– Сообщил, – ответил мне англиканец. – Но он сообщил также, что ваш священник – иноземный, не по канону читающий молитвенные тексты.
– Хорошо, – произнёс я, глядя пристально прямо в глаза. – Позвольте мне, грубому мирянину, эту мысль упростить: вы хотите сказать, что вы – священник более лучший, нежели он. Ответьте без виляния, одним словом – «да» или «нет».
Англиканец оторвался от трапезы, посмотрел на меня и решительно произнёс:
– Да.
– Отменно. Позвольте полюбопытствовать ещё вот в чём. Как вы собираетесь освящать мою церковь?
– Совершая созданный для этого англиканский обряд.
– Ещё раз прошу разрешения упростить. То есть – совершая только обряд освящения?
– Да.
– А вот приглашённый мною Иван перед освящением церкви поехал в Лондон. Не предполагаете ли, для чего?
– Просить благословления бишопа?
– О нет. Он не станет просить благословения бишопа, поскольку просил это благословенье у Бога. Он поехал в архив бишопа. Чтобы найти имя того епископа, который освящал эту церковь впервые, по завершении возведения замка. Чтобы при совершаемом обряде того давно умершего епископа поблагодарить. Почему вы не возымели мысль сделать то же?
Он молчал.
– Отвечайте.
– Да что отвечать… Нашему обряду это не нужно.
– Может быть. Вашему обряду это не нужно. Но нужно ли это Богу? Ответьте, очень прошу, опять одним словом: «да» или «нет».
Англиканец покраснел, сделал паузу. Но твёрдо выговорил:
– Да.
– Прекрасно! Но тогда кто же лучший священник?
Я ел, смакуя. Не торопясь запивал водою с лимоном. Носатый и англиканец молчали.
– Исчез аппетит, я понимаю. – Я отложил вилку. – Но, поскольку, вижу, вам не до трапезы, отложу свою и я, и спрошу вас ещё. Если позволите.
Англиканец кивнул.
– Вы едите мясо?
– Какое мясо? – растерянно спросил он.
– Разное. Курочку, барашка. Разумеется, не в постные дни.
– Не в постные… Да. Ем.
– А вот Иван не ест. Совершенно! Потому что в Библии написано «не убий». А, согласитесь, чтобы скушать барашка – его сначала нужно убить.
– Но позвольте… Ведь все едят!
– О, если ставить в пример «всех»!! Все на войне, к слову, бьют, режут и грабят.
– Сейчас не война…
– Именно! Не война! Но свинок, коровок и курочек для вас убивают. Лучший священник.
Я снова взялся за вилку и добавил:
– А вот в нашем замке уже полгода никто этим не занимается. И полгода уже никто не ест мяса! Так явил нам Бог, через одну хрупкую девочку. Маленькую, но с большим сердцем.
– По-ослушайте, мистер Том, – выпучил глаза Носатый. – Как же вы пред священником говорите неправду? Мы едим мясо, и каждый день. Перед детьми только притворяемся. Для того вы и наняли повара французского короля!
– Это мистификация, Иннокентий. Поль-Луи ничего не понимает в приготовлении пищи. Он только читает вслух свои французские сказки. Мы с Эвелин сделали это, чтобы никто не спрашивал – куда подевались со стола окорока и колбасы.
– Но позвольте, – англиканец от возмущения даже выпрямился. – Если человека лишить мясной пищи – он повредится в здоровье! Так мучают узников в тюрьмах! Так наказывают за преступленья!
Я с деланным согласием покивал и спросил:
– Ты как себя чувствуешь, Иннокентий?
– В каком смысле?
– В смысле здравия. Присутствия сил.
– Вполне хорошо.
– Так вот. За последние полгода ты не съел ни крошечки мяса. Как и любой, кто разделял вместе с нами кухню «Шервуда».
– Этого быть не может!
– Опровергаю тебя. Это так! И, заметь. Ты не просто наслаждался вкуснейшей едой и не просто сохранил крепость тела. Ты перестал быть убийцей! А за это Бог даёт такую силу, что можно до конца дней своих забыть о болезнях.
Я снова взял вилку, но, увидев, что мои собеседники не делают того же, а хмуро молчат, есть не стал. И тогда я сказал англиканцу:
– Хорошо. Я приглашаю вас совершить обряд освящения «Шервудской» церкви. Вместе с Иваном. Он – согласится. Но согласитесь ли вы?
– А как вы можете быть уверены, что он согласится?
– О, он много об этом мне говорил. В числе прочего – приводил вот такой пример. Нападает на город смертельный враг. Рыцари выходят защищать город, берут мечи. И вдруг один заявляет соседу: «Не буду сражаться рядом с тобой, у тебя неправильный меч!» Успеваете, святой отец, представить картинку? Теперь аналогия. В наш мир уже давно пришёл дьявол. Оружие против него – молитва. И вот сидит передо мной священник, который во время духовной битвы другому священнику заявит: «Не буду молиться рядом с тобой, у тебя неправильная молитва».
Англиканец всматривался в воображаемую картину, вздев брови.
– Или не заявит? – подтолкнул его я.
– Если… Вы пригласите меня освящать церковь вместе… Я соглашусь!
– Превосходно. Вы утешили моё сердце, святой отец. Но что скажите, если одновременно с вами я приглашу ещё монаха Ламюэля, последователя великого пророка древности Заратуштры, и иудея, поскольку они так же верят в Единого Бога, и мусульманина Абдуллу? Или опять скажете – «я лучший священник»?
– Нет, – наконец улыбнулся он. – Не скажу. Но тогда… встаёт вопрос – кто будет проводить обряд первым? Жребий?
– Первым будет совершать православную литургию Иван. Остальные – да, может быть жребий.
– Но почему такая привилегия?
– А вы знаете, святой отец, какой смысл в самом названии «православие»?
– Нет.
– А мне Иван разъяснил. «Пра» означает «древнейшее, из начала времён». Пра-матерь, пра-родина. Так вот пра-вославие – это «древнейшее, изначальное восславление Бога». Неспроста в день Воскресения Христова… Иннокентий, что?
– Священный огонь, сходящий на Гроб Господень, даётся в руки только православному священнику.
– Вот такой факт.
Снова пришла Омелия и добавила к трапезе новое блюдо.
– Прошу вас, – сказал я, – джентльмены. Кухня моей жены Эвелин. Это больше, чем вкусно.
И англиканец остался у нас жить.
Конечно же, независимо от моего желания или нежелания я должен был это сделать: вечером, когда всё население «Шервуда» стеклось в каминный зал, перед ужином, я встал и громко сказал:
– Друзья мои! Сегодня я должен открыть одну тайну.
Все стихли и приготовились встретить новость.
– Судьба заставила меня открыть её сегодня Иннокентию и священнику из Бристоля, нашему гостю.
Взрослые проявили воспитанную деликатность и не посмотрели, а дети во все глазёнки стали рассматривать сидящего среди нас нового человека. А я продолжил:
– Понятно, что в силу случившегося я имею обязанность открыть эту тайну всем остальным. Когда я пообещал Ксанфии, что больше в «Шервуде» не будут убивать животных, чтобы их съесть, кое-кто подумал, что это такой утешительный обман. А на самом деле вряд ли кто-то всерьёз откажется от мяса. И, чтобы изменить вид мясных блюд, мы с Эвелин пригласили в замок повара французского короля.
