Когда он, раздвинув усыпанные колючими шишечками ветви, заглянул в знакомый грот, что-то ухватило его за щиколотку и дернуло. Лаймо грохнулся на камни, еле успев сгруппироваться. Раздался радостный хриплый лай – или смех, это уж кому как понравится.
– Ловко я тебя? – спросила Нэрренират. – Издалека слышно, как ты идешь, надо подкрадываться незаметно!
– Я не собирался к вам подкрадываться. – Лаймо поднялся, потер саднящее бедро. – Зачем?
– Так интересней.
Богиня лежала возле скалистой стены, ее зрачки по-прежнему были неестественно расширены.
– Тут камни острые, – пожаловался Лаймо. – Я ушибся!
– Этот кусок мяса, который ты называешь своим телом, ничто по сравнению с новыми впечатлениями. На заре бытия, когда мы были молоды и могучи, мы любили подкрадываться друг к другу и внезапно набрасываться. Помнишь? А, ты же теряющий память… Все равно получилось весело, ага?
– Великая, вы сейчас находитесь под воздействием наркотика. – Лаймо уселся на валун возле входа, подальше от богини. – Прошу вас, постарайтесь взять себя в руки!
– У меня нет рук! – Из глотки Нэрренират опять вырвался хриплый лающий звук, заменявший, очевидно, хихиканье. – Только лапы и щупальца. А эта наркота – чудесная штука! Я как будто заново переживаю юность, словно не было всех этих бесчисленных триллионов лет… Дело в том, Лаймо, что мы, боги, тоже утратили кое-какие воспоминания, но мы храним сие в тайне. Наркотик разбудил мою память.
Прекрасно. Его прошиб холодный пот: богиня выдала свою сокровенную тайну, что она сделает теперь? Правильно, убьет его, чтоб не проговорился! Он не смел вымолвить ни слова.
– Ты обязательно должен найти золотую пыльцу и тоже попробовать, – устремив в пустоту мечтательный затуманенный взор, изрекла богиня. – Это кайф! Я снова купаюсь в волнах пульсирующей золотой энергии, меня переполняет счастье и могущество, по сравнению с которым наше нынешнее могущество – жалкая дешевка… И вокруг много других, таких же как я… А смертных людей вообще нигде нету, потому что никто из нас еще не докатился до того, чтобы стать теряющим память… О, как было здорово…
Лаймо ее не слушал. Встав с валуна, он переминался с ноги на ногу, косился на дыру выхода, собираясь дать деру, если богиня решит с ним расправиться, и одновременно размышлял, как бы все-таки уговорить ее отправиться в Чадну, на выручку Арсу и Роми.
– Жалко, что ты этого не помнишь, Лаймо, – приподняв голову, миролюбиво протянула Нэрренират. – Иди погуляй. Может, тебе повезет и тоже раздобудешь где-нибудь золотую пыльцу…
Он более-менее успокоился: выболтав свою тайну, богиня, похоже, сразу об этом забыла. Ну и хорошо. Разумеется, он будет нем как рыба. Молчаливые дольше живут.
– Великая, золотая пыльца – опасный наркотик, я никогда бы не осмелился принять его. Не гневайтесь, что я вас беспокою, но у нас возникла проблема. Арс и Роми попали в плен, их захватили пираты из Чадны. Бирвот не может им помочь, он сражался с чаднийскими магами и потерял много сил. Нужна ваша помощь!
– Лаймо, все это ничтожные мелочи, ведь впереди у нас вечность. Травмы, пленение, смерть – это всего лишь новые впечатления. Чтобы было интересно, события должны быть разнообразными. Плохо, когда ничего не происходит. Все остальное прибавляет новые кусочки к бесконечной мозаике нашего существования…
– Если мы не спасем Арса и Роми, вы навсегда застрянете в Облачном мире! В этом зверином теле!
– Это тоже мелочь, Лаймо. Даже если я тут застряну на несколько миллиардов лет, потом начнется что-нибудь другое.
