Встал на колени, снова сплюнул кровью, выругался грязно, застрелил поднимавшуюся на ноги толстуху, всадив ей подряд три пули в голову, и потом уже встал сам.
Сэм тоже не зевал, застрелил бегущего к нам "шустрика", потом свалил какого-то худого и длинного черного, не умершего, но и не встававшего больше с асфальта, а лишь как-то судорожно дергавшегося.
– И осторожно здесь стреляй! – крикнул он мне в довесок после того как я, забравшись на цистерну, вновь принял проблемы обороны на себя.
А то я совсем дурак, не понимаю, что здесь в половине шлангов не только солярка, но и легко горящий бензин. Пальни не туда – и проблем не оберешься. Только пожара до небес нам здесь и не хватает для полного счастья.
А дальше… дальше я крутился наверху цистерны как босой на сковородке, стреляя во все стороны, меняя магазины, снова стреляя, ощущая, как черное пластиковое цевье жжет руку уже даже через перчатку. Я не понимал уже, что там делает Сэм, давно закрепивший шланг и теперь крутящий что-то за откинутым желтым щитком возле странно изогнутой серой толстой трубы. Но после того, как я свалил уже седьмого мертвеца, он показал мне большой палец и побежал к лесенке.
– Наливается!
Действительно, слышно было прекрасно, как журчит под ногами наливаемая цистерны.
Чтобы освободить ему место и заодно сохранить для себя сектор обстрела, я перескочил на крышу кабины грузовика, гулко отозвавшуюся под подошвами ботинок. Не свалиться бы, она то ли от дождя, то ли от утреннего тумана скользкая как каток. Оглянулся – и чуть не свалился сам – с бампера на капот и оттуда уже ко мне лез здоровенный мужик в когда-то белой рубахе, в черной изорванной жилетке и черных брюках, с всклокоченной кудрявой бородой, со страшными ранами на руках и шее. Вздохнул, прицелился, выстрелил, попав в середину просвечивающей на затылке лысины. Тот упал, с грохотом скатившись с машины на землю.
Тяжело. Уже тяжело и муторно на душе, уже хочется бежать. Здесь все неправильно, человек не может воевать с ожившими трупами потому что их не бывает. Человек не должен убивать толстых пожилых негритянок, а толстые пожилые негритянки не должны ходить по улицам в мертвом виде и не должны пытаться меня съесть. Мертвые правоверные евреи не лезут на грузовики, а им за это не стреляют в лысину. Это все не-пра-виль-но. Абсолютно. Это сумасшествие, это маразм и бред одновременно.
Еще два мертвяка. Идут сюда, медленно, время пока есть. Выстрелы с лодки, на мостках уже с пяток трупов. И один из этих мертвяков качнулся и упал навзничь. Спасибо, Дрика, только не стреляла бы ты в этом направлении, неровен час куда не надо попадешь.
Второй мертвец, вооруженный, кстати, какой-то дубиной, побежал, причем не ко мне, а обратно, прятаться, стрелять я в него не стал. Даже стрелять в них уже тошно стало, все тошно.
Образовалась пауза. Я даже не заметил, что Сэм тоже стрелял, до того момента, как он не присел на одно колено и не начал открывать лючок цистерны.
– Так будем смотреть, сколько налилось, – пояснил он, перехватив мой взгляд.
– А сколько всего влезает?
– Написано на борту, что четыре тысячи галлонов.
Я присвистнул с уважением. Это больше пятнадцати тонн… если воды, но как-то слово "кубы" по отношению к солярке мне так в голову и не лезет. И "тысячи литров" тоже, так и называю тоннами.
– А нам столько и не надо, – сказал я ему. – Две трети от этого.
– Поэтому и открыл, чтобы следить, – кивнул Сэм, снова поднимаясь на ноги и беря автомат наизготовку. – Как две трети наберется, перебегаем в кабину и гоним отсюда. И Дрика пусть снимается.
– Дрика сама не снимется, – возразил я. – Может не успеть, а может и не пришвартоваться. Двадцать два метра лодка, второй человек нужен.
Как она одновременно будет отшвартовываться от заправочного дока и отстреливаться? Рванет какой-нибудь "шустрик", или, не приведи бог, "супер", увидев, что нет сопротивления, и тогда что угодно может случиться. Да вообще что угодно… Нет, нельзя ее одну бросать, соплячка еще, я это спинным мозгом чувствую, Сэм в этом плане за рулем грузовика надежней – он половину жизни на таком отработал.
А уж швартовка… Там точно беда, утопит лодку.
– И что?
– Ты езжай. На пирс возле яхт-клуба Линкольна, откуда мы лодку взяли. Где еще чартеры, помнишь?
– Помню, – кивнул он.
– А меня подвези до мостков, там я выскочу и бегом.
– Хорошо, – кивнул он задумчиво, явно уже прикидывая маршрут.
Напрямик проехать не получится, трубы на асфальте лежат, надо или вываливать ворота и вокруг территории ломиться, или сдавать задов довольно далеко. Но ничего сверх-невозможного не видно.
А потом появился "супер" и стало не до обсуждения планов. Он не бежал, он полз, прижимаясь к асфальту за тройным рядом труб, идущих вдоль забора. Я его видел, но попасть бы не смог – его закрывала еще и мешанина труб и приборов "раздаточной", или как оно правильно называется. И идея с рывком до дока стала сразу неактуальной – он меня в два прыжка догонит, насмотрелся, знаю.
– Сэм…
– Вижу…
Он один? Последняя наша встреча с такими же… нет, этот другой, на обезьяну похож, как тот, что охотился на меня в складе, в Юме, а те, в порту, были другими, какими-то бесформенными… Впрочем, неважно, радости все равно немного. Но похоже, что один.
Сейчас высунется, как раз слева, из-за угла, а точнее – вертикального столба, опоры крыши "раздатки". Прицелились туда разом, но мертвецко-серая мерзкая тварь то ли заметила, то ли что еще, но свернула влево, вновь прижавшись к земле и укрывшись за высоким бетонным основанием.
– Ты куда пошел, сволочь? – тихо сквозь зубы спросил я.
Мутант двигался быстро, плавно и… опасно, по-другому это и не назовешь. Тварь воплощала в себе невероятную, чудовищную угрозу, а ее человеческое прошлое пугало еще больше – легко было заподозрить в этом невероятном и отвратительном существе еще и человеческий ум, изуродованный смертью и последовавшим воскрешением. Оно вернулось с темной стороны как насмешка над нами, как антипод, как то, что должно нас уничтожить. Оно должно нами питаться.
Странно – зомби во дворе не стало. Даже появившаяся мертвая женщина в когда-то розовом спортивном топе и черных леггинсах для фитнесса просто убежала, увидев "супера". Я не ошибся, это было видно ясно и откровенно. Так исчезают от подножия рифа всякие тунцы и окуни, когда туда подходит настоящий хищник, вершина пирамиды – большая акула. Он, в отсутствие свежатинки, питается мертвяками, как тот, в Ла-Порте? А наверняка.
"Супер" добрался до дальнего от нас угла "раздатки", замер там. И тут же раздались частые выстрелы с дока – тварь оказалась в прицеле у Дрики! Пули ударили в монстра, выбили искры из бетона… и металлических конструкций "раздаточной".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
