Рейтинговые книги
Читем онлайн От Киева до Москвы: история княжеской Руси - Валерий Шамбаров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

А дальше эпицентр событий переместился на юг. 7 апреля 1340 г. галицкие бояре отравили своего последнего князя Болеслава-Юрия. Кто был заказчиком, Орда, Литва, Польша или Венгрия, трудно сказать. Потому что одни бояре сразу же обратились в Орду, другие позвали на престол сына Гедимина Любарта, а польский Казмир III и венгерский Карл-Роберт двинули войска и захватили княжество. Подготовились они заранее, польский король попросил папу Бенедикта XII объявить крестовый поход на татар, Рим охотно согласился. Но и Узбек не дремал. От Смоленска его тумены успели скрытно перебазироваться южнее и в июле ринулись вперед. Пронеслись смертоносным ураганом по Правобережью Днепра, смели поляков с венграми, ворвались в Польшу, страшно опустошили земли по Висле. А некогда могущественное Галицко-Волынское княжество погибло. Ордынское наступление обратило его в пепелища и руины, уцелевшие правители подтверждали обещания платить дань хану, но Галиция осталась за поляками, а Волынь заняли литовцы.

Лишь осенью Узбек занялся русскими делами. На великокняжеский престол предъявил претензии Константин Суздальский, о правах «старейшего» вспомнил было и Константин Тверской. Но хан не желал больше экспериментировать. Он не забыл верность и заслуги Калиты. Впрочем, существовало еще одно немаловажное обстоятельство — отлаженная система сбора дани, созданная Иваном Даниловичем, была завязана на Москву, опиралась на ее структуры управления. Узбек передал ярлык на великое княжение Семену Ивановичу.

Хотя на Руси 24-летнему сыну Калиты пришлось заново утверждать свою власть и авторитет Москвы. Он послал наместников в Торжок для сбора дани, а новгородцы вздумали взбрыкнуть. Объявили, что покойный Калита нанес им «обиду», поссорился с ними, арестовали великокняжеских наместников и передали Семену, что он только московский князь, а Новгород своих правителей избирает. Это был преднамеренный вызов, «золотые пояса» сочли, что при молодом государе настало время потягаться за самостоятельность. Но Семен вызов принял.

Он созвал съезд князей Северной Руси и произнес перед ними весьма выразительную речь. Напомнил о временах Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха. Указал: пока великие князья были сильны, а другие князья их слушались, Русь множилась «в людех и богатстве», на нее никто «не смеяше дерзнути, но вси покоряхуся и дани даяху». А когда поделились, принялись склочничать, «тогда наидоша татары, князя убиша, грады разориша», завладели Русской землей и возложили на нее тяжкую дань. «И ныне князей убивают, люди, всегда пленяюще, ведут в басурманство». Говорил, что князья достаточно сильны «землю Русскую оборонити», «ругатися не дати нечестивым, коли только меня послушаете». Для этого Семен продиктовал строгие правила: если возникнут споры, не воевать, а судиться перед великим князем. Если кто-то начнет усобицу, позовет татар или будет искать суда у них, на того «нам быти заедин». А первым делом надо смирить новгородцев и заставить подчиняться государям.

Не за эту ли речь Семена прозвали Гордым? Подобный эпитет в XIV в. носил недобрый оттенок. Гордыня — ужасный грех. Но ведь и речь выглядела настолько непривычной, дерзкой для своего времени! Калита подчеркивал смирение, а его сын вдруг произносит такие слова! Хотя смирение смирению рознь. Иван Данилович выражал его перед Богом, перед законным ханом. Но и он верил, что «Вавилонское пленение» не вечно. Настанет время, и Господь отнимет силу у Орды. Не сейчас, а когда-нибудь… Семен считал себя вправе открыто сказать об этом. Как бы то ни было, речь понравилась. Князья расправляли плечи. А может, и впрямь положение скоро переменится? В поход с москвичами дружно выступили суздальцы, ярославцы, ростовцы, белозерцы. Привлекли и митрополита Феогноста.

Ну а в Новгороде было очень далеко до единодушия. Знать призывала готовиться к осаде, а чернь отказывалась, требовала мириться с великим князем. В Торжке народ взбунтовался, перебил и изгнал своих бояр, освободил московских наместников и встретил Семена хлебом-солью. Хочешь не хочешь, «золотые пояса» вынуждены были капитулировать, признали право Семена властвовать в их городе, выгребали ценности на подарки ему и на уплату дани. Но великий князь вдобавок потребовал, чтобы новгородские предводители явились к нему босыми и просили прощения на коленях[170]. Это еще один повод, из-за которого могло возникнуть прозвище Гордого. Правда, палка была о двух концах. Семен-то думал не о том, как повеличаться самому, а как сбить гордыню с постоянных своевольников и ослушников. Может, в следующий раз призадумаются, прежде чем хамить и права качать?

