— Сорград! — прошипела я в темноту. — Ты сказал, здесь есть еще один выход.
— Я сказал, может быть, — возразил он. — Если есть, то я не могу его найти.
— Ищи лучше, — решительно сказала я. — Используй магический свет.
— Я не пойду через ту компанию, — твердо заявил Грен.
— Я не стану творить магию стихий, пока не узнаю, как они к ней отнесутся, — с такой же твердостью молвил Сорград. — Шелтии запрещают урожденному магу даже приближаться к тайакару, и бьюсь об заклад, у них есть на то веская причина.
— Способны ли тени причинить вред живым? — В Шиве проснулся беспристрастный ученый. Но его отрешенности хватило лишь на первую половину вопроса, затем голос мага дрогнул от беспокойства.
— Я не собираюсь это выяснять, — резко ответил Райшед.
Я почувствовала острый запах его свежего пота, а затем поняла, что и сама вся взмокла от страха.
— Как насчет Высшего Искусства, Ливак? — спросил Сорград с похвальным спокойствием. — Нет ли чего-нибудь, что ты могла бы использовать?
— Как я должна читать в темноте?
Впрочем, свет бы тут не помог. Насколько я помнила, пергамент, лежащий в моем кармане, не содержал ничего, что подходило бы для такого случая. Шум снаружи нарастал, и голос рядом с нами тихо заплакал, как раненая кошка.
Я не испытывала подобного ужаса с тех пор, как была ребенком. Это не шло ни в какое сравнение с тем чувством, когда просыпаешься в холоде непроглядной зимней ночи: свечной огарок потух, и кругом висит зловещая чернота. В те годы я боялась темноты, но еще больше страшилась того, что может наброситься на меня, если я вылезу из своей кроватки, или того, что я могу разбудить, если кого-нибудь позову. Однако тогда, в детстве, моя мать всегда слышала, что я зашевелилась, и появлялась с новой свечой, обращая тени в бегство деловитыми словами утешения, смешанного с упреком. Мой отец, в тех редких случаях, когда он оставался с нами, обычно пел мне песню, превращая темноту в уютное одеяло, окутывающее меня со всех сторон. Это была Лесная песня, в ней нет никакого джалквезана, но попробовать стоит.
Бежим быстро, быстро, быстро,Бежим быстро, Малышка,Бежим быстро, быстро, быстро,Бежим быстро, Малышка.
Я никак не могла выровнять дыхание, из-за чего пропустила больше нот, чем взяла, но я упорно продолжала петь эту старую колыбельную.
Деревья здесь растут густо,И собираются Тени ночи,Бежим быстро, быстро, быстро,Бежим быстро, Малышка.
Неблагозвучный голос Шива дал понять, что эту песню знают и в далеких Кевилских болотах. Мы вместе замедлили бойкий темп мелодии в полном соответствии со словами.
А теперь не так быстро, быстро, быстро,Теперь не так быстро, Малыш,А теперь не так быстро, быстро, быстро,Теперь не так быстро, Малыш,
Видишь, луны и звезды над нами,И успокаиваются Тени ночи,А теперь не так быстро, быстро, быстро,Теперь не так быстро, Малыш.
Вариант, пробормоченный Райшедом, имел немного другие слова и мотив, но суть была той же самой, и я горячо понадеялась, что только это имеет значение.
Иди тише, тише, тише,Иди тише, Любовь моя,Иди тише, тише, тише,Иди тише, Любовь моя,
Видишь, лампы горят в окнах,И не страшны уже Тени ночи,Иди тише, тише, тише,Иди тише, О любовь моя.
Я оставила эту историю другим и сосредоточилась на тихой партии второго голоса, которую добавлял мой отец, как только я стала достаточно большой, чтобы самой вести основную мелодию. Может, именно в этой гармонии содержится Высшее Искусство? Братья присоединили свои голоса. Грен подхватывает любую мелодию так же легко, как прикарманивает все, что плохо лежит.
Теперь мы засыпаем, засыпаем, засыпаем,Теперь мы засыпаем,В безопасности, дома,Теперь мы засыпаем, засыпаем, засыпаем,Теперь мы засыпаем,В безопасности, дома,
Сделана работа, окончен день,И спят давно Тени ночи,Теперь мы засыпаем, засыпаем, засыпаем,Теперь мы засыпаемВсе в мире и покое.
Мы закончили более или менее в унисон и сидели в черноте. Голоса за плитой молчали. На это я и надеялась. Чего я никак не ожидала услышать, так это храп.
— Если это — Высшее Искусство, то оно сработало на Шиве, — изрек Грен, едва сдерживая веселье.
Я сама боролась со смехом. Слишком легко можно было поддаться неуместной истерике.
Райшед зашипел рядом со мной.
— У меня судороги начинаются.
— Давайте выберемся отсюда, — предложил Сорград. — Кто бы за нами ни охотился, он уже давно ушел.
— Меня куда больше беспокоят те, кто ушел очень давно. — Но я тоже жаждала распрямиться и на карачках вылезла из тесного пространства, как только Райшед наполовину выполз, наполовину вывалился наружу.
— Зубы Даста! — Он споткнулся обо что-то, и оно загремело в темноте.
У меня заколотилось сердце, пока я не сообразила, что это не глухой звук кости, а твердый стук дерева. Кремень и огниво высекли искры, ослепившие мои глаза. Пока я их терла, Райшед зажег найденный факел. Мягкие языки пламени были теплые и успокаивающие.
— Думаете, они караулят? — Грен подошел к черной дыре лестницы с кинжалом в руке.
— Я бы караулил, — коротко ответил Райшед.
— А я говорю, мы останемся здесь. — Сорград все еще стоял у ниши, в которой мы прятались, и подкладывал свой плащ под голову Шива. Маг спал так крепко, словно находился в лучшем трактире Тормейла. — Нам всем нужен отдых, а здесь мы будем в большей безопасности, чем в любом другом месте на этих островах.
Мне бы очень хотелось разделить его беззаботную уверенность.
— Если настоящий Элдричский Народец не явится, чтобы призвать нас к ответу. — Я не шутила.
Сорград повернулся и обвел глазами ниши с их грудами костей и бдительными черепами.
— Мы должны быть в безопасности, пока никто не использует какую бы то ни было магию.
Райшед передал мне факел, а сам наклонился, чтобы размять пальцами икры ног.
— Проклятие! — Он осторожно подвигал стопой вверх и вниз. — Мы должны как можно скорее сообщить Темару и Хэлис. — Его голос оживился от решимости думать о чем угодно, кроме того кошмара, который мы только что пережили.
— Завтра — это достаточно скоро. — Грен лег у подножия лестницы, пристраивая голову на котомку. Всякий, кто будет спускаться, наступит на него, и это будет последней ошибкой в их жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
