— Мы идём с… — начал Игорь, но я и его оборвал:
— Не идёте. Я иду в Город Света не умирать. И не хочу, чтобы кто-то из вас погиб, потому что… да потому что вы все заслужили жизнь! — я ткнул в туман за их спинами с такой яростью, что они все невольно обернулись. — Вы заслужили это, каждый по-своему, но — заслужили!
— А ты? — спросил Ромка, гримасничая, и я понял, что он сдерживается, чтобы не заплакать. — А ты не заслужил?
— Нет, — сказал я, и сказал искренне. — Ещё не заслужил. Я вывел вас сюда. Теперь я должен вывести других. Не сюда — это, как выяснилось, не в моих силах. Оттуда. Но для них и это будет счастьем. И никто из вас со мной не пойдёт.
— Кроме меня, — сказала Танюшка.
— Хорошо, — кивнул я. — Потом тебя убьёт тупая случайная толла, а я зарежусь, потому что не смогу без тебя… Да поймите же, кретины, — я сорвался на крик, — поймите же, я хочу вернуться и увидеть вас — вас всех! Уходите! Убирайтесь же! Ну?!?!?!
Я не узнавал своего голоса. В нём было столько бешеной ярости, что они попятились. Все девятнадцать. Сергей спросил жалобно:
— А обратно… когда же ты обратно?…
— Примерно года через два, — сказал я сипло и откашлялся. — Ждите. Не будем прощаться. Всё. Уходите!!!
Несколько секунд они стояли неподвижно, переминаясь с ноги на ногу. За их спиной была спокойная, мирная жизнь… и я почти слышал, как каждый из них мысленно уговаривает себя: ну ведь правда же… я заслужил, я столько пережил… а Олег вернётся, обязательно, он ведь такой… а мы подождём… там…
Потом они начали поворачиваться и уходить. Последним — пятясь — ушёл Сергей.
Танюшка ушла первой. Повернувшись сразу и не оглядываясь.
Когда в тумане скрылся последний, я чуть не побежал следом. Да нет, я побежал… но остановился тут же. Сжал кулаки и. втягивая воздух сквозь стиснутые зубы, остался на месте.
Ушли. Выполнили мой приказ.
По щекам у меня текли слёзы, но я был один — и некого было стесняться.
Я стоял один в тумане. Как на экране приснившегося мне телевизора.
Всё сбылось.
?rl?gs.
Я шёл к этому одиночеству семь лет. Путём, на котором похоронил всех своих друзей. Последних — только что. Как только ты начинаешь отвечать за людей — у тебя почти не остаётся друзей.
А в момент, когда ты начинаешь отвечать не только за своих — друзей не остаётся совсем. Остаются героические песни, и общее восхищение, и…
…и одиночество. Серый туман.
?rl?gs.
Что ж. этим и должно было закончиться.
— Я вернусь. Всё равно, — сказал я сквозь слёзы в туман. — К тебе, Тань. И к вам, ребята, девчонки… А если не вернусь — то вы будете жить. Теперь вы будете жить…
Я повернулся и неспешно пошёл прочь, обратно, размышляя о том, что нужно сделать в первую очередь. «Вы-то со мной, Ваше Величество?» — спросил я и услышал холодноватый голос Арагорна: — «Теперь — навсегда, князь. И это честь для меня.»
А в следующий миг туман выбросил мне навстречу рослую фигуру, и я обнажил палаш…
— Ну ты даёшь. Полгода за вами гонюсь, можно сказать — не успел, — сказал Джек.
Я обалдело смотрел на него — узкое, смуглое от загара лицо, яркие пятна голубых глаз, каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам; над правым — рукоять бастарда, над левым — лук в чехле.
Джек улыбался. А глаза у него были счастливые.
— На Город Света собрался? — уточнил Джек. Я кивнул и снова заплакал. — А их отослал? — я снова кивнул. — Хватит реветь… Представляю, как они обалдели… — задумчиво резюмировал Джек и добавил: — Но думал, это обалдение уже проходит.
— Как ты сюда попал? — я вытер глаза ладонями. — А, Джек?
— Говорю же — гонюсь полгода, с тех пор, как расстался с Нэдом на побережье Аляски… Ну и что ты собираешься делать сейчас?
— Идти на Город Света, — ответил я.
— Сразу?
— Н-ну…
— Ну а прямо сейчас? — настаивал Джек, и я вздохнул:
— Не знаю. Передо мной — неизвестность…
— Мне нравится название этой дороги. Пойдём по ней вместе, — серьёзно сказал Джек, а потом добаивл: — Только немного подождём, пока нас нагонят.
— Кто? — не понял я.
Джек посмотрел на меня внимательно и, тяжело вздохнув, сожалеюще пробормотал:
— Нет, с этим надо что-то делать… Неужели ты, кретин, в самом деле думал, что они тебя бросят?
Я обернулся.
Я прислушался.
В отдалении хрустели камыши, слышались возбуждённые голоса, а потом их все перекрыл отчаянный крик Танюшки:
— Оле-е-ег!!! Олег, подожди! Мы с тобой!!!
Я улыбнулся, смаргивая с глаз слёзы. Джек положил мне руку на плечо и слегка сжал его.
И так, вглядываясь в туман, я стал ждать, когда ко мне добегут мои друзья.
Виктор Цой
Среди связок в горле комом теснится крик,Но настала пора — и тут уж кричи не крики…Лишь потом кто-то долго, долго не сможет забыть,Как, шатаясь, бойцы о траву вытирали мечи,И как хлопало крыльями чёрное племя ворон,Как смеялось небо — а потом прикусило язык,Как дрожала рука у того, кто остался жив,И внезапно в вечность там превратился миг…И горел погребальным костром закат,И волками смотрели звёзды из облаков,Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,И как спали вповалку живые, не видя снов…А жизнь — только слово.Есть лишь любовь — и есть смерть.Эй, а кто будет петь, если все будут спать?!Смерть стоит того, чтобы жить,А любовь стоит того, чтобы ждать…
Домой надо возвращаться только на рассвете.Или приносить рассвет с собой.
Автор
К О Н Е Ц
Примечания
1
Отношение автора книги к Б.Окуджаве вот уже много лет резко отрицательное, на грани отвращения. Но советскому мальчику Олегу из 80-х годов Окуджава очень нравился.
2
Должность сельского участкового в СФРЮ так и называлась — шериф.
3
Dura lex — sed lex (лат.) — Закон суров — но это закон.
4
Названия культовых в среде кирсановских подростков второй половины 80-х годов ХХ века кафе.
