– Злые духи явились! – кричали они на бегу.
Тогда Сунь У-кун поднял с земли фонарь, затем зажег свечи и, притащив кресло, пригласил Трипитаку занять почетное место. По сторонам от него уселись его ученики. Напротив сел старик хозяин. В тот момент, когда они беседовали, раздался стук двери и из дома, опираясь на посох, вышел еще один старец.
– Что за черти появились ночью в нашем добропорядочном доме? – спросил он.
Тогда первый старец поспешно поднялся со своего места и, идя навстречу пришедшему, ответил:
– Успокойся, брат, это не злые духи, а преподобный монах из Китая – империи Танов, который идет за священными книгами. И хотя его ученики на вид довольно безобразны, люди они хорошие.
Тогда второй старец положил свой посох и, поклонившись гостям, приветствовал их. Когда церемония приветствий была окончена, он распорядился, чтобы принесли чай и кушанья. Однако, несмотря на то что он отдавал свое приказание несколько раз, дрожавшие от страха слуги так и не осмеливались накрывать на стол.
– Почему это ваши слуги ходят взад и вперед? – не вытерпев, спросил Чжу Ба-цзе.
– Я позвал их, чтобы они подали вам кушанья, почтенные отцы, – отвечал хозяин.
– И сколько человек будет нам прислуживать? – поинтересовался Чжу Ба-цзе.
– Восемь, – последовал ответ.
– Кого же они будут обслуживать? – продолжал допытываться Чжу Ба-цзе.
– Да всех вас, – отвечал хозяин.
– Ну, для того чтобы обслужить вон того, белолицего учителя, потребуется всего один человек, – сказал тогда Чжу Ба-цзе. – Для того чтобы обслужить этого заросшего волосами и похожего на Бога грома, нужно не меньше двух человек. Для того, со зловещим лицом, необходимо восемь человек. Ну, а для меня одного, – все двадцать.
– Можно подумать, что у вас огромный аппетит, – сказал хозяин.
– Боюсь, что им всем не управиться, – отвечал Чжу Ба-цзе.
– Ну, не бойтесь, люди у нас найдутся, – произнес хозяин.
На его зов явилось человек сорок взрослых и подростков.
Между тем разговор старика с гостями успокоил обитателей дома, и они перестали бояться. Они принесли и поставили на почетное место стол для Трипитаки, по бокам – три стола для его учеников, а один стол, за который сели оба хозяина, поставили против стола Трипитаки. Вначале были поданы фрукты и овощные блюда, затем принесли пампушки, вареный рис и приправы. Перед тем как приступить к трапезе, Трипитака встал и, подняв палочки, стал читать молитву. Дурень, который был жадным до еды да вдобавок к тому еще сильно проголодался, не мог дождаться, пока Трипитака кончит молитву. Пододвинув к себе большую деревянную чашку, покрытую красным лаком, наполненную рисом, он опрокинул ее в рот.
– Этот почтенный монах ничего не соображает, – сказал стоявший рядом подросток-слуга. – Если бы он спрятал пампушку, это бы еще ничего. А рисом ведь он перепачкает всю одежду.
– Да ничего я не прятал, – отвечал, хитро улыбаясь, Чжу Ба-цзе. – Я съел всю чашку.
– Ты и рта не открывал, – сказал работник. – Как же ты мог съесть ее?
– Глупости вы говорите, – сказал Чжу Ба-цзе. – Если не верите, смотрите, как я это делаю.
Тогда работник наполнил еще одну чашку и передал ее Чжу Ба-цзе. Дурень, как и в первый раз, опрокинул ее прямо в рот.
– Почтенный отец, – сказали изумленные слуги, – да что у тебя горло полированным кирпичом, что ли, выложено, что пища проходит, как по маслу, без малейшей задержки.
Пока Трипитака читал молитву, Чжу Ба-цзе уничтожил таким образом чашек шесть риса. И только после того как молитва была прочитана, он взял палочки и принялся за еду наравне со всеми. Дурень пожирал все, что перед ним было. Он без разбора сгребал рис, пампушки, фрукты и прочую еду, и все это запихивал себе в рот.
– Давай, подбавляй, накладывай, – только покрикивал он. – Что-то вы плохо подносите.
– Мудрый брат мой, – сказал тут Сунь У-кун. – Тебе бы не следовало жадничать. Ведь лучше быть сытым наполовину, чем голодать, что мы вынуждены были бы испытать, если бы остановились на ночлег в горах.
– Молчи ты, морда, – отмахнулся Чжу Ба-цзе. – Ведь недаром говорится: «Чем кормить монахов не досыта, лучше быть заживо погребенным».
– Не обращайте на него внимания и убирайте со стола, – сказал Сунь У-кун.
– Мы не станем скрывать от вас, почтенные монахи, – молвили тогда с поклоном хозяева. – Пришли бы вы днем, все было бы в порядке. Мы могли бы накормить не меньше ста человек, даже с таким аппетитом, как у этого почтенного монаха. Но вы опоздали. Мы собрали остатки, сварили пампушки всего из одного даня муки, пять доу риса и приготовили немного закусок. Мы хотели угостить своих соседей и накормить наших монахов. Но, когда вы появились, от страха все монахи разбежались, и мы не решились пригласить даже ближайших соседей. Все, что было у нас приготовлено, мы преподнесли вам. Если вы голодны, можно распорядиться, чтобы приготовили еще.
– Конечно, распорядитесь! – сказал Чжу Ба-цзе.
Когда со стола была убрана посуда, Трипитака поклонился хозяевам и поблагодарил их за угощение.
– Разрешите спросить, как ваша фамилия? – обратился он к хозяевам.
– Наша фамилия Чэнь, – отвечали те.
– Так мы с вами однофамильцы, – сложив ладони рук и почтительно кланяясь, молвил Трипитака.
– Разве ваша фамилия тоже Чэнь, почтенный отец? – удивились хозяева.
– Да, – отвечал Трипитака. – В миру моя фамилия была Чэнь. Скажите, пожалуйста, по какому случаю у вас сегодня было устроено богослужение?
– Об этом не стоит спрашивать, учитель, – сказал смеясь Чжу Ба-цзе. – Известно, что богослужения устраиваются либо о ниспослании урожая, либо в честь окончания бедствия, либо в память об умершем.
– Нет, у нас тут совсем другое, – отвечал хозяин.
– По какому же случаю вы устроили трапезу? – продолжал допытываться Трипитака.
– Это богослужение было совершено в память о том, кто должен скоро умереть.
Услышав это, Чжу Ба-цзе так и покатился со смеху.
– Ну, и шутник же вы, почтенный дедушка, – сказал он. – Мы сами непревзойденные обманщики, а вы хотите провести нас такими пустяками! Да разве монахам неизвестно, по какому случаю устраиваются богослужения? Можно при жизни совершать богослужения и сжигать различные предметы для того, чтобы переселившийся в загробный мир не испытывал ни в чем недостатка на том свете, а также богослужения для предварительной оплаты возможных грехов. Но как можно совершать богослужения в память о том, кто еще не умер?
«Да этот Дурень не так уж глуп», – с одобрением подумал Сунь У-кун и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
