Сердце Писа сжало стальным обручем.
— Приходилось... Что им от тебя было нужно?
— А черт их разберет... Казалось, они просто ЗНАЮТ, что я совершил преступление — лично я уверен, что они могут читать мысли.
Вообще, это было что-то неописуемое — я наткнулся на них в темноте, и они вроде бы как взглянули мне в душу... своими рябиновыми глазами.
— Говоришь, это было в восемьдесят третьем?— Пис нахмурился, сопоставляя даты.— Сейчас — восемьдесят шестой... Ты не похож на человека, который три года скрывается от полиции!
— Я и не скрывался,— Норман загадочно улыбнулся.— Но объяснение настолько фантастично, что ты не поверишь!
— Поверю! Я всему поверю! Расскажи мне, Норман!
— Я просидел в своей комнатке целый день, жутко проголодался и решил устроить себе праздник то ли в ресторане, то ли ночном клубе под названием "Голубая лягушка". Все там невероятно дорого, но кормят вкусно... кроме рыбных блюд. Вряд ли ты когда-нибудь туда попадешь, но если вдруг случайно... не заказывай омара!
— Не буду,— успокоил его Пис.— В ту ночь ты и встретился с оскарами?
— Именно об этом я и толкую,— мягко упрекнул его Норман.— Я расплатился, получил в награду дрянной сувенир, вышел из ресторана и решил не торопиться к себе — я так просидел взаперти целый день. Неподалеку был кинотеатр, из тех, где показывают несколько фильмов сразу, и я свернул к нему. Однако, глянув на афиши, я потерял всякий интерес. Откровенная порнография! Раздетые женщины! Естественно, ничего подобного мне смотреть не хотелось, но только я собрался уйти,— не поверишь!— ко мне подошел мальчишка лет десяти и предложил денег, чтобы я провел его внутрь, поменялся с ним очками и позволил посмотреть так называемые фильмы для взрослых.
— Ну, и что ты сделал?— боязливо спросил Пис, вспомнив прежние сексуальные страхи.
— А что мне было делать? Я схватил этого ублюдка за ухо и сказал, что отведу его прямо к родителям!
— Отлично!— воскликнул Пис, физически ощущая, как сваливается с его совести тяжелый груз.— Ты поступил совершенно правильно!
— Я тоже так думал, но этот грязный поросенок устроил чудовищный скандал.
При воспоминании об этом инциденте лицо Нормана перекосила гримаса отвращения.
— Поверишь ли, он кричал, будто я лезу к нему с грязными предложениями!
— Боже мой!
— Клянусь, это правда. Он совершенно точно знал, что говорить — наверное, не первый раз этим занимался! Выскочила директриса, накричала на меня, а потом свистнула в какой-то свисток... Я и так уже числился в розыске и решил убираться подобру-поздорову. Я вырвался, побежал... и тут, откуда ни возьмись, эти проклятые оскары! Двое уже тянули ко мне лапы, и я спасся, только тем, что нырнул в какую-то аллею.
Колючие волны одна за другой омывали мозг Писа.
— И как же тебе удалось...
— Вот это уже чистая фантастика! Я всегда думал, что бегаю быстро, но оскары поймали бы меня как миленького, не заметь я дверь в старом здании какой-то фабрики. Внутри было темно, я взлетел по лестнице, не зная, куда бегу, попал в туалет, споткнулся, упал на унитаз и... ни за что не догадаешься, что случилось потом!
— Ты отправился назад во...— Пис, которого целиком захватила история Нормана, оборвал себя, не дав вырваться злополучному слову.
Все же Норман что-то заподозрил.
— Что ты сказал?
— Ты упал назад. На стену.
— Ничего подобного,— воскликнул Норман, раздраженный тем, что его рассказ прервали на самом интересном месте.— Ты будешь слушать или нет?
— Обязательно. Прости.
— Ладно, только больше не встревай!
— Обещаю!
— Так вот, я говорил, что ты ни за что не догадаешься, что случилось потом.
— Ни за что!— послушно ответил Пис.— Я и не перебивал тебя, я просто соглашался, что никогда не догадаюсь!
— Никогда!— возбужденно продолжал Норман.— Потому что туалет был на самом деле машиной времени — экстравертором — и я отправился в прошлое!
— Боже мой!
— Клянусь! Я очутился в 2290 году. Фабрика только что обанкротилась, но верхние этажи арендовал один сумасшедший — Лежэ была его фамилия. Такой забавный маленький человечек... весь кругленький, красный и резиновый... казалось, у него кости гнутся. Еще он все время повторял последние слова предложений, как будто какой-то зубчик соскакивал. Не то, чтобы он мне понравился, но меня восхитило то, что он пытался зарабатывать на жизнь изобретательством! Да еще в электронике! Сам я всегда хотел заниматься только этим. У меня природные способности и к теоретическим, и к прикладным наукам. Электронные схемы я могу читать так, как другие читают комиксы, но родители всегда заставляли меня заниматься только военными науками — стрельбой, планеризмом... В общем, я сразу понял, что как изобретатель, Лежэ ничего не стоит — он в то время занимался изобретением машины, которая будет заставлять людей говорить правду — но он сразу заметил, что у меня есть кое-какие полезные идеи, и мы с ним стали своего рода партнерами. Можно сказать, что в то время я был почти счастлив. Я был бы СОВСЕМ счастлив, если бы не гнетущее чувство вины и присутствие Кисси.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это его дочь?
— Да. Как ты догадался?
— Ну... у сумасшедших изобретателей всегда есть дочери,— ответил Пис, мысленно ругая себя последними словами.— Прелестная крошка... наверное?
— Ты бы не спрашивал, если бы видел!— горячо ответил Норман, и в глазах его появилось выражение, как у загнанного зверя.
— Она приставала ко мне, я отбивался как мог, но хуже было то, что старик Лежэ все перепутал. Он вообразил, что я — сексуальный маньяк, и единственная моя цель — украсть невинность его дочери прямо из-под его носа!
— Странное место для хранения невинности,— с отсутствующим видом заметил Пис.
— Не будь вульгарным!— Норман посмотрел на него с неодобрением.— Надеюсь, что служба рядовым не испортит меня до такой степени, друг мой.
— Я уверен, что этого не произойдет,— ответил Пис, давая себе последнее обещание держать рот на замке.
— Я уже говорил... воспоминания терзали меня, и это натолкнуло меня на чудесную, как тогда показалось, идею. Теперь-то я понимаю, что это было чудовищным святотатством, потому что раскаяние — от бога. Но в слепом невежестве я дошел до конца и построил эту адскую машину.
Пис ухватился за край стола — инстинкт и обрывки возвращающихся воспоминаний предупредили его о том, что сейчас произойдет. Мрачные бездны, о существовании которых он и не подозревал, открывались в его сознании.
— Мне потребовалось меньше недели, чтобы соорудить прототип стирателя памяти,— продолжал Норман замогильным голосом.— Я хотел воспользоваться им сам — очистить душу от вины, а потом уничтожить. Но у Лежэ были свои планы! Только я припаял последний провод, как явился он, в руках — пирог со свининой, он одними ими и питался, и предложил мне кусочек. Мне следовало догадаться, что он замыслил недоброе, потому что у этого жадюги раньше и крошки не было, не выпросить...
Он жрал их прямо с газеты, можешь себе представить! Отвратительная привычка. Я всегда говорил ему, чтобы он пользовался хотя бы тарелкой, но...
Норман посмотрел Пису в глаза, и то, что он там увидел, заставило его прервать описание привычек профессора.
— Да, друг мой, я вижу, что ты и сам обо всем догадался... Это правда, я — изобретатель машины, которая установлена сейчас во всех призывных пунктах Комического Легиона по всей Галактике!
В попытке прервать поток красноречия Нормана Пис схватил его за руку, но не преуспел.
— Пирог был, конечно, напичкан снотворным, и как только у меня стали слипаться глаза, этот негодяй Лежэ стащил меня вниз, открыл дверь туалета, ЖЕНСКОГО туалета, смею добавить!— и впихнул меня внутрь. Я упал на унитаз... и вот я снова в Точдаун-сити, но в 2386 году. Я перемахнул точку отправления на целых три года, наверное, машина работала тогда в режиме возрастающих колебаний.
— Не затухающих, значит,— пробормотал Пис.
— Я сказал "возрастающих"! Ты что, оглох?— Однако раздражение мгновенно улетучилось из голоса Нормана.— Прости, я понимаю, что все это для тебя так необычно... Конечно, ты не ожидал встретить лицом к лицу изобретателя той самой машины, на которой в свое время отработали и тебя.
