Бельгию. Важным штрихом отъезда можно считать тот факт, что его отец и возлюбленная с сыном вели настоящую борьбу за выживание. Была ли это попытка поправить общее финансовое положение за границей или доминирующим чувством Родена все-таки было движение к творческому успеху, сказать трудно. Скорее всего, последнее. Ибо к тридцати годам для Родена не существовало ничего серьезнее творческих побед. Он без сожаления бросил привычный мир, где превратился в невоспринятый художественным миром консервант, и снова начал все с чистого листа. Шесть лет бешеной борьбы за свое место в искусстве служат непредвзятым подтверждением того, что Роден в своих поисках превратился в маниакального волхва от искусства. Оттачивая мастерство, он закалял дух, одновременно делая искусство неприступным бастионом для карающего голоса критики.
Чудесные замыслы пришли вовсе не по наитию: самый великолепный из них – «Врата ада» – Роден выносил в течение нескольких лет, вместе с неразлучным творением Данте в кармане. Он продолжал непрерывно и страстно учиться, сменив полотна и скульптуры Лувра на картины Рубенса. Его жажда к серьезным книгам ничуть не притупилась. В водовороте неуемного поиска он заставил себя забыть обо всем: о женщине, родившей ему сына, об отце, о желании достатка…
Искусствоведы и биографы мастера утверждают, что творческая биография Огюста Родена начинает отсчет лишь в тридцать один год: его брюссельская выставка убедила посетителей, что плодовитый автор работ – уже давно не каменотес, а состоявшийся мастер, обладающий на редкость тонким пониманием скрытых оттенков человеческой души. Чтобы двигаться дальше, Роден осознанно посетил Италию – с одной-единственной целью: детально изучить работы великих мастеров, среди которых наибольшим авторитетом для него был Микеланджело. Он видел в работах мастера эпохи Возрождения динамику жизни, которой так недоставало современникам. Ему хотелось влить жизнь в мраморные и бронзовые фигуры, и знания порождали одуряющий энтузиазм. Отысканные до изумления оживляющие штрихи в работах давно ушедших мастеров он намеревался лучше воспроизвести новыми технологическими способами, чтобы продемонстрировать миру порывы души, заключенные в скульптуре.
Скандалы сопровождали почти весь творческий путь Родена, вплоть до тех времен, когда он стал непререкаемым авторитетом в мире искусства. Можно изумляться, но в их основе лежит сногсшибательный реализм работ скульптора. «Мужчина со сломанным носом» не замечен из-за слишком правдивого изображения детали, «Бронзовый век» – пленительно живое изображение с океанической энергетикой – был настолько близок к реальному человеку, что вызвал резонансные обвинения в снятии слепков с живой модели. «Бальзак» показался слишком очеловеченным, в то время как от Родена ожидали не проникновения в образ, а какой-то неземной героической фантазии. «Мужчина со сломанным носом» показал, как Роден оригинален в интерпретации лица. «Бронзовый век» доказал его безраздельную власть над телом», – заметил знаменитый немецкий поэт Райнер Мария Рильке, который некоторое время был у мастера секретарем и тайным лоббистом его идей. Роден платил людям нетерпимостью к ним. Много позже скульптор поссорился и расстался даже с таким преданным другом, как Рильке.
Возвратившись в Париж, Роден немедленно ввязался в борьбу за признание. Создавая множество новых работ, скульптор стремился не остаться незамеченным для общественной жизни. Хотя средства обеспечения существования еще долго оставались актуальным вопросом для скульптора, его мозг был всецело занят поиском таких творческих парадигм, которые не могли не врезаться в сознание. И если скандалы вокруг его произведений ранили самолюбие ваятеля, то они принесли с собой и потрясающую известность. Возня репортеров и рассуждения искусствоведов, может быть, оказались наилучшей визитной карточкой мастера. И хотя Родену еще долго не удавалось добиться заказов муниципальных властей на создание различных памятников, постепенно он становился все более узнаваемым в столице мира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
