чтоб повторить команду, но не успел. Потому что медные раструбы вдруг обрушили на них оглушающую какофонию, тысячекратно усиленный оркестр из скрежета, шуршания, хлюпанья и треска. Герти на миг ощутил себя самого в огромном механизме, среди шипастых валов и шатунов. Только механизм этот был живой и все его составляющие скроены из человеческих костей и плоти…
- ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕТ. ЖАЛКИЕ МУРАВЬИ. АГОНИЯ. СРЫВАТЬ ДО КОСТЕЙ. ОТКЛЮЧЕНИЕ НЕТ. ИСПЕПЕЛЕНИЕ. ПРЕКРАЩЕНИЕ. РАЗОРВАННЫЕ ЖИЛЫ. СВЕТ. СВЕТ. РАЗОРВАТЬ НА ЧАСТИ. ПРЕКРАТИТЬ БЫТЬ. СЛАДОСТЬ. МОР, ЧУМА. ГРЯЗНЫЕ ТВАРИ. ГНИЛЫЕ КРЫСИНЫЕ ПОТРОХА. РВЫ, ЗАПОЛНЕННЫЕ МЕРТВЕЦАМИ. БЕСПОМОЩНОЕ ОТРОДЬЕ. ВЕТЕР С ЗАПАХОМ РАЗЛОЖЕНИЯ. СВЕТ. СМЕРТЬ. ОКОНЧАНИЕ. ЖДИТЕ. Я ИДУ. Я ТОТ, КТО НЕСЕТ СВЕТ. КРОВЬ СЛАДКА, КАК МЕД. ПРЕКРАЩЕНИЕ. ТЬМА. СМЕРТЬ.
Герти ощутил себя так, словно ему в вены впрыснули охлаждающую жидкость. Голова закружилась, а ноги стали слабы, как лягушачьи лапки. Пришлось схватиться за ближайший пульт управления, чтоб устоять. Адская какофония, служившая фоном для голоса, обрушилась на него волной, заставив задыхаться.
Каким-то образом, словно медные раструбы могли помимо звуков передавать и запахи, он почуял все то, о чем говорил жуткий, лишенный и намека на человеческие интонации, голос. Запах разложения, тлена и дыма. Горький, тошнотворный, выворачивающий наизнанку. Герти ощутил его так хорошо, будто стоял посреди поля битвы, некрозного пиршества самой смерти, между изорванными и придавленными остатками орудий мертвецами и гниющими конскими трупами.
Даже мистер Беллигейл, бесстрастный смертоносный механизм в человеческой оболочке, вздрогнул, уставившись в потолок.
- ХУЖЕ НАСЕКОМЫХ. МЯСОРУБКА ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ТВАРЕЙ. ЯЗВЫ НА ВКУС СЛАДКИ. Я ТОТ, КТО НЕСЕТ СВЕТ. ЖДИТЕ. Я ИДУ. РАЗЛОЖЕНИЕ. ТРУПНЫЕ ПЯТНА. КОПОШАЩИЕСЯ В СВЕЖИХ РАНАХ МУХИ. ПРЕКРАСНО. ВОСХИТИТЕЛЬНО. ЗРЯ НАДЕЕТЕСЬ. ВОСПАЛЕННЫЕ РУБЦЫ КАК ПРЕКРАСНЫЙ УЗОР. ВЫ УЗРИТЕ СВЕТ. Я ИДУ.
- Что это за дрянь? – рявкнул мистер Беллигейл, запрокинув голову, - Что за омерзительная шутка?
Голос засмеялся и от этого смеха Герти едва не вырвало. Смех был еще хуже того, что было перед ним. Он был вибрирующим, хрустящим, шлепающим. Этот смех мог быть произведен перемалываемыми костями в человеческом теле.
- Выключите! – закричал он, тщетно зажимая уши ладонями.
Но смех уже смолк сам с собой. Не было больше и голоса. Лишь едва слышно скрежетали и потрескивали омерзительные звуки, вновь ставшие приглушенным фоном. Герти ощутил нечеловеческое облегчение. Пропал не только голос. Пропало то, что находилось в помещении вместе с ними секунду назад. Источник некрозной вони и ужаса. Оно не исчезло бесследно, лишь отступило на шаг, и в череде скрежещущих и хлюпающих звуков Герти мерещилось его присутствие. Как царапанье когтей по паркету.
