Я извенившись перед девчонками, вынужденный покинуть их, поскакал к себе в модуль.
Нужно сказать, что та первая неделя, не прошла для меня даром. И за то время, я успел, довольно много всего. для начала, я-таки освоил, тот чудо синтезатор, заказанный в первый же день моего здесь появления, оказавшийся, поистине, верхом технического гения, наших потомков. Играть на нем было одно удовольствие. И легко подобрав, шикарные по звучанию, супер профессиональные стили и звуки, я забил в память, более ста, настроек,что вызывались одним касанием, и превращали работу на этом инструменте, в чистое наслаждение. А так же я решил вспомнить, максимальное колличество спетых когда то в нашем школьном ансамбле, да и потом, разученных для себя, песен. И набралось их тоже порядочно.
Так что пока я бежал вниз, в голове моей уже формировался плей лист, в котором инструменталки, чередовались с песнями, и первыми в список попадали самые популярные и любимые в мое время. Насколько я знал, среди моих сотрудников по цеху, почему-то, не оказалось ни кого, кто играл бы на электронных инструментах. Так что, синтезатор здесь, походу, будет, чистым креативом. Но примут ли здешние, избалованные жители мое творчество, я не знал.
Заскочив по пути, в первый же транслятор, я встав на черный диск, коротко поприветствовав дом, попросил кое-что для концерта. Прежде всего, я заказал, радиомикрофон невидимку, с одного из буклетов Криса. А так же солидный сапбуфер, для воспроизведения низов, которые почему-то мне казались, там на площади, немного слабоваты. И получив заказ, свалив его в большую тележку, рванул к себе.
Наверх пришлось подниматься в три захода, сначала тележку со усилителем басов, потом, коробку с клавишами, и под конец, тоже упакованную, да бы, ненароком не повредить такое чудо, гитару.
И погрузив все это добро, на крепкую и легкую тележку, я акуратно, но в темпе, покатил к площади.
Когда встретивший меня у входа за сцену взволнованный Крис, увидел что я приволок, у него аш челюсть отпала, на что я коротко бросил:
- Кончай пялиться, помоги лучше!
После чего, облегченно улыбающийся шеф, местных лабухав, радостно подскочив стал тискать меня:
- Молодчина Алекс! Не подвел! Давай! Что тут тебе помочь!?
И глянув на синтезатор, который я тем временем распаковывая, устанавливал на отличную, тоже заказанную, чуть раньше стойку, спросил:
- А ты что! Играеш на этом?Мы такое здесь еще не пробовали!
Но я так же коротко, успокоив его, попросил позвать Рихардо, отличного малого, и настоящего, спеца, который был здесь главным техником, и звукарем. И объяснив прискакавшему, белобрысому, как мой роман, парню, чего мне от него надо, быстро помог ему перетащить тяжеленный усилитель басов, к краю сцены, и нацепив, прозрачную дугу, с микрофоном, подключил все к главной системе, через беспроводной модуль. Так что мне оставалось, только ждать своего выхода, и надеяться что ни чего в последний момент не откажет.
А в это время, на сцене, выступал, тот давешний парень, что так рассмешил меня в прошлый раз. Я так и не удосужился с ним познакомиться, народу здесь было много, и всех даже в лицо не запомниш, так что и этот веселый малый, что так здорово травил сейчас какието байки, тоже увы так и остался для меня лиш талантливым балагуром.
Но вот, настал мой черед, и когда мы с крисом, вынесли на сцену мой агрегат, публика слегка притихла. действительно, здесь , никогда еще не видели ни чего подобного. А синтезатор, надо сказать, неизвестного мне производителя, отмеченный лиш двумя большими буквами, ЗС, которые не весть что означали, выглядел просто шикарно. Весь в индикаторах, разноцветных диодах, с огромным подвижным дисплеем, и при первом взгляде, создавал впечатление, какого-то космического пульта, а не музыкального инструмента.
И вот, когда Рихардо, подал мне знак что все включенно, и я могу начинать, я желая проверить микрофон,, а за одно и сказать пару слов Милене, негромко проговорил:
- Приветствую вас всех дорогие собравшиеся! Звук был идеальным, казалось, сам воздух вокруг, производит эти колебания, ане установленные по периметру площади колонки. - Мне очень приятно видеть вас сегодня, в такой замечательный во всех отношениях вечер! И прежде всего, хочу поздравить мою новую знакомую, хорошую девушку, красавицу, спортсменку, комсомолку, и вообще прекрасного человека, с рождением! Не знаю, возможно для кого-то дни рождения в той нашей жизни и значили многое, но, появление здесь в доме, это действительно величайшее событие! Это самый настоящий праздник! Ведь мы все здесь, получили второй шанс! И теперь можем показать на деле, кто мы есть, и чего мы стоим! Вот и сейчас, дорогая Милена! Мы, каждый из присутствующих, радуясь твоему возрождению, от всего сердца поздравляем тебя, и желаем что бы этот второй шанс, ты использовала самым наилучшим образом! Я всем сердцем хочу, что бы ты, была здесь, по настоящему счастлива! А для этого желаю тебе, настоящей, чистой любви! Верных друзей! Благополучия! Полной, радостной жизни! И бесконечности! той самой, величайшей перспективы, вечного счастья, которое предоставленно нам всем сейчас!
