— Его странница села скорее всего в стороне от вулкана, — предположил Сан-Франциско, склонившись над умирающим.
— А может, он и погиб... — с трудом выговорил Робин. — Наверное, так будет лучше... Я любил его как отец, но понял, что... что за чудовище он был... Он принес бы вам сплошные неприятности...
Движением головы он подозвал Афикит. Молодая женщина присела рядом с ним и осторожно приподняла голову старика, поддерживая за затылок.
— Мы на... Матери-Земле, а вы — Афикит Алексу, не так ли?
Она опустила веки в знак согласия.
— Я — Робин де Фарт из Венисии... Мне очень жаль, что я предстал перед вами... при полном отсутствии одежды... Я был другом вашего отца, Шри Алексу...
Голос его превратился в тончайший звуковой ручеек, могущий иссякнуть в любое мгновение. Его светлые глаза уже застилала пелена смерти.
— Мне было так хорошо в чреве космины, что я хотел бы там и уйти с миром... Но мне надо было встретиться с вами до того, как...
Его тело сотрясла мощная судорога, голова упала назад, и он навсегда затих.
Сан-Франциско взвалил труп Робина на плечи и вынес из кратера. Он похоронил его под камнями на лужайке леса, росшего на плато. Жек горько оплакивал своего старого друга-сиракузянина.
Потом Афикит и Йелль повели путешественников в деревню. Пока они шли, Жек не убирал рук от низа живота.
— Будь как дома! — бросила ему Йелль. — Я знаю, как устроены мальчики! Твой друг Сан-Франциско умнее тебя, а ведь он взрослый!
Йелль внушала Жеку страх. Она была ниже и, наверное, моложе, но ее огромные серо-синие глаза походили на глубокие озера, в которые он не решался нырнуть. В сравнении с ней Найа Фикит, ее мать, легендарная богиня, необычайная женщина, о которой Артак говорил с горящими глазами, выглядела более человечной, более приветливой.
Истощенный борьбой с огненной гусеницей, он заснул в чреве космины. Шепот, скрытный призыв, сновидение пробудили его. Он увидел, как сужается отверстие прохода. Луч голубого света тускнел, сдавался перед мраком. Огненная гусеница исчезла, и он понял, что космина вытолкнула ее из чрева. Только одна жизнь за один раз, говорила космина. Охваченный паникой и ужасом, Жек закричал, начал колотить ногами и руками по окружающей плоти, по беловатым волокнам, по опустевшим карманам с кислородом. Отверстие вновь открылось, и космина вытолкнула его из себя головой вперед.
— Рассуждения Робина оказались справедливыми. Мы считали, что отправляемся на светоносный Жер-Залем, а прилетели на Мать-Землю, на Землю истоков, — сказал Сан-Франциско. — Но наши сердца и головы радуются встрече с вами, Найа Фикит. Принц гиен ищет вас давно — с момента ухода из Северного Террариума Анжора. Да будет судьба благосклонна к нему: могущество его мысли привело нас к вам.
— Он искал не маму, а меня! — бесцеремонно вмешалась в разговор Йелль.
Глянув на ошарашенного Жека, не отнимавшего рук от низа живота, все расхохотались.
На следующий день, после хорошего ночного отдыха и плотного завтрака — Жек был недоволен, что Йелль настояла на том, чтобы он спал в одной комнате с ней, — девочка, вооружившись посохом отца, пригласила его искупаться в реке.
— От тебя дурно пахнет! Если хочешь спать вместе со мной, надо, чтобы ты мылся...
— Подожди, — возмутился мальчуган. — Вначале я хочу кое-что спросить у Найи Фикит.
— Можешь спросить у меня, я знаю столько же, сколько и мать. Быть может, даже больше...
Но Жек был непреклонен. Он предпринял долгое путешествие ради Найи Фикит, а не ради маленькой чумы по имени Йелль. Он вышел в сад, приблизился к Найе Фикит, которая раскладывала овощи и фрукты по обезвоживающим емкостям, и робко спросил ее, каким образом можно было путешествовать с помощью мысли.
— Вскоре я научу этому вас троих, — ответила она, широко улыбнувшись.
Она окинула его взглядом своих чудесных сине-зелено-золотых глаз, и он покраснел, хотя был в рубашке Шри Лумпа, доходившей ему до колен.
— Почему ты отправился на наши поиски, Жек?
— Чтобы стать воителем безмолвия.
— Кто сказал тебе о воителях безмолвия?
— Артак, старый карантинец из анжорского гетто.
— А твои родители?
— Па и ма... хотели отправить меня в школу священной пропаганды, но я не собирался становиться крейцианским миссионером... А Шри Лумпа? Куда он отправился?
Лицо Найи Фикит помрачнело, и он увидел искорки боли, плясавшие в ее глазах. Он был поражен: он никогда не думал, что легендарная богиня может испытывать печаль, отчаяние. Он считал, что подобные чувства свойственны только простым смертным вроде него.
— Он отправился сражаться с врагом людей, — печально прошептала она. — Надеюсь, однажды он вернется...
Йелль сбросила платье и нырнула в прозрачную воду. Жек остался стоять на берегу.
— Ну, чего ждешь? Не станешь же купаться в рубашке?
Видя, что он не решается сдвинуться с места, она попыталась найти убедительные слова и нашла их в виде воспоминания, которое ушло из ее памяти.
— Иди, я кое-что тебе покажу!
— Что?
— Сначала иди сюда!
Жек снял рубашку Шри Лумпа и, не давая времени Йелли окинуть его ироничным взглядом, быстро скользнул в реку, вскрикнув от укуса ледяной воды.
— Ну и что это? — спросил он, стуча зубами от холода.
Она не ответила, переплыла реку, чье мощное течение снесло ее метров на пятьдесят, потом вскарабкалась на берег, цепляясь за ветви ивы. Она была маленькой чумой, но очень красивой и волновала Жека. Ее длинные волосы скатывались по плечам, а на ее золотистой коже бриллиантами сверкали капельки воды. Она бросилась к кустарнику, где нашла металлическую коробку, но на месте коробки увидела только углубление в сырой земле и червей, копошившихся между мертвых листьев.
Она выпрямилась и быстро огляделась вокруг.
— Кто-то взял ее... — выдохнула она.
— Что именно? — спросил Жек, в свою очередь вылезая на берег.
— Серую коробку... Я забыла о ней... Коробка зла, коробка блуфа...
— Блуф?
— Зло, которое пожирает звезды...
Жек не очень понимал, о чем говорила девочка, но в ее огромных глазах была такая неподдельная тревога, что он испугался и по его мокрой коже пробежали судороги. Внезапно журчание воды, обтекавшей скалы, тихий шорох листьев и дуновение ветерка в траве показались ему угрожающими, враждебными. Даже небо подернулось серой пеленой.
— Надо немедленно возвращаться в деревню! Чтобы предупредить маму!
Они перебрались через поток, быстро натянули одежды, подобрали посохи и бегом припустили в сторону деревни.
Часом позже, едва дыша, в поту, они ворвались на главную улицу, залитую солнцем и заросшую сорняками. Мрачная тишина саваном опустилась на разрушенные дома, на поперечные аллеи, на заброшенные сады, на центральную площадь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
