– Чем же я нарушил условие, ваша милость?
– Вы сегодня похитили и доставили сюда виконта Альбера де Морсера; а этот молодой человек, – продолжал граф таким тоном, что Франц невольно содрогнулся, – из числа моих друзей; он живет в одной гостинице со мной, он целую неделю катался по Корсо в моей коляске, а между тем, повторяю, вы его похитили, доставили сюда и, – прибавил граф, вынимая письмо из кармана, – потребовали с него выкуп, точно это первый встречный!
– Почему мне не сказали об этом? – проговорил атаман, обращаясь к своим людям, попятившимся перед его взглядом. – Почему вы заставили меня нарушить слово, данное такому человеку, как граф, который держит в своих руках жизнь каждого из нас? Клянусь кровью Христовой! Если бы я думал, что кто-нибудь из вас знал о том, что этот молодой человек друг его милости, я собственной рукой застрелил бы его!
– Вот видите, – сказал граф, обращаясь в ту сторону, где стоял Франц, – я же вам говорил, что это недоразумение.
– Разве вы не один? – спросил с тревогой Вампа.
– Со мною тот, кому было адресовано это письмо. Я хотел доказать ему, что Луиджи Вампа никогда не изменяет своему слову. Подойдите, барон, – сказал он Францу, – Луиджи сам скажет вам, что он в отчаянии от своей ошибки.
Франц приблизился; атаман сделал несколько шагов ему навстречу.
– Прошу вас быть моим гостем, ваша милость, – сказал он. – Вы слышите, что сказал граф и что я ему ответил; я могу только добавить, что я охотно отдал бы четыре тысячи пиастров, цену выкупа, чтобы этого не случилось.
– Но где же пленник? – спросил Франц, осматриваясь с беспокойством. – Я не вижу его.
– С ним, надеюсь, ничего не случилось? – спросил граф, нахмурив брови.
– Пленник там, – отвечал Вампа, указывая на углубление, у которого шагал часовой, – и я сам пойду объявить ему, что он свободен.
Атаман направился к темнице Альбера. Франц и граф последовали за ним.
– Что делает пленник? – спросил Вампа часового.
– Право, не знаю, начальник, – отвечал ему тот, – уже больше часу, как он не шелохнулся.
– Пожалуйте, ваша милость, – сказал Вампа.
Граф и Франц, предшествуемые атаманом, поднялись по ступенькам. Вампа отодвинул засов и отпер дверь.
Тогда, при свете лампы, похожей на ту, которая освещала склеп, они увидели Альбера. Завернувшись в плащ, уступленный ему одним из разбойников, он спал безмятежным сном.
– Однако! – сказал граф с улыбкой, свойственной ему одному. – Недурно для человека, которого должны были расстрелять в семь часов утра.
Вампа не без восхищения смотрел на спящего Альбера; было видно, что мужество молодого человека произвело на него впечатление.
– Вы сказали правду, граф, – проговорил он, – этот человек, без сомнения, ваш друг.
Потом, подойдя к Альберу, он тронул его за плечо.
– Ваша милость! – сказал он. – Не угодно ли вам проснуться?
Альбер потянулся, протер глаза и открыл их.
– А, это вы, атаман? – сказал он. – Черт подери, зачем вы разбудили меня; я видел чудесный сон; мне снилось, что я танцую галоп у Торлониа с графиней Г.
Он вынул из кармана часы, которые оставил при себе, чтобы самому следить за ходом времени.
– Половина второго, – сказал он. – Чего ради вы будите меня в такой час?
– Чтобы сказать вашей милости, что вы свободны.
– Дорогой мой, – возразил Альбер с невозмутимым хладнокровием, – на будущее время запомните изречение Наполеона Великого: «Будите меня только в случае дурных вестей». Если бы вы меня не разбудили, я дотанцевал бы галоп и всю жизнь был бы вам благодарен… Так за меня уже внесли выкуп?
– Нет, ваша милость.
– Так как же я свободен?
– Человек, которому я ни в чем не могу отказать, приехал за вами.
– Сюда?
– Сюда.
– Честное слово, это весьма любезный человек!
Альбер посмотрел кругом и увидел Франца.
– Как! – обратился он к нему. – Это вы, милый Франц, проявили такую преданность?
– Не я, а наш сосед, граф Монте-Кристо, – отвечал Франц.
– Ах, граф, – весело сказал Альбер, поправляя галстук и манжеты. – Вы поистине неоценимый человек, и я навеки остаюсь вашим должником, во-первых, за ваш экипаж, а во-вторых, за мое освобождение! – И он протянул руку графу.
Тот вздрогнул, но все же подал ему свою. Луиджи Вампа с изумлением смотрел на эту сцену; он привык видеть пленников, дрожащих перед ним: и вот нашелся один, чье шутливое настроение духа ничуть не изменилось; что касается Франца, то он был в восторге: Альбер, даже будучи в руках разбойников, не уронил национальной чести.
– Дорогой Альбер, – сказал он, – если вы поторопитесь, то мы еще успеем закончить вечер у Торлониа; вы продолжите прерванный галоп и простите синьора Луиджи, который, право же, во всем этом деле вел себя как нельзя благороднее.
– Вы правы, – отвечал Альбер, – мы поспеем туда к двум часам. Синьор Луиджи, – продолжал он, – какие еще формальности я должен исполнить, прежде чем проститься с вашей милостью?
– Никаких, – отвечал разбойник, – вы свободны, как ветер.
– В таком случае желаю вам счастливой и веселой жизни; идемте, господа!
И Альбер, сопутствуемый Францем и графом, пересек большую квадратную комнату; все разбойники стояли с непокрытой головой.
– Пеппино! – сказал атаман. – Подай мне факел.
– Что вы хотите сделать? – спросил граф.
– Хочу проводить вас, – отвечал атаман. – Это наименьшая почесть, какую я могу оказать вашей милости.
И, взяв зажженный факел из рук Пеппино, он пошел впереди своих гостей не как слуга, исполняющий обязанность, но как король, за которым следуют послы. Дойдя до выхода, он поклонился.
– Граф, – сказал он, – я еще раз приношу вам свои извинения; надеюсь, вы больше не сетуете на меня за то, что произошло.
– Нет, дорогой Вампа, – сказал граф, – вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.
– Господа, – продолжал разбойник, обращаясь к молодым людям, – может быть, мое приглашение покажется вам мало соблазнительным, но если вам когда-нибудь вздумается еще раз навестить меня, то, где бы я ни был, я буду рад вас видеть.
Франц и Альбер поклонились. Граф вышел первый. За ним Альбер; Франц медлил.
– Вашей милости угодно меня о чем-нибудь спросить? – сказал, улыбаясь, Вампа.
– Признаюсь, что да, – отвечал Франц. – Мне хотелось бы знать, какую книгу вы читали с таким вниманием, когда мы вошли?
– «Записки Цезаря», – сказал разбойник, – это моя любимая книга.
