Фермер рассмеялся и отошел назад, и Гас взобрался в сани.
– Вот тебе и жаркая Монтана, – сказал мистер Лоренс.
Мужчины хором рассмеялись, и вокруг их голов заклубились облака белого пара. Гас взял вожжи и командой «Но!» направил не желающую двигаться упряжку в сторону Радужных Ключей, домой.
Уже за несколько секунд он так замерз, что мог плеваться сосульками. Лицо пощипывало, кожа на скулах и на носу натянулась и онемела. Гас продолжал втягивать в себя жалящий искристый воздух, но, казалось, никак не мог сделать достаточно глубокий вдох. Маккуин ощущал, будто его легкие набиты льдом, а подмороженные усы не дают рту открываться. Руки и ноги казались мертвыми пнями, и суставы задубели, как новое седло.
Гас оглядел опустошенную зимой землю. Реку покрывало пушистое белое одеяло, ивы, тополя и сосны — все были опушены снегом. Прерии раскинулись листом кованого серебра. Весь мир был заморожен до смерти.
Маккуин знал эту местность так же хорошо, как изгибы и бугорки лица, которое брил каждый день. Но ориентиры могли скрыться, пока дул «северянин», оказаться похороненными под нанесенными ветром сугробами. Снег сейчас падал пушистыми хлопьями, и ветра не было. Но практичная и осмотрительная сторона натуры Гаса, к которой он обычно не хотел прислушаться, знала, что затишье может смениться бураном в любую минуту. В воздухе чувствовалась зловещая тяжесть. И повисла тишина.
Не успела дурная мысль запасть ему в голову, как снег повалил сильнее. Огромные мокрые хлопья размером с кулак. Гас оглянулся через плечо и часто заморгал, чтобы стряхнуть с ресниц кристаллы льда. Он пока различал в снегу отметины, оставленные копытами лошадей, и параллельные борозды от полозьев, но их быстро заметало. Порой в страшную метель люди теряли из виду горизонт, лишались чувства направления и принимались бестолково кружить по местности.
Гас резко повернул голову и прищурился сквозь снежную занавесь. Четко разглядел оглобли, хомуты и ремни упряжи, коричневые спины лошадей. А впереди — лишь неясные очертания реки в обрамлении деревьев, которая и приведет его домой.
Час спустя раздалось первое завывание жалящего порыва ветра. Он безумно закружил снежные хлопья и подбросил с земли в воздух рыхлый снег. Пронзающий как нож «северянин» проникал сквозь одежду и терзал легкие Гаса.
Маккуин сопротивлялся желанию так долго, как только мог, прежде чем наконец посмотрел через плечо и... ничего не увидел. Ничего, кроме снежных хлопьев, летящих ему в лицо. Он провел по глазам рукавом, сбив сосульки с бровей. Ни следов, ни горизонта, ни земли, ни неба. Только снег. Повсюду снег.
Его охватило странное чувство полного, леденящего одиночества. Гас медленно повернул голову — и впереди тоже ничего не увидел, за исключением поводьев, исчезающих в белом круговороте.
* * * * *
Ветер хлестнул по дому, испугав и разбудив Клементину. Мгновение она была сбита с толку, осознавая лишь, что ее окружает густой и глубокий холод. На северную стену обрушился новый порыв ветра, и доски заскрипели. Клементина села на кровати, и одеяла хрустнули, когда она разрушила подмерзший верхний слой.
Сафрони вручила ей чашку свежего кофе с виски. Ночью Клементина и Сафрони дежурили по очереди, следя, чтобы детские носы и уши оставались прикрытыми во избежание обморожения.
Вечером на землю наконец обрушилась снежная буря, которая грозилась разыграться на весь день. Стены дрожали и скрипели под сильными порывами ветра. Шум разбудил детей. Клементина покормила ребятишек мамалыгой, что немного успокоило их, после чего Сафрони увлекла детвору игрой «мишки в пещерах под шкурами».
Хотя дом был построен добротно, снег задувало в оконные щели и под дверь. Сафрони вспомнила, что в подвале видела немного старого брезента. Женщины прибили его повсюду, где только можно было, чтобы не дать снегу проникнуть внутрь. Однако это не защитило от холода. Даже с печкой, жарящей как домна, водяной насос замерз. Хотя от жажды они точно не умрут. «На улице столько снега, – подумала Клементина, – что если он растает, утонет весь мир».
– Ты же не думаешь, что Гас попытается вернуться сегодня? – спросила она, озвучив страх, который терзал ее всю длинную ночь и все утро.
Размышляя, Сафрони поджала губы, сморщив татуировку из слез на подбородке.
– Ну, если прикинуть, ему потребовалось время, чтобы найти того фермера, купить сено и погрузить его. И к тому моменту погода уже должна была испортиться. Гас живет здесь достаточно долго, чтобы не пытаться куда-либо ехать в разгар бурана.
Клементина кивнула, но уверенности не испытывала. Ее муж постоянно упускал из виду возможные неприятности, когда сосредоточивал внимание на многообещающей цели. Не проехав и мили по дороге, он уже рисовал в уме картины, будто сидит дома, греет ноги у огня, а весь скот накормлен и спасен.
Клементина потянулась к окну, словно Гас уже въезжал во двор, хотя и знала, что это невозможно. Она отогнула уголок закрывающего окно одеяла, но увидела лишь темноту и отражение света лампы. Снаружи стекло покрывал толстый слой льда.
К полудню у них закончился запас дров для печки. Клементина с Сафрони завязали на дверной ручке лассо и заспорили, кто первый пойдет в сарай. Наконец они бросили монетку, и жребий пал на Клементину. Она натянула еще больше одежек на свою грузную фигуру, обвязала веревку под мышками и вышла в метель.
Добравшись до сарая, миссис Маккуин первым делом накормила животных. Там находились одни только лошади — куры давно передохли, во время первых сильных морозов, а свиней забили еще до этого. Лошади стояли в стойлах, сгорбившись и опустив головы от ветра, проникающего сквозь трещины в стенах. Кементина переживала за необъезженных лошадей на пастбищах и коров, которые, наверное, штабелями лежали вдоль изгородей.
Пальцы одеревенели, а руки и ноги потеряли способность чувствовать, пока она накалывала на вилы сено и разбивала лед в корытах. Клементина уложила на красные санки столько дров, сколько смогла. Всю влагу из дерева высушил мороз, и поленья стали такими легкими, что она с легкостью могла бы жонглировать ими как циркач булавами. Но с каждым новым вдохом ледяного воздуха в грудь будто вонзался острый нож.
Клементина сделала бесчисленное количество ходок к поленнице и обратно. Потом ее сменила Сафрони. Затем они взглянули на свои запасы и решили, что натаскали достаточно, чтобы продержаться до следующего утра.
Уже час как стемнело, когда женщины услышали стук. Ветер дул так сильно, что, казалось, мог содрать с деревьев кору, Клементина подумала, не оторвалось ли что-то от дома. Но буран на мгновение затих, как иногда случалось, когда он будто втягивал в себя больше воздуха, что задуть еще сильнее, и снова послышался стук.
