Но отказ от ракетоплана – это предательство! Предательство? Почему? Разве он предает намеченную цель? Он хотел и хочет летать в стратосфере и за ее пределами. И цель эта остается. Он меняет лишь средства ее достижения. Циолковский согласился бы с ним. Ведь сам Константин Эдуардович писал: «Многие думают, что я хлопочу о ракете и забочусь о ее судьбе из-за самой ракеты. Это было бы грубейшей ошибкой. Ракета для меня только способ, только метод проникновения в глубину космоса, но отнюдь не самоцель... Будет иной способ передвижения в космосе – приму и его...» Ракетоплан – тоже не самоцель, это тоже только способ, только метод достижения цели. А если Циолковский прав, если для космоса все-таки нужна, прежде всего, ракета? Все чаще и чаще думает он о ракете, большой, дальнобойной. 14 октября 1944 года – через полтора месяца после своего освобождения, он посылает на имя заместителя наркома авиапромышленности Дементьева письмо и проект: «Необходимые мероприятия для организации работ по ракетам дальнего действия». Примерно к этому времени (даты нет), очевидно, относятся и его «Исходные данные для проектирования ракет дальнего действия ДС и ДК». Если в «Докладной записке» от 30 сентября 1944 года он говорит о Бюро самолетных реактивных установок, то в «Исходных данных» предлагает организовать в Казани работы по ракетам дальнего действия и даже прилагает список лиц, которые ему нужны: Дрязгов, Раушенбах, Полярный – единомышленники по РНИИ. Ясно видишь: Королев на распутье: ДС – это дальний снаряд, ДК – дальняя крылатая. Не может он вот так, сразу, одним махом отказаться от крылатого ракетного аппарата. Ведь ракетоплан – это по сути вся сознательная инженерная жизнь Королева до 1944 года. Он уже не верит в жидкостный ракетоплан, но еще не верит в большую ракету. Вот почему так жадно слушает он Тихонравова, ему нужно укрепить себя в этой новой вере. Вот откуда этот вопрос:
– Погодите, а возможно ли в принципе такую ракету сегодня построить?
...Тихонравов ответил не сразу, улыбнулся, по-птичьи скосив на него глаза, – он, когда хотел, мог одним глазом смотреть в одну сторону, а другим – правее или левее.
– Да ведь в том-то и дело, что можно, – сказал он, наконец. – Вы слышали о Фау-2?
– Конечно...
– Вы слышали, а я видел!
Речь шла о фашистской баллистической ракете А-4 конструкции Вернера фон Брауна «Vergeltungs Waffe»96, сокращенно – Фау-2.
Черчилль еще в 1943 году забеспокоился по поводу этой ракеты. Сталин поручил Маленкову разобраться, Маленков запросил ракетчиков. Что можно было сказать, не видя самой ракеты? По данным бомбардировок Лондона, точность и кучность плохая, дальность – 250 километров в принципе может быть достигнута. Вспомнили, что перед самой войной никому не известный изобретатель из Киева Зименко прислал в Главное артиллерийское управление очень грамотный проект ракеты с дальностью 300 километров. В Киев из РНИИ послали людей разбираться. Проект даже не был засекречен. Расчеты проверял Михаил Алексеевич Лаврентьев – будущий академик, прародитель Сибирского центра науки. Все получилось точно, идея была правильная, но тут началась война, и было уже не до ракеты Зименко.
– Если один украинец сумел спроектировать ракету на 300 километров, то почему много немцев не могут сделать на 250? – резонно заметил Тихонравов.
Обсуждение увяло. Маленков остался недоволен присланной справкой: докладывать хозяину было нечего. Но Сталин, оказывается, давал поручение не одному Маленкову. Параллельно задание разузнать о Фау-2 получила военная разведка и вскоре обнаружила следы фашистской ракеты в Польше.
18 августа 1943 года британская авиация провела одну из своих самых удачных боевых операций. Обманув немцев отвлекающим маневром восьми самолетов «москито», устремившихся к Берлину, и добившись, что почти вся истребительная авиация фашистов бросилась защищать свою столицу, 597 четырехмоторных бомбардировщиков англичан обрушили на ракетный центр в Пенемюнде 1593 тонны фугасных и 281 тонну зажигательных бомб. Более половины всех зданий было уничтожено или разрушено, погибло 732 человека, в том числе ведущий двигателист Тиль, инженер Вальтер и другие специалисты КБ фон Брауна. Англичане потеряли 42 самолета и один «москито» над Берлином. Гитлер был в ярости: ПВО97 «проспала» Пенемюнде. Как он кричал по этому поводу на Геринга – неизвестно, но известно, как кричал Геринг на начальника штаба ВВС генерал-полковника Ешоннека: Ешоннек застрелился.
