Сегодня Йан поставила на почетное место самый красивый букет из экзотических цветов гибискуса, антуриума и диких орхидей, не в силах противиться искушению, хотя он был послан без открытки, от неизвестного почитателя из Майами.
Сиделка упомянула об этом, когда развернула цветы, но Энни не могла ничего объяснить. Она никого не знала в Майами.
Глава VI
Элис Хэвиленд исчезла без следа. Как оказалось, Уолли не смог с ней тягаться – она была намного умнее и хитрее. Но именно событие, ускорившее ее исчезновение, оказалось разгадкой, убедившей сыщика, что он был прав в своих предположениях насчет нее.
Лет десять тому назад ее двенадцатилетняя младшая дочь сбежала, вырвавшись на волю из цепких клешней Элис.
Сонни Руджиеро, мелкий мошенник и игрок, прежний приятель Элис, сейчас был обитателем Илинойской каторжной тюрьмы. Он сумел достаточно ясно припомнить случившееся.
– Той зимой в Кливленде холодно было, как у ведьмы за пазухой, – сообщил он Уолли. – Мы остановились в мотеле. Малышка смылась как-то утром, пока мы спали. Была и нету. Ничего не захватила, кроме денег из материной сумочки. Ушла в чем была. Оставила старые игрушки, книги. Я здорово удивился. Такая маленькая девчонка. Куда она может пойти?
Сонни, улыбнувшись, покачал головой.
– Правда, если поразмыслить, она могла постоять за себя, скажу вам. Господи, а хорошенькая была, ну прямо картинка!
Сальный блеск в глазах подсказал Уолли, что и этот успел побывать в постели девочки.
– И как Элис отнеслась к этому? – спросил сыщик.
– Ну… – нахмурился мужчина, – даже не знаю, что сказать. Нужно было знать Элис. Если бы вы знали ее, сразу бы поняли – она вроде как не в себе. – Была ну… как бы задумчивая что ли. Не то чтобы ей все равно было, нет. Но и не разозлилась. И не искала малышку. Просто казалась задумчивой.
– А раньше какой она была?
– Ну… смеялась много. У нее потрясное чувство юмора. И могла по любому поводу полезть в бутылку. Та еще баба.
Он многозначительно подмигнул.
– Девчонке туго приходилось. Очень уж Элис строга была…
– Значит, – вмешался сыщик, – она не пыталась разыскать девочку? Что случилось дальше?
– Отвалила. Оставила меня и просто исчезла. Пришел как-то я домой из казино, а Элис не было, и больше я никогда ее не видел и не слыхал о ней, – задумчиво продолжал Сонни, затягиваясь сигаретой. – Иногда я расспрашивал о ней, но все бесполезно. Словно растаяла. Готов поставить четыре против одного, что ее больше нет в живых. Иначе узнал бы, где она. Всегда можно обнаружить, куда делся человек. Но прошло уже десять лет – и ничего. Да, – со вздохом заключил Сонни, – думаю, Элис довольно далеко сейчас от людей, которых мы знали, или мертва. Одно из двух.
– Почему? – спросил Уолли. Мужчина улыбнулся.
– Нужно хорошо ее знать. Либо обвела вокруг пальца клиента-старичка с денежками, а то и мужа нашла, либо выкинула такое, что сломала себе шею. Одно из двух. Попомните мои слова.
Уолли кивнул. Сонни Руджиеро грубо, по-своему, но точно определил саму суть психологии Элис. Уолли, изучивший ее почти так же хорошо, как себя, был почти убежден – она больше не занимается проституцией. Нет, не потому, что стала старше, ведь многие женщины ее возраста еще работали. Сонни был прав, утверждая, что Элис бросила свое занятие после побега Кристин. Но он напрасно считал это простым совпадением. Элис ушла, потому что дочь сумела освободиться от ее власти.
Уолли в сотый раз смотрел на снимок, полученный от Чарли Гржибека. Мать и дочь на берегу залива… Руки женщины на плече девочки – не для того, чтобы защитить, а чтобы утвердить свои права над ребенком.
Утвердить и наказать.
Когда девочке, стоящей на пороге юности, удалось выскользнуть из жестокой хватки, у Элис или Элтеи, как она иногда заставляла себя называть, не осталось причин жить безумной саморазрушительной жизнью, какую она вела после ухода от Гарри Хэвиленда, валяться в грязи только затем, чтобы подвергнуть дочь немыслимым унижениям. Конечно, она не пожелала искать девочку. Элтея жила вне закона, какой смысл был идти к властям? Ребенок наконец освободился. Кроме того, Элис не пыталась вернуть дочь по неофициальным каналам. Не потому, что любила ее – любовь не имела ничего общего с ревностным опекунством в течение двенадцати лет. Просто девочка надоела Элис. Она выполнила то, что задумала ее мать.
Есть, по-видимому, еще одна причина. Судя по всему, что слышал Уолли о Кристин, возможно, Элтея начала слегка побаиваться девочки. Уолли пытался представить то, что Сонни Руджиеро называл «задумчивостью» Элис после исчезновения девочки. Элис, естественно, думала о прошедших двенадцати годах. И размышляла о будущем. За какие-то несколько дней она полностью сумела определить, как жить дальше.
Элис была теперь свободна и обладала достаточным умом, чтобы выполнить давно задуманный план – найти уютное безопасное место для себя в мире порядочных людей.
Уолли, улыбнувшись, еще раз взглянул на снимок. Даже сейчас Элис, должно быть, достаточно привлекательна. Без сомнения, преуспела в жизни. Создание, сумевшее водить за нос одного сутенера за другим, наблюдая, как они по очереди попадают в тюрьму, хотя у самой Элис не было ни одного привода, могло без труда очаровать богатого администратора, банкира, разведенного или вдовца.
Кто знает? Возможно, размышляя о потерянной дочери, она поздравляет себя с тем, что зло, причиненное Кристин, все еще имеет власть над девушкой даже теперь, когда она выросла. В свое время оно могло даже принести омерзительные плоды как в окружающем мире, так и в изломанной психике Кристин. Такова убийственная природа зла.
Именно так должна думать женщина подобная Элтее. Уолли не сомневался в этом. Как, впрочем, и в том, что отыщет ее когда-нибудь, если найдет для этого достаточно времени. Она, конечно, уверена в незыблемости своего существования; в мирке, защищенном кредитными карточками, банковскими счетами и страховым полисом, ее трудно обнаружить. Но ради себя самого Уолли хотел взглянуть ей в глаза, даже если на это у него уйдут годы.
Но вот дочь – дело другое. Гораздо более простое. И, возможно, опасное.
Хани, Типпи, Тина, Кристин.
Как бы она ни называла себя в двенадцать-тринадцать лет, другой жизни она не знала. Одна в равнодушном Кливленде. С таким воспитанием, которое она получила, девочка вряд ли захотела бы обратиться в полицию или приют. Она инстинктивно считала власти своим врагом.
Глаза девочки на снимке светились умом и коварством, почти такими же устрашающими, как и чудовищное терпение, отражавшееся где-то в их глубине. Несомненно, она – необычная личность. Кроме того, прошла обучение сложной науке – проституции у экспертов в этой области.