Я глядел на притихшую публику, на сидевшую в пол оборота ко мне Милену, которая присоеденилась к нашим девчонкам и внимала мне, приоткрыв свои пухлые губки, И ощущал, какой-то подъем, некую легкость в сознании, так словно летел над всем эти миром, над этой площадью, над всеми этими огнями, и так мне было хорошо, так светло, что я коротко объявив название, с вдохновением, впервые за много лет, а может и тысячелетий, спел одну из моих любимых песен, которая называлась просто снег.
В этой песне были чистые и очень яркие по смыслу слова. Я пел, а перед глазами вставали мои старые друзья, моя Катька, Олег, с Наткой, Ольга с Генадием, Колька Серебряников, Володька, и другие однокашники. Мне казалось что я вижу их лица, взволнованую маму, уверенного в себе отца, чуть ироничного всегда Олега, добрую и немного печальную Ольгу, и весь этот калейдоскоп, так закружил меня, что, окончив песню, я леш через какую-то минуту услышал аплодисменты, и увидел пробирающуюся к сцене между рядами Милену.
А тем временем, конферансье, объяснял присутствующим что данная песня прозвучала на русском языке, и конечно слегка переврав, перевел текст. Ну а когда я собрался было уже объявить вторую песню, на сцену поднялась, улыбающаяся Милена, и помахав, как в западных теле-шоу, рукой собравшимся, направилась ко мне. Подойдя сбоку, она, ни чуть не смущаясь, чмокнула меня в щеку, а затем, спросила так что ее услышали только здесь на сцене:
- А можно и я спою?
Конферансье, видно ни как не ожидавший подобного, хотел было что-то возразить, но пробегавший мимо него Рихардо, шепнул что-то тому на ухо, после чего подскочив нацепил Милене, маленькую пуговку микрофона, на ворот платья.
Видно посчитав данный выход запланированным сюрпризом, наш звукарь ускакал к себе за пульт, оставив меня в полном обалдении.
Но оказалось, Милена в той своей жизни, была не только ученой, но и попутно всерьез занималась музыкой с профессиональными преподавателями.
И вот, Подойдя ко мне, разглядывая сверкающий яркими огнями синтезатор, она спросила тихо:
- Алекс! Что из англоязычных исполнителей ты знаеш?
тогда я зависнув на пол минуты, вспомнил на вскидку, с пяток звучавших в мое время хитов. И предложив ей песню из репертуара Барбары Стрейсант, которая мне всегда нравилась, подцепив наушники, взятые специально для настройки между номерами, легко отыскал нужный стиль, который по всем параметрам, был даже круче оригинала.
Милена как оказалось знавшая наизусть почти всю западную эстраду, лиш кивнув мне, спросила:
- Как в оригинале? После вступления?
И когда я тоже утвердительно кивнув ей заиграл начало, эта фантастическая красавица, легко ступая, вышла на середину сцены.
Нет, я конечно слышал красивые голоса, и часто встречал по роду занятий, людей с абсолютным слухом, но такого исполнения, в общем-то, довольно не простой, в техническом плане песни, я никогда не слышал.
Голос у Милены был, таким чистым и нежным, и выдавал такие сердечные интонации, что площадь словно замерла, слушая эту удивительную девушку.
Вокруг разливалась такая чистая грусть, такие волны любви и страдания, заложенные в каждой ноте, что на глазах у многих заблестели слезы, а наш Рихардо, вылез из своей кабинки и стоя на краю, за занавесом, глядел на Милену с раскрытым ртом.
Когда эта песня окончилась, публика с пол минуты словно загипнотизированная, пребывала в каком-то ступоре, а затем, грянули такие авации, что я заопасался, не рухнула бы вся эта терасса, вместе со всеми нами, с трехсотметровой высоты.
Видно было, что такого вокала здесь еще никогда не слышали, поэтому после пяти минут таких аваций, понявший сразу в чем соль, конферансье, громко объявил:
