– Погодите, – возразил Лэннинг, – я не такой дурак, каким вы оба пытаетесь меня изобразить. Мне неважно, человек мистер Байерли или нет. Мне нужно выручить из беды нашу корпорацию. Публичный обед Положит конец всем подозрениям, что бы там ни делал Куинн. А тонкости можно оставить юристам и робопсихологам.
– Но, доктор Лэннинг, – сказал Байерли, – вы забываете, что тут замешана политика. Я так же стремлюсь быть избранным, как Куинн – этому воспрепятствовать. Кстати, вы заметили, что назвали его имя? Это мой старый профессиональный прием. Я знал, что рано или поздно вы его назовете. Лэннинг покраснел.
– При чем здесь выборы?
– Скандал, сэр, – палка о двух концах. Если Куинн хочет объявить меня роботом и осмелится это сделать, у меня хватит мужества принять вызов.
– Вы хотите сказать, что… – испуганно произнес Лэннинг.
– Вот именно. Я хочу сказать, что позволю ему действовать – выбрать себе веревку, попробовать ее прочность, отрезать нужный кусок, завязать петлю, сунуть в нее голову и оскалить зубы. А уж остальные мелочи я беру на себя.
– Вы очень в себе уверены.
Сьюзен Кэлвин поднялась.
– Пойдемте, Альфред. Мы его не переубедим.
– Вот видите, – Байерли улыбнулся, – вы и в человеческой психологии разбираетесь.
Но вечером, когда Байерли поставил автомобиль на транспортер подземного гаража и направился к двери, своего дома, в нем не видно было той уверенности в себе, которую отметил доктор Лэннинг.
Когда он вошел, человек, сидящий в инвалидном кресле на колесах, с улыбкой повернулся к нему. Лицо Байерли засветилось любовью. Он подошел к креслу.
Хриплый, скрежещущий шепот калеки вырвался из перекошенного вечной гримасой рта, который зиял на лице, состоявшем наполовину из шрамов и рубцов.
– Ты сегодня поздно, Стив.
– Да-да, Джон, я знаю. Но я сегодня столкнулся с одной необычной и интересной трудностью.
– Ну? – Ни изуродованное лицо, ни еле слышный голос ничего не выражали, но в ясных глазах появилась тревога. – Ты не можешь с ней справиться?
– Я еще не уверен. Может быть, мне понадобится твоя помощь. Главная-то умница у нас – ты. Хочешь, я отнесу тебя в сад? Прекрасный вечер.
Его могучие руки подняли Джона с кресла. Они мягко, почти нежно обхватили плечи и забинтованные ноги калеки. Осторожно, медленно Байерли прошел через комнаты, спустился по пологому пандусу, специально приспособленному для инвалидного кресла, и через заднюю дверь вышел в сад, окруженный стеной с колючей проволокой по гребню.
– Почему ты не даешь мне ездить в кресле, Стив? Это глупо.
– Потому что мне нравится тебя носить. Ты против? Ведь ты и сам рад на время вылезти из этой механической тележки. Как ты себя сегодня чувствуешь?
Он с бесконечной нежностью опустил Джона на прохладную траву.
– А как я могу себя чувствовать? Но расскажи о своих трудностях.
– Тактика Куинна в избирательной кампании будет основана на том, что он объявит меня роботом.
Джон широко раскрыл глаза.
– Откуда ты знаешь? Это невозможно. Я не верю.
– Ну, я же тебе говорю. Сегодня он прислал ко мне ученых заправил «Ю. С. Роботс».
Руки Джона медленно срывали одну травинку за другой.
– Ах, вот оно что…
Байерли сказал:
– Но мы дадим ему возможность выбрать оружие, У меня есть идея. Послушай и скажи, не можем ли мы сделать вот как…
В этот же вечер в кабинете Альфреда Лэннинга разыгралась немая сцена. Фрэнсис Куинн задумчиво разглядывал Альфреда Лэннинга, тот яростно уставился на Сьюзен Кэлвин, а она, в свою очередь, бесстрастно глядела на Куинна.
Фрэнсис Куинн прервал молчание, сделав неуклюжую попытку разрядить атмосферу.
– Блеф! Он все это тут же и придумал.
– И вы готовы сделать ставку на это, мистер Куинн? – безразлично спросила доктор Кэлвин.
– Ну, в конце концов, ставка-то ваша.
– Послушайте, – показная уверенность, звучавшая в голосе доктора Лэннинга, не скрывала мучивших его сомнений, – мы сделали то, о чем вы просили. Мы видели, как этот человек ест. Смешно думать, будто он робот.
– И вы так считаете? – Куинн повернулся к Кэлвин. – Лэннинг говорил, что вы специалист.
Лэннинг начал почти угрожающим тоном:
– Вот что, Сьюзен…
Куинн вежливо перебил его:
– Позвольте, а почему бы ей и не высказаться? Она уже полчаса сидит здесь и молчит.
Лэннинг почувствовал, что у него больше нет сил. Ему казалось, еще немного – и он сойдет с ума.
– Хорошо, Сьюзен, говорите. Мы не будем вас перебивать.
Сьюзен Кэлвин посмотрела на него, потом перевела холодный взгляд на мистера Куинна.
– Есть только два способа с несомненностью доказать, что Байерли – робот. Пока что вы предъявляете лишь косвенные улики – они позволяют выдвинуть обвинение, но не доказать его. А я думаю, что мистер Байерли достаточно умен, чтобы отбить такое нападение. Вероятно, и вы так думаете, иначе бы вы не пришли к нам. Доказать же можно двумя способами: физическим и психологическим. Физически вы можете вскрыть его или воспользоваться рентгеном. Каким образом – дело ваше. Психологически можно изучить его поведение. Если это позитронный робот, он должен подчиняться Трем Законам Роботехники. Позитронный мозг не может быть устроен иначе. Вы знаете эти Законы, мистер Куинн?
Она медленно и отчетливо прочла на память, слово в слово, знаменитые Законы, напечатанные крупным шрифтом на первой странице «Руководства по Роботехнике».
– Я слышал о них, – сказал Куинн небрежно.
– Тогда вы легко поймете меня, – сухо ответила она. Если мистер Байерли нарушит хоть один из этих Законов – он не робот. К несчастью, только в этом случае мы получаем определенный ответ. Если же он выполняет Законы, то это ничего не доказывает. Куинн вежливо поднял брови.
– Почему, доктор?
– Потому что, если хорошенько подумать, Три Закона Роботехники совпадают с основными принципами большинства этических систем, существующих на Земле. Конечно, каждый человек наделен инстинктом самосохранения. У робота это Третий Закон. Каждый так называемый порядочный человек, чувствующий свою ответственность перед обществом, подчиняется определенным авторитетам. Он прислушивается к мнению своего врача, своего начальника, своего правительства, своего психиатра, своего приятеля. Он исполняет законы, следует обычаям, соблюдает приличия, даже если они лишают его некоторых удобств или подвергают опасности. А у роботов это – Второй Закон. Кроме того, предполагается, что каждый так называемый хороший человек должен любить своих ближних, как себя самого, вступаться за своих друзей, рисковать своей жизнью ради других. Для робота это – Первый Закон. Попросту говоря, если Байерли исполняет все Законы Роботехники, он или робот, или очень хороший человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
