Он сильно встряхнул ее, крепко сжав запястья.
Мод задохнулась:
— Мне же больно!
— Поделом, мегера! Иисусе, это все равно что держать злобную дикую лисицу!
Мод наклонилась, чтобы вцепиться зубами в его запястье, но Стефан с проклятиями внезапно схватил ее и швырнул на кровать с такой силой, что у нее захватило дух, а юбки задрались выше колен. Набросившись на нее, он прижал ее вытянутые руки к постели. Мод боролась и вырывалась, но безрезультатно.
— Ах ты, фурия! Тебя нужно как следует проучить, — сказал Стефан сквозь зубы. Лицо его побелело, зеленые глаза сверкали. И вдруг почти внезапно гнев превратился в желание. Мгновенно пронзенный им, Стефан какую-то минуту глядел на приоткрытые губы Мод, а затем прижался к ним ртом. К удивлению Мод, прикосновение его губ погрузило ее в головокружительный водоворот чувств, и губы сами раскрылись навстречу поцелую, который становился все глубже и глубже. Тело Мод, истомившееся по прикосновениям Стефана, затрепетало. Она почувствовала, что погружается в мощный поток, заструившийся между ними. Стефан отпустил ее руки, которые тут же обвились вокруг его шеи. Глубоко вздохнув, он продолжал целовать Мод, будто никак не мог насытиться ее ртом. Его руки отыскали ее грудь и начали ласкать ее с нетерпеливой настойчивостью, пока под его прикосновениями Мод не почувствовала, как набухают соски. Но когда Стефан попытался поднять ее тунику, Мод нашла в себе силы оттолкнуть его.
— Нет, — прошептала она, — это слишком опасно. Я не рискну.
Стефан громко застонал от вспыхнувшего нетерпения, рука заскользила по ее бедрам, пальцы нащупали обнаженное тело над коленями… И тогда, воспламенившись и вспыхнув от всепоглощающей потребности, тело ее выгнулось навстречу Стефану, а ноги раздвинулись.
Когда он вошел в нее, все его тело содрогнулось, и Мод почувствовала у виска тяжелое дыхание и стук его сердца рядом со своим сердцем.
Она настолько остро ощутила этот момент, что ей хотелось продлить наслаждение, но вспышка страсти была слишком неудержимой, а чувство опасности невероятно усиливало каждое ощущение. Вместе со Стефаном они устремились вперед, в восторженном полете воспаряя все выше и выше, пока взрыв наслаждения не вспыхнул тысячами звезд.
Когда Мод вернулась на землю, Стефан баюкал ее в своих руках.
— Любимая кузина, — прошептал он с затуманившимися от пережитой страсти глазами. — Жестокая судьба замыслила сделать нас врагами, хотя наше предназначение — быть верными любовниками.
— Да, — прошептала Мод. Если бы никогда не покидать надежное прибежище его рук! Но она уже, волнуясь, поглядывала на дверь.
Нежно поцеловав Стефана в лоб, Мод быстро выскользнула из кровати, оправила юбки и пригладила волосы. Стефан соскочил на пол вслед за ней, натянул штаны, наклонился, поднял с пола листы пергамента — она совсем забыла о них — и протянул их Мод. Как раз вовремя!
За дверью раздались голоса, и в комнату шагнул Майлс Глостерский. Он посмотрел на Мод и Стефана, вопросительно переводя взгляд с одного на другого, будто почувствовав, что между ними что-то произошло. Мод испуганно уставилась на него. Она понимала, что должна объясниться, но от страха лишилась дара речи.
— Миледи пыталась подкупить меня, требуя, чтобы я отказался от моего королевства в ее пользу, и обещала мне за это свободу в Булони, — сказал Стефан со своим обычным апломбом. — Естественно, я отказался.
Лицо Майлса тут же прояснилось.
— Вы всегда были дураком. — Он повернулся к Мод. — Вам нужно было посоветоваться с Робертом, прежде чем делать ему это предложение.
— Я сочла, что так будет лучше. Позвольте мне объяснить, — сказала Мод, уже взяв себя в руки. Ведя Майлса к выходу, она через плечо бросила Стефану короткий благодарный взгляд. Он подмигнул ей так проказливо, что она едва удержалась, чтобы не рассмеяться.
* * *
Больше они не виделись. Через два дня вернулись Роберт и Брайан со старшим сыном Роберта Вильгельмом, который должен был сопровождать Стефана в Бристоль. На следующее утро он отправлялся начинать свою жизнь пленника.
Мод вышла во двор с Брайаном и Робертом, где под пасмурным небом, обещавшим разразиться дождем, ожидали навьюченные лошади и вооруженные рыцари. Стефан, в синей мантии и латных рукавицах, сидел на черном жеребце. Лицо его было бледным, но спокойным, только в глазах отражалась смутная печаль. Мод охватила жалость, когда она подумала о том тяжелом испытании, которое ему предстояло. Дело не в том, что с ним могли дурно обращаться или лишить его насущных потребностей, — для человека действия заключение в тюрьму равносильно погребению заживо.
Их глаза встретились, и лицо Стефана внезапно оживилось и потеплело. Мод почудилось, будто рука его протянулась к ее сердцу и охватила его. Стефан по-детски улыбнулся ей, натянул на голову капюшон плаща, развернул лошадь и, окруженный рыцарями и вьючными лошадьми, выехал со двора в сопровождении Вильгельма Глостерского и отряда тяжеловооруженных всадников. Тихо пошел дождь.
11
Через две недели, свежим, прохладным мартовским днем, Мод выехала в Винчестер, где епископ Анри согласился встретиться с ней за городскими воротами. Хотя она решительно пыталась выбросить из головы все мысли о Стефане, он всегда невидимо присутствовал рядом с ней и был молчаливым свидетелем всему, что она говорила или делала. И тем не менее Мод не удавалось долго предаваться мечтаниям — перед ней стояла огромная задача: добиться, чтобы Англия признала ее своим новым правителем. В предстоящие трудные дни ей понадобится собрать все силы и держать себя в руках.
Майлс, Брайан и Роберт со своей армией сопровождали ее по пути на юг. Хотя Стефан находился в заключении, у него до сих пор оставалось много приверженцев, и путешествовать без охраны было опасно.
Проехав десять лиг от Глостера, они оказались у небольшого городка Котсволда. Когда Мод со своим отрядом въехала на городскую площадь, ее белую лошадь окружила толпа энергичных горожан, которые стали настойчиво просить, чтобы она сказала им несколько слов.
— Люди добрые… — начала Мод, приободренная их явным интересом, но тут же остановилась. Ей никогда не приходилось говорить перед большой толпой. «Что сказал бы сейчас мой отец?» — подумала Мод, и тут же к ней пришло вдохновение. — Я знаю, что вы страдаете под властью Стефана из Блуа. Обещаю вам, что, когда я стану вашей королевой, вернутся дни короля Генриха, — времена мира и изобилия на земле для людей и животных, времена, когда ни один человек не смел причинить зло другому.
