– Краткость может спасти нам жизнь. Давай поменяемся местами, Шельма, теперь моя очередь быть матерью первопроходцев. Всем задержать дыхание – я проверю воздух.
– Зебби, эта планета похожа на Землю до девятого десятичного знака.
– Значит, геройство мне ничем не грозит.
Я чуть приоткрыл дверцу и принюхался.
– Со мной все в порядке, – сказал я через некоторое время. – Ни у кого голова не кружится?
– Открывай дверцу шире, Зебби, здесь безопасно.
Я открыл дверцу и вылез на полянку, покрытую цветущими ромашками. Все вышли вслед за мной. На вид здесь действительно было безопасно – тихая, теплая, мирная полянка, по краю которой шла живая изгородь и бежал ручеек. Вдруг мимо пробежал белый кролик, направляясь к живой изгороди. Он на секунду остановился, достал из жилетного кармана часы, взглянул на них и простонал:
– О Боже мой! Я опаздываю!
И побежал еще быстрее. Дити рванулась было за ним.
– Дити! – крикнул я.
Она остановилась как вкопанная.
– Я хочу найти его нору.
– Тогда лучше посмотри, куда пойдет она. Ты в кроличью нору не полезешь.
– Кто «она»? – Дити обернулась к живой изгороди. Девочка в переднике спешила к тому месту, где исчез кролик. – Ох! Но с ней-то в норе ничего плохого не случилось?
– Нет, но ей оказалось не так просто оттуда выбраться. У нас нет времени, это не такое место, где мы могли бы задержаться.
– Почему?
– В Англии девятнадцатого века была недостаточно развита медицина.
– Зебби, – сказала Хильда, – это не Англия. Прочти, что написано на той бумажке.
Я развернул листок бумаги и прочел: «Страна Чудес».
– Верно, – согласился я, протягивая бумажку жене. – Но она скопирована с Англии шестидесятых годов девятнадцатого века. В ней либо нет никакой медицины, как в Стране Оз, либо, если есть, она на допастеровском уровне. А может быть, и на еще более раннем, до Земмельвейса[51]. Дити, ты хочешь умереть от родильной горячки?
– Нет, я хочу на Безумное Чаепитие.
– Безумное чаепитие мы можем устроить сами. Лично я лишился рассудка уже несколько вселенных назад, а сейчас как раз время обедать. Шельма, ты удостаиваешься ордена Нострадамуса с бриллиантовым бантом. Можно мне задать два вопроса?
– Задать вопрос всегда можно.
– А Лавкрафт тоже есть в этом списке?
– Он получил всего один голос, Зебби. Твой.
– Слава Ктулху! Шельма, его рассказы гипнотизируют точно так же, как змеи, говорят, гипнотизируют птичек. Но я предпочел бы попасть в лапы Желтого Короля, чем оказаться в мире Некрономикона. Хм… А хоть какой-нибудь триллер получил четыре голоса?
– Нет, дорогой, мы, остальные, больше любим, когда все кончается благополучно.
– Я тоже! Особенно когда это касается меня. А Хайнлайн там есть?
– Четыре голоса, но они разделились: два – за «Историю будущего», два – за «Чужака в чужой стране». Поэтому в мой список он не попал.
– Я не голосовал за «Чужака» и не стану никого смущать, спрашивая, кто это был. Господи, чего только не пишут ради денег!
– Как говорил Сэмюэл Джонсон, всякий, кто пишет ради чего-то другого, просто дурак.
– Джонсон был толстый, напыщенный, прожорливый, похотливый старый дурень, который давно был бы вполне заслуженно забыт, если бы за ним не таскался повсюду один лизоблюд и подхалим[52]. А Пол Андерсон в список попал? Или Нивен?
– Зебби, это уже не два вопроса, а гораздо больше.
– Я еще не дошел до второго. Вот он: а что у нас там есть на безумное чаепитие?
– Сюрприз! Глинда оставила нам в туалетной комнате корзинку для пикника.
– Я не заметил, – признался я.
– Ты не заглянул в гардероб. – Шельма усмехнулась. – Интересно, окажутся бутерброды из Страны Оз съедобными в Стране Чудес? Или они просто «тихо, беззвучно исчезнут»?[53]
– Так иди за ними, пока я тебя не прогнал взашей!
Несколькими сотнями калорий позже я заметил, что поблизости нерешительно мнется какой-то молодой человек. Казалось, он хочет заговорить с нами, но стесняется. Дити вскочила и быстро подошла к нему.
– Достопочтенный мистер Доджсон[54], не так ли? Я миссис Зебадия Картер.
Он сорвал с головы соломенную шляпу.
– Да, я мистер Доджсон, хм, миссис Картер. Мы с вами знакомы?
– Да, мы познакомились очень давно, задолго до моего замужества. Вы ведь ищете Алису?
– Боже мой, да, конечно. Но откуда…
– Она в Кроличьей Норе.
У Доджсона, видимо, отлегло от сердца.
– Значит, скоро выйдет. Я обещал вернуться с ней и с ее сестрами до темноты.
– Вы и вернулись. То есть вернетесь. Это то же самое, все зависит от выбора координат. Пойдемте, я познакомлю вас со своей семьей. Вы обедали?
– О, вы знаете, я не хотел бы навязываться.
– Вы и не будете. – Дити крепко взяла его за руку. Мое сокровище сильнее большинства мужчин, и он покорно пошел за ней, но поспешно высвободил руку, как только ее хватка сделалась слабее. Мы с Джейком поднялись на ноги, Хильда осталась сидеть в позе лотоса.
– Тетя Хильда, это мистер Доджсон, преподаватель математики в Крайстчерч-колледже Оксфорда. Моя мачеха, миссис Берроуз.
– Здравствуйте, миссис Берроуз. О Боже, я, наверное, слишком навязчив.
– Ничуть, мистер Доджсон. Садитесь.
– А это мой отец, доктор Берроуз, профессор математики. И мой муж – капитан Картер. Тетя Хильда, найди, пожалуйста, чистую тарелку для мистера Доджсона.
Когда с представлениями было покончено, молодой преподаватель стал держаться уже не так застенчиво, но все же куда официальнее, чем Дити может стерпеть. Он сел на траву, аккуратно положил шляпу рядом с собой и сказал:
– Спасибо, миссис Берроуз, я только что пил чай с нашими тремя девочками.
Дити не обратила внимания на его слова и положила на его тарелку несколько бутербродов и пирожных. Шельма налила ему чаю из термоса. Чашку и тарелку сунули ему в руки, и теперь деться ему было некуда.
– Не сопротивляйтесь, сын мой, – посоветовал Джейк. – Разве что вам действительно надо идти. С сестрами Алисы ничего не сделается?
– Нет, профессор, они спят тут поблизости, в тени под стогом. Но…
– Тогда не беспокойтесь. В любом случае вам придется дожидаться Алису. Каким разделом математики вы занимаетесь?
– Большей частью алгебраической логикой, сэр, и отчасти ее приложениями к геометрии. – Достопочтенный мистер Доджсон сидел лицом к Ае Плутишке, в тени от ее левого крыла, но ничем не показывал, что заметил этот анахронизм.
– Вы не дошли в своих исследованиях до многомерной неевклидовой геометрии? – спросил Джейк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
