– А вот мы и приехали, – сказал магистр с улыбкой, когда карета покачнулась и замерла на месте. – Добро пожаловать в гостиницу «Прах и пепел», темный адепт Киррэл «Чертополох».
– Какое интересное название, – хмыкнул я, когда Марцин открыл дверцу кареты.
– Вольные охотники вообще обладают своеобразным чувством юмора, – пожал плечами магистр. – Но в Херцштадте их давно нет, так что орден выкупил здание и теперь оно, можно сказать, используется в роли посольства Аркейна.
Он первым вышел на улицу, я подождал, пока он отойдет, и тоже выбрался наружу. Перед нами оказалось не слишком симпатичное двухэтажное здание, отделанное плитами, живо напоминавшими могильные. Массивные ворота, через которые уже проехала наша карета, медленно закрывали слуги – ничем не примечательные люди в рабочей одежде.
На втором этаже гостиницы все окна закрыты, на первом – испускают слабый свет, распахнутые настежь двойные двери ведут сразу в широкий зал, заставленный столами, за которыми сидят посетители.
– Прошу за мной, – поправив свой плащ, улыбнулся Марцин.
Старик первым взошел по широкому базальтовому крыльцу, и я последовал за ним. Ну, посмотрим, как выглядит анклав Аркейна в столице государства.
Глава 8
В нескольких километрах от северо‑западной границы Крэланда .
Карета катилась по дороге. Тройка пегих невзрачных лошадок тащила ее легко, неспешно, но и не слишком уставая. Выведенная в восточных королевствах порода не могла похвастать красотой и внушительностью, выглядела откровенно убого, но ценилась именно за выносливость, полученную в ходе магических экспериментов.
Отряд дружины, двигающийся рядом с каретой, зорко оглядывал простирающиеся вокруг поля. Под накидками с гербом рода Гриммен мягко шелестели кольчуги, изредка звенели кирасы бойцов. У каждого висел сбоку арбалет, а по другую сторону болталось в специальном креплении копье.
Солнце закатывалось за горизонт, окрашивая небо в кровавый оттенок, плавно переходящий в синюшную бледность трупа. Скрытая от светила занавесками девушка в карете болтала в воздухе фужером с алым вином. Густая и терпкая жидкость кружилась, но ни капли не вылетело, чтобы испачкать черное дорожное платье.
Сидящая рядом с хозяйкой девушка в простом сером платье, закрытом от горла до пят, смотрела в никуда отсутствующим взглядом. Ее госпожа, прикрыв глаза, ждала, когда солнце сядет окончательно – ей надоела долгая поездка, хотелось на свежий воздух, вдохнуть полной грудью ночной прохлады. Лето перевалило за середину, и к осени кортеж достигнет Херцштадта, дед Юстас постарался и выбил у короля разрешение отправить свою внучку в Крэланд для обучения на первом курсе темного факультета академии.
Девушка мягко улыбнулась, вспоминая последний разговор с главой рода. Будучи плоть от плоти тьмы и ужаса, она никогда не могла понять, на что рассчитывала мать, добровольно ложась под призванную чернокнижниками нечисть. И все же, то терпение, с каким Дия выносила свою проклятую семейку, наконец, оправдано.
– Дорогая Дия, ты же понимаешь, что я желаю тебе самого лучшего? – спросил тогда Юстас и положил перед девушкой конверт с королевской печатью.
Печатью чужого короля. Документ, само собой, уже был вскрыт и прочитан – одного только вдоха хватало, чтобы перечислить каждого, кто прикасался к толстой бумаге упаковки.
– Разумеется, дедушка, – согнулась в поклоне внучка, впервые за несколько дней выпущенная из подвала.
– Я добился для тебя разрешения отправиться в Крэланд, Дия, – с гордостью произнес старик, задирая подбородок, прикрытый седой козлиной бородой.
Но если у козла такая шерсть на морде и могла казаться органичной, то на лице деда оставались считаные волосинки, которые уже не росли – просто еще каким‑то чудом не выпали.