Работать на полную мощность, а именно этого требовал фюрер, в Пенемюнде после налета не могли, поэтому было решено организовать новый испытательный полигон для Фау-2. Эту работу рейхсфюрер Гиммлер поручил начальнику строительного отдела Главного хозяйственно-административного управления СС группенфюреру Каммлеру, и тот нашел подходящее место. Рядом с польскими деревнями Близка и Пусткув, откуда срочно было вывезено все население, расположился сверхсекретный «Артиллерийский полигон Близка». Там же был организован концлагерь, куда привезли около двух тысяч евреев из Франции, Бельгии и Голландии. Заключенные зацементировали несколько площадок под стартовые столы для Фау-2, после чего всех их расстреляли. Гиммлеру очень хотелось, чтобы фюрер увидел, кто действительно болеет за безопасность и оборонную мощь рейха, этот недоумок Геринг с его бездарной ПВО или он, Гиммлер. Увидел бы и оценил. Когда за дело берется СС, августовская бомбежка повториться не сможет, поскольку секретностью будут заниматься не дилетанты, а специалисты. Для русской воздушной разведки не поленились даже построить деревню, развесили на веревках белье, расставили гипсовых собак, на завалинках рассадили кукол в полный человеческий рост.
Стрелять отсюда начали по району Сарнаки в 120 километрах восточнее Варшавы, где из десятка деревень на берегу Буга тоже выселили крестьян. По этим деревням и выпустили около сотни ракет.
Гипсовые собаки не уберегли полигон Близна: польские партизаны о нем разузнали, купили у одного нестойкого нациста топографическую карту с обозначением всех стартовых площадок и стали собирать все, что можно было собрать на местах взрывов. В Варшаве все «железки» тщательно изучались, по клеймам и фирменным знакам определялись фирмы и заводы-изготовители, и все эти сведения передавались англичанам. В апреле 1944 года полякам особенно повезло: Фау-2 упала в болото и не взорвалась. Партизаны быстро, как муравьи дохлую стрекозу, растащили ракету по амбарам и сараям, солдаты и жандармы два дня искали ее, не нашли и для успокоения бдительных эсэсовцев написали акт, из которого было ясно, что ракета бесследно утонула в болоте. Фотографии упавшей ракеты, три прибора из блока управления и пузырек с остатками топлива партизаны доставили в Варшаву. 25 июля 1944 года присланный англичанами самолет «Дакота» сел на партизанском аэродроме и вывез агрегаты Фау-2. Гиммлер был посрамлен: ведь партизаны организовали аэродром в 260 километрах от Варшавы, в районе, где было полно немецких войск и эсэсовцев.
Тогда же одна ракета Фау залетела в Швецию, шведы сообщили об этом англичанам, те прислали опытного специалиста, который увез в Англию все «железки». Другие части взорвавшейся ракеты англичанам переправили с датского острова Борнхольм. Научно-технической разведке англичан помогали и специалисты из подпольной группы французского Сопротивления «Марко Поло». Таким образом, Лондон еще до начала обстрела уже имел какое-то представление о Фау-2. Если в июне 1943 года Черчилль созвал специальную научную конференцию, на которой британские специалисты спорили о том, что конкретно может угрожать Англии, то 2 августа, когда Лондон отбивался от крылатых ракет Фау-1, Черчилль, выступая в палате общин, предупреждает, что скоро на Англию могут обрушиться и баллистические ракеты немцев.
Вернер фон Браун записал: «7 сентября 1944 года наступил долгожданный момент: наша „игрушка“ превратилась в оружие уничтожения. В районе Гааги была пущена первая Фау-2».
Первую ракету пустили по Парижу. Лондон начали обстреливать на следующий день. И хотя англичане знали о немецкой ракете, сначала они ничего не поняли. Когда в 18 часов 43 минуты 8 сентября в районе Чизвик раздался сильный взрыв, подумали, что взорвалась газовая магистраль: ведь никакой воздушной тревоги не было. Взрывы повторялись и стало ясно, что газовые магистрали ни при чем. Около одной из воронок офицер из ПВО поднял кусок патрубка, который словно прилип к руке: металл был заморожен. Так стало ясно, что в ракете, очевидно, применяется жидкий кислород.
В отличие от англичан, у нас ничего не было, кроме докладов разведки о стартах в Польше и радиоперехватов восторженных речей Геббельса, который утверждал, что новое оружие способно изменить весь ход войны, – Геббельс давно усвоил, что самым невероятным «уткам» народ склонен верить больше, чем полуправде, и не стеснялся. Получены были сведения, что немцы собираются применять Фау-1 для бомбардировки Ленинграда. Подвешенные к бомбардировщикам «Хейнкель-111» самолеты-снаряды, пилотируемые летчиками-смертниками, собирались долететь до Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска и других городов. Известный разведчик, любимец фюрера Отто Скорцени, уже начал отбор 250 летчиков-смертников для пилотирования Фау-1. Мы об этом знали. Маршал артиллерии Воронов поручил даже разработать на основе британского опыта «Предварительные указания по борьбе с самолетами-снарядами». Была продумана система ПВО. Позднее выяснилось, что для мести несдавшемуся Ленинграду в Таллин морем привезли несколько Фау-2. На территории псковского льнокомбината организовали специальную зону, где ракеты должны были готовить к запуску. Секретный эшелон с кодовым названием Р-13, в котором были отправлены шесть Фау-2, до Пскова не дошел, его подорвали партизаны. В общем, ни Фау-1, ни Фау-2 на Восточном фронте немцам применить не удалось, что не снизило, однако, интереса Ставки к этим ракетам. Едва войска маршала Конева приблизились к району «полигона Близна», как в НИИ-198 стали готовиться лететь в Польшу. Впрочем, первую партию «железок» генерал Курочкин (его дивизия захватила полигон) прислал сам. Самым ценным подарком в этой посылке оказалась камеру сгорания Фау-2.
