Слечна Глашек рассмеялась коротким нездоровым смехом, отнимая от рта искусанные, сочащиеся кровью пальцы, и обернулась через плечо.
— Вот она, цель миссии. Забирайте Вельзевулу и транспортируйте в храм. Исцелить и заботиться о ней, как о моей дочери.
Карие очи пана Праведного, сокрытые забралом шлема, скользнули по фигурке забившейся в угол девочки, а затем вцепились взглядом в глаза Лешей.
— Она не первая. Она — не последняя, — в голосе бывшего самурая скрежетал металл: парень, конечно же, знал, об иксентарии, ведь по его наводке и действовал отряд слечны Глашек, но детали явно были ему неизвестны… до недавнего времени. — Мы просто уйдём?
Что-то подсказывало Лешей, что где-то там, под слоями брони на перчатках, белели костяшки пальцев самоучки, с трудом сдерживающего себя, чтобы броситься в бой с целью вот прямо так, в одиночку, не дождавшись помощи товарищей по отряду, попытаться физически устранить нечто, способное совершить подобное с ребёнком.
Инстинкт старшего брата был силён в пане Праведном.
А вот в пане Злобеке властвовали осторожность и скепсис.
— А если это ловушка? Если она заодно с Ганнибалом?
Взгляд единственного выглядящего здоровым ока Брони вцепился в шлем Виктора на уровне, на котором обычно у человека располагались глаза. В начищенных пластинах и защитном стекле забрала отражалось пламя огня, которым Жаки избавлялась от остатков мух по углам.
— Я же сказала: как с моей дочерью. Ты забыл мою комнатку для “технических неадеквашек”? Или ты думаешь, что я сейчас говорю “моей дочерью”, как Броня Глашек, а не как Лешая, аватара божества Хаоса?
Некромаг медленно кивнул.
— Я понял.
Пан Злобек чуть повернул голову в сторону слечны Кюссо, желая убедиться, что та, в отличие от самоучки Меца не стремится дальше в бой. Француженка, на секунду отвлёкшись от дезинсекции, едва заметно опустила подбородок к груди.
Лешая тем временем перевела взгляд на Меца.
— Тебе лучше остаться с ними и позаботиться о малышке.
— Вы не справитесь с Ганнибалом в одиночку, — парировал Праведный.
Броня прикрыла глаза. Опущенные шторки век оказывали магическое воздействие на сознание. Словно бы укрепляя стенки адекватности и давая девушке возможность сосредоточиться на поиске наилучшего решения.
К сожалению, мощностей разума вновь становилось недостаточно, чтобы раскинуть достаточно ветвистое дерево вариантов. Приходилось упрощать задачу, низводить её до одноуровневой.
Мец Праведный достаточно много знал о деятельности карфагенянина потому, что тот переродился в теле его сестры. Они росли вместе. И вместе тренировались. Бывший самурай — в своём старом теле — являлся первым и лучшим учеником Ганнибала, и потому вполне понимал, на что способен сенсей.
И пусть пан Праведный не до конца осознавал, на что способна Броня Глашек, особенно когда силы бога рвутся наружу, грозя смыть её сознание, к его словам стоило бы прислушаться.
Кроме того, низводя задачу до одноуровневой, стоило понимать, что Меца и Ганнибала связывали узы. Множество уз. Узы ученика и учителя. Узы брата и сестры. В долгосрочной перспективе было бы лучше позволить бывшему самураю самому покончить с этой связью.
Броня поморщилась.
— Ты пойдёшь со мной. Но я не хочу, чтобы ты стоял между мной и моей целью. Я собираюсь обратиться чистой стихией. И, если честно, мне уже не терпится забыться в одержимости, как не терпится иным людям забыться в алкогольном бреду. Я буду буйствовать.
С губ девушки сорвалась усмешка. Нехорошая, нервная, высокая настолько, что самую малость превысила границы комфортного восприятия слушателей.
На самом деле Лешая отлично понимала, что её адекватность уже собирает чемоданы и собирается уехать прочь. Слечна Глашек и не думала этому противостоять. Она сдалась. Она отлично помнила, как тяжело было удерживаться там, в поезде, когда чувство вины не давило столь сильно, как сейчас. Да, Броня несла ответственность за действия Перловки. Она не могла врать себе самой о факте родства с этой поехавшей курвой. Потому как сама не раз подходила к той грани. Потому как сейчас собиралась эту грань преступить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Девушка осознавала бесперспективность борьбы. Но, следуя собственным же постулатам, она собиралась сделать “хоть что-то”, раз уж не имела возможности сделать то, что реально необходимо.
Сохранить в сердце важное. Ядро личности. Семя, из которого, ежели и прорастёт новая личность, то не уродливое чудовище, вроде Перловки, а нечто, за что Броне не будет стыдно.
Где-то за спиной Лешей пан Злобек тихо и осторожно умертвил пленницу. Даже не испытывая особых чувств к пострадавшей бедняжке, некромаг печального образа не мог позволить себе грубое поведение по отношению к той, кого госпожа решила удочерить, следуя зову… пожалуй что, сиюминутного желания.
И пусть завтра Броня могла передумать, но сегодня Вельзевула считалась наследницей Лешей.
Что же касается самой богини, то она вдруг без предупреждения сорвалась с места. Резко перешла на быстрый шаг, не в силах противостоять давлению в висках, которое последнюю минуту становилось всё сильней и сильней, покуда у Брони не осталось сил его терпеть.
Желая хоть чуточку сбросить напряжение, девушка открыла рот и издала звук, напоминающий пронзительный визг баньши, внезапно осознавшей, что она проспала кончину того, кого желала оплакать. Мощи человеческих лёгких, пожалуй, не хватило бы, чтобы породить нечто столь громкое и протяжное, однако для Лешей подобные ограничения не были чем-то, о чём стоило бы всерьёз задумываться. Ей было не впервой говорить, игнорируя факт участия дыхания в данном процессе.
И для стёкол, и для людей сей визг был невыносим. Первые треснули, из-за чего даже там, где окна не оставались закрыты, несмотря на старания неведомого диверсанта, ветру удалось расчистить себе путь внутрь. Вторые же забыв обо всём, зажимали уши. В этом положении их и застала аватара хтонического божества, да посекла на части небрежными взмахами боевого поводка.
Девушка отпускала сознание. Постепенно. Отбрасывая то, что считала наименее важным. Она не знала, что именно было сделано не так в прошлый раз. Где именно оказалась допущена ошибка. И лишь могла догадываться. Возможно тогда, та, предыдущая Броня, позволила злобе смыть какую-то чересчур важную часть себя. Поддаться ярости — это так привлекательно. Жажда крови — это чувство сильное, а насыщение доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.
Невозможно погасить злобу, задушить гнев. Но гнев бывает разный. И сильней всего тот, что рождается из чувства собственной правоты. Тот, который люди почитают праведным. Вот только каковы параметры праведности? Каждый решает для себя сам.
Взор синих очей скользнул по трупам, а остатки разума выделили из них тот, что имел как можно больше формальных признаков лидера группы. Шёлковая лента вонзилась в грудь рассечённого на две части человека, который, прежде чем умереть, сжимал в руках короткий костяной меч с полой рукояткой.
Простое пожелание Лешей само обратилось в магический контур, оживляющий этот обрубок, да тормозящий развитие у него в груди яйца тараканобогомола.
Недавний труп нервно вздохнул, насыщая кислородом лёгкие, в которых что-то противно “булькало”.
Едва лишь в глазах мужчины сверкнули первые искорки осмысленности, девушка пустила по шитой золотом ленте проклятие боли. Она не сдерживала себя, отлично понимая, что так быстро и единомоментно с ума допрашиваемый не сойдёт, а умереть от шока ему попросту не удастся, покуда жизнь в нём поддерживает боевой поводок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лишь спустя пять секунд пытка прекратилась и Лешая задала вопрос.
— Ваш лидер. Самый высокий из тех, кто в здании. Где?
Допрашиваемый уже успел понять, что цацкаться с ним никто не будет, что эта девица, во взгляде которой не удаётся разглядеть нормальных человеческих эмоций, с лёгкостью подарит ему новую порцию мучений.
И оттого ответ прозвучал быстро, весьма торопливо, а потому не совсем внятно.