Прожил Юстас Гриммен весьма немало, и тело, поддерживаемое запретными чарами, уже дошло до своего предела. Сколько ему еще осталось, не знал никто, кроме внучки, а та не спешила просвещать родственника, пусть лучше умрет внезапно, когда изношенное сердце откажет посреди самого обычного дня. Такая вот маленькая месть за все годы мучений и издевательств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Благодарю вас, дедушка, – поклонилась она, пряча довольную улыбку.
– Ты поступаешь на первый курс темного факультета, – подслеповато щуря глаза, произнес он, продолжая свою речь. – И будешь представлять не только нашу благословенную страну, но и весь клан Гримм. Ты понимаешь, что это значит?
О да, она прекрасно понимала. Но Юстас ждал совершенно иного ответа, так что внучка не спешила его разочаровывать.
– Я буду помнить об этом, дедушка. И не заставлю свой клан сожалеть об этом решении.
Потому что мертвецы не сожалеют. А она собиралась сделать все, чтобы остаться последней его представительницей.
– Я рад, что ты это понимаешь. Кроме того, у меня будет для тебя особое задание. Считай, что это и есть твоя настоящая цель. Но сделай все так, чтобы ни у кого не возникло и тени подозрений, что причастен наш клан .
Свобода была все ближе. И даже приставленная для слежки и контроля служанка из клана не портила настроение. Нет, стоило карете покинуть земли рода, и Дия не упустила своего шанса.
Не так уж много ей досталось в наследство от отца‑вампира, слишком слабого по меркам его народа, но очаровать девочку, которая оказалась не готова к ментальной атаке? Это было до обидного легко. Да, компаньонке дали амулеты, зачарованные на крови Дии. И были уверены, что никак внучка их не преодолеет. Но какого вампира остановит собственная кровь?
Человеческая половина Дии позволяла не бояться обнаруживающих нечисть чар. Жить полной жизнью, наслаждаясь обычной пищей и питьем. Ей были не чужды плотские удовольствия. Но и все свои дары от отца девушка сохранила.
Юстас был одержим идеей вечной жизни и ставил эксперименты на собственной семье, нисколько не смущаясь взращивая из собственного потомства настоящих монстров. Обряды на крови, которые поддерживали в дряхлом теле жизнь, стали его триумфом. Не каждый человек может похвастать возрастом в два века.
А Дия была его новым увлечением – скрещиванием человека, унаследовавшего от старика долголетие и здоровье, с нечистью из другого слоя реальности. Разум получившегося ребенка развивался очень быстро. И решение скрывать свои способности пришло довольно скоро, практически сразу после их проявления. Действительно, кто ожидает от трехлетнего ребенка каких‑то осмысленных действий? До пяти лет Дия следила за собой, контролировала дар, чтобы никто не узнал о нем раньше времени.
Так что многое осталось сокрыто от деда и его помощников. Теперь же прятаться не было нужды. Потому сопровождение – очаровать, вымывая из сознания верность клану и прививая взамен верность к себе. Зачем ей рядом верные псы безумного экспериментатора, когда можно заполучить их себе?
Скользила улыбка по губам баронессы Гриммен. Скользила над дорогой карета с почетным эскортом. Скользило по небу солнце.
* * *
Херцштадт. Барон Киррэл «Чертополох» .
Мне никто не препятствовал передвигаться по столице, а если и имелась слежка – я ее не замечал. Впрочем, даже надеяться, что мне удастся распознать профессионалов за работой, было бы глупо, все‑таки не мальчишки с соседнего двора, знают, как оставаться невидимыми посреди многолюдного города.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С момента нападения прошел уже месяц, и на центральной площади красовался помост с посаженными на кол виновниками. Были ли они причастны к той ночной атаке? Очень сомневаюсь, но Равен Второй не мог не выставить хоть кого‑то, чтобы сохранить лицо, а потому наверняка одним ударом убил пару зайцев – на кольях торчали голые аристократы, не простолюдины.