- Что эт-то было? – заикаясь, выдавил он из себя, едва смог дышать вновь.
Мистер Беллигейл явно был обескуражен и разозлен. Но не испуган. Чтоб испугать его, требовалось нечто большее. Быть может, явление четырех всадников Апокалипсиса в Канцелярию, и без командировочных удостоверений.
- Отвратительный фокус, - сказал он, - Наверно, стоило ожидать чего-то подобного.
- Что вы имеете в виду?
- Мы называем такие штуки вирусами.
- И верно, я чувствую себя так, точно переболел тяжелейшей лихорадкой, - трясущимися пальцами Герти смахнул со лба пот.
- Это другого рода вирусы. Вирусы счислительных машин. Их природа отчасти схожа с природой привычных нам возбудителей болезни. Не думал я, что «Лихтбрингт» подхватит один из них.
- Вы имеете в виду…
- Это машинный сбой. Злонамеренный дефект логических операций. Такое происходит время от времени, случайно или по злому умыслу. Какой-нибудь техник составляет на мемокартах особенную логическую программу для машины. Только предназначена она на самом деле для нарушения его работоспособности. И если эта зараза проникает во внутренности машины, проберется в машинный код, вывести ее иногда крайне сложно. Нарушается управление, путаются команды, портятся все сохраненные данные. Ничего не напоминает?
- Не очень-то это походило на чью-то шалость, - пробормотал Герти.
- Не принимайте близко к сердцу, полковник. В свое время мне пришлось насмотреться подобных вещей. Всего лишь машинная болезнь, завладевшая внутренностями «Лихтбрингта». Как и полагается всякой болезни, она стремится пакостить и всеми возможными способами нарушать наше душевное равновесие, но сама по себе она не опаснее, чем перегоревшая лампочка.
- Если больная машина управляет «Фокалором» и может привести к аварии «Зари Норфолка», это уже не невинные фокусы, - заметил Герти.
- Вы правы. Возможно, мы и в самом деле имеем дело с диверсией, только куда более тонко спланированной и реализованной. Бомбы уже прошлый век, полковник, примитивные и капризные инструменты! Чтобы нанести по-настоящему серьезный удар по Новому Бангору, кто-то вознамерился задействовать в своих планах «Лихтбрингт». Ну и заодно навести на нас страху. Глупая затея, разумеется, старые служаки вроде нас с вами на подобное не купятся.
- Разумеется, - неестественно бодрым голосом отозвался Герти, - Глупо думать, что машина может по-настоящему напугать человека. В конце концов, это всего лишь бездушный аппарат, и плевать на его сложность.
- Верно мыслите. А теперь давайте поднимемся обратно в Канцелярию, пока подземная сырость не вызвала у меня подагру. Придется отправить сюда целую команду с ломами и топорами. Раз «Лихтбрингт» не хочет уходить на тот свет как джентльмен, придется проявить настойчивость. А жаль. Мне нравилась эта машина. Пойдемте.
«Лихтбрингт» провожал их шуршанием, схожим с шуршанием погребального савана, елозящим по разлагающимся останкам.
֎ ֎ ֎
Обратная дорога показалась Герти куда короче. Быть может, оттого, что тело сделалось невесомым, а ноги, не чувствуя усталости, сами несли его вперед. Удивительно, но темные тоннели, наполненные неуверенным мигающим светом, больше его не пугали. По сравнению с тем, что поселилось в обители «Лихтбрингта», они выглядели вполне обыденно и знакомо.
Всю дорогу Герти пытался уверить себя в том, что ничего страшного не произошло, если не считать, конечно, нелепой и жуткой гибели нескольких человек. Машины всегда ненадежны. И чем сложнее машина, тем больше вероятность, что она выкинет какой-нибудь фокус, причем в самый неподходящий для этого момент. «Лихтбрингт» не стал исключением. Его огромный, сильный и выносливый организм, созданный из стали и меди, оказался беззащитен против обычной инфекции, крохотного возбудителя машинного вируса.