Конечно, молодого князя волновал и собственный авторитет. Власть должны уважать. Прежние государи держались среди княжеской братии как первые среди равных — все считались одной кастой, примерно равного происхождения, все были дальними или близкими родственниками. Но Калита уже подготовил почву для иных отношений, и Семен первым начал опробовать их. Держался с достоинством, не смешивал себя с вассалами. Он был выше их, распоряжался как самодержавный властитель.

В остальном, каких-либо признаков «гордыни» у Семена не просматривалось. Он во всем продолжал политику отца. Соперников у Москвы больше не было, Северная Русь стала сильнее и монолитнее. Тем не менее, главной задачей оставалось поддержание «великой тишины». А для этого требовался мир с Ордой и Литвой. Семен Иванович никогда не пытался выйти из повиновения хану, пойти наперекор ему. Дань он собирал столь же исправно, как его отец. Путешествуя в Орду с Калитой, а потом и самостоятельно, перезнакомился с ханскими вельможами, женами, постарался заручиться из расположением. Семену посчастливилось подружиться с наследником престола Джанибеком.

А в 1341 г. грозный Узбек умер, и Джанибек занял его место. Русские летописи именуют его «добрым царем». Разумеется, его «доброта» была относительной. Она не помешала Джанибеку убить двоих братьев-соперников. Но он не был самодуром, больше доверял русским, чем Узбек, видел в них союзников против литовской опасности. Любой союзник представляет ценность, если он сильный. Конечно, при условии, что он надежный друг и не ударит в спину. Такими друзьями Джанибек считал московских князей, не считал нужным как-то ограничивать и ослаблять их.

Как обычно, после перемены на ханском троне всем русским правителям пришлось ехать в Орду. Но на этот раз никаких споров и борьбы вокруг великого княжения не возникло. Джанибек с ходу вручил ярлык Семену Ивановичу и отпустил его. Задержал у себя лишь митрополита Феогноста. Льготы, полученные от ханов, приносили Церкви значительные доходы. Многие крестьяне предпочитали переходить на митрополичьи, епископские, монастырские земли. А со временем эти владения увеличивались — князья и бояре дарили Церкви деревни и села, завещали на помин души. Кто-то из советников подсказал Джанибеку: если обложить данью церковную собственность, в казну хлынет поток денег. Хан насел на митрополита, но тот стойко воспротивился. Нашел умный довод, сослался, что привилегии дарованы предками Джанибека. Неужели он нарушит закон своих отцов и дедов? Хан не нарушил, отступил. Удовлетворился единовременным «подарком» в 600 руб.

В это время наконец-то исполнилась заветная мечта Калиты о переезде митрополита. «Византийская» политика Константинополя совершенно теряла смысл, сама Византия издыхала в месиве гражданских войн. Феогност осознал, что нужно приспосабливаться к новой родине, ориентироваться на ее интересы. Волынь, где он пытался обосноваться, превратилась в совсем не уютное место. Ее вытоптала татарская рать, а потом за нее подрались поляки и литовцы, причем Казимир III изгонял православное духовенство, отдавал храмы католикам. Самым благополучным «островом» в окружающем мраке была Москва. Покушения хана на церковную собственность встревожили митрополита, лишний раз убеждали: надо иметь сильную светскую поддержку. А Семен Иванович был в чести у Джанибека, мог защитить, заступиться.

В начале 1340-х гг. Феогност прочно перебрался в Москву. В церковных делах князь Семен тоже продолжил линию отца. Заботливо отремонтировал и обеспечил всем необходимым митрополичьи палаты. Вместе с Феогностом принялся украшать росписями храмы, построенные Калитой. Успенский собор расписывали греческие мастера, Преображенский — некий Гойтан, приглашенный из-за границы, Архангельский — русские иконописцы Захария, Иосиф и Николай со товарищи. Они были уже не случайными заезжими художниками, а составляли «придворную» артель. Великий князь собирал талантливых мастеров на постоянную службу!

А Феогност в Москве обратил внимание на ученого монаха Алексия. Он был сыном знатного черниговского боярина Федора Бяконта, переехавшего служить Даниилу Московскому. Крестным отцом Алексия, в миру Алферия, являлся сам Иван Калита. Но мальчик отказался от придворной и военной карьеры, в 15 лет ушел в монастырь. Изучал богословие, церковное право, свободно владел греческим языком — впоследствии даже сделал с греческого собственный перевод Евангелия. Феогност высоко оценил его подготовку и приблизил к себе, назначил «судити церковные суды». На этой хлопотной должности Алексий тоже проявил себя с самой лучшей стороны.

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу От Киева до Москвы: история княжеской Руси - Валерий Шамбаров бесплатно.
Похожие на От Киева до Москвы: история княжеской Руси - Валерий Шамбаров книги

Оставить комментарий