– Вас даже ваша собственная судьба не волнует?
– Это все понарошку, – прикрыв глаза, умиротворенно возразила богиня. – Мы вечны, а события преходящи, когда-нибудь поймешь…
В конце концов Лаймо понял, что препираться с ней бесполезно, и поплелся обратно.
В лагере Паселей с ложки кормил мага похлебкой. Оба выглядели осунувшимися.
– Ну, что она? – отстранив дрожащей рукой миску, спросил Бирвот.
– Ей все безразлично, – вздохнул Лаймо. – Блаженствует под кайфом и несет… то есть, извините, говорит что-то совсем бессвязное. – Он поправился, вспомнив, что речь идет как-никак о великой богине. – Может, она и способна действовать, но я не знаю, как к ней подъехать! Когда вы будете в состоянии спасти Арса и Роми?
– Завтра, – подумав, сказал маг. – К вечеру… До этого кто-то должен сходить в Чадну на разведку и узнать, где их держат. Мы проберемся туда тайком, постараемся управиться быстро. Лазутчик также должен запомнить планировку Чадны и после зарисовать для меня, это пригодится.
– Почтенный Паселей – пожилой человек, – негромко заметил Лаймо, покосившись на старика, – а это рискованное дело…
– Воистину так, – согласился Бирвот. – Поэтому пойдешь ты.
– Я?!
– Ты молод и ловок. Шертон научил тебя драться.
– У меня не получится! Я не представляю себя лазутчиком… Меня же сразу разоблачат – видно, что я нездешний.
– Лаймодий, я наложу на тебя чары, благодаря которым каждый встречный будет принимать тебя за своего: пираты – за пирата, горожане – за горожанина, рабы – за раба. Это хорошие чары, надежные. Кожу припудришь, чтоб не выделяться. Главное, остерегайся магов, они могут почуять колдовство… Но им будет не до тебя, они тоже хворают. – По его потрескавшимся губам скользнула слабая удовлетворенная усмешка. – Ступай сейчас и возвращайся до темноты.
– Я с таким заданием не справлюсь, понимаете? У меня нет никакой специальной подготовки. Я не шпион, а налоговый чиновник!
– Почти одно и то же, – кивнул Бирвот.
– Да я же там обделаюсь… – обреченно прошептал Лаймо.
– Если обделаешься – не беда, главное, чтобы ты все разведал и вернулся.
Спустя час Лаймо шагал по ущелью по направлению к Чадне, энергично размахивая руками и пиная камешки, чтобы совладать с нервами. Птицы и горные ящерицы от него теперь не шарахались: принимали за своего. Ему отчаянно хотелось повернуть назад. Сбежать. Если б речь шла не о Шертоне и Роми, о ком угодно другом, он бы так и сделал. Но Арс и Роми – его друзья. Раньше у него никогда не было друзей… По крайней мере, в этой жизни. Он чувствовал себя так, словно идет на плаху, он прекрасно понимал, что поступает глупо. Линия его жизни истончилась до исчезающе-незаметного волоска.
Когда перед ним открылся вид на равнину, на угловато-ступенчатый темный город примерно в миле от скал, Лаймо мгновение помедлил и вышел вперед. Минутой раньше, минутой позже – все равно пропадать.
Глава 11
Если появляется угроза, что твоя жизнь, твоя личность, твои многочисленные связи с миром будут разрушены, со временем и пространством при этом иногда начинают твориться странные вещи. Роми не могла бы сказать, спала она ночью или нет. Наверно, нет. Она сидела на полу, облокотившись на подушку, охваченная еле ощутимой, изматывающей внутренней дрожью. В полной темноте. Лишь на потолке светились зеленоватыми точками какие-то насекомые. Время то ускорялось, и в такт с ним у нее усиливалось сердцебиение, то становилось медленным и тягучим, в такие моменты ей было трудно дышать. Когда рассвело, это прекратилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
