Предусматривалось создание штурмовых групп численностью от шести до восьми человек, за которыми следовали группы поддержки и резервы, готовые отразить контратаку противника. Предусматривалось, что штурмовые группы, как и в дни Сталинградской битвы, будут иметь на вооружении "гранаты, автоматы, кинжалы и саперные лопатки". Все это предстояло использовать в рукопашной схватке. Группам поддержки требовалось иметь более тяжелое оружие - пулеметы и противотанковые ружья. С ними должны были идти и саперы, готовые взорвать стену, отделяющую их от противника. Правда, возникла проблема: кто первым кинет гранату в образовавшееся отверстие? Однако советские солдаты вскоре осознали, что трофейный фаустпатрон позволяет более эффективно устранять возникающие перед ними препятствия. Мощности его заряда вполне хватало, чтобы пробить дырку в стене, а заодно и уничтожить всех, кто за ней в тот момент находился.
Пока одни штурмовые группы пробирались от дома к дому по земле, другие - занимали крыши и подвалы, неожиданно нападая на вражеских стрелков и уничтожая их. Широко применялись огнеметы и взрывчатые вещества. Саперы часто прикрепляли толовые шашки к куску железнодорожного рельса - во время взрыва осколки рельса поражали врага, словно шрапнель{748}.
Тактика советских войск не зависела от наличия в городе большого числа мирных жителей. Советские солдаты не стесняясь выгоняли их из подвалов на улицу, независимо от того, что в данный момент там происходило. Многие советские офицеры, сожалевшие о потерях среди гражданских лиц, стремились проводить их эвакуацию с помощью силы (точно так же, как это пыталось сделать командование немецкой 6-й армией в Сталинграде). Один из советских командиров отмечал, что его подчиненные не имеют времени определять, кто есть враг, а кто - мирный житель{749}. Иной раз они просто бросают в подвал гранату и идут дальше. Обычно такие действия оправдывались тем, что в подвалах и убежищах прятались немецкие офицеры, которые переоделись в гражданскую одежду. Однако, как свидетельствовали сами мирные жители, любого немецкого военнослужащего, приходившего в подвал, прежде всего заставляли выбросить свое оружие и боеприпасы. Случаи, когда какой-нибудь немецкий солдат стрелял в спину русских бойцов, были чрезвычайно редкими.
Чуйков стремился к тому, чтобы его солдаты действовали безжалостно и быстро. Сразу после того, как боец кидал гранату, он должен совершать рывок вперед. Его союзниками являлись быстрота, инициатива и выносливость. В любой момент он должен быть готов встретиться с неожиданностью. Солдат мог оказаться в лабиринте комнат и коридоров, за которыми таилась опасность. Тогда нужно было кидать гранату за ближайший угол и продолжать движение вперед, поливая помещение автоматным огнем. Если на пути оказывалась новая комната, туда должна лететь вторая граната. Нельзя упускать темп атаки.
Все эти наставления Чуйкова были, конечно, правильными, но грамотно использовать их на практике могли только опытные бойцы. На самом же деле в его армии служило много молодых командиров, которые только что закончили ускоренные офицерские курсы и порой не имели представления, как нужно руководить своими подчиненными в подобных условиях. Тем более что после боев на Одере и безостановочного наступления к германской столице силы военнослужащих, находящихся в передовых частях фронта Жукова, были на исходе. Накопившаяся усталость замедляла их реакцию. Бывали случаи, когда по этой причине бойцы ошибались в самых элементарных ситуациях: минометные мины разрывались прямо в стволе орудия, а немецкие трофейные гранаты - в руках самих бросающих. При этом погибало и калечилось довольно много людей.
Велики были потери от огня собственной артиллерии. Несмотря на то что артиллерийские разведчики пользовались данными авиации (пилотов бипланов У-2), зачастую крупнокалиберные орудия и "катюши" стреляли по своим же войскам. По мере продвижения их к центру Берлина подобные случаи стали возрастать. Ошибки артиллеристов не раз отмечались в донесениях командующего 28-й армии генерала Лучинского{750}. Это объединение поддерживало своими действиями 3-ю гвардейскую танковую армию генерала Рыбалко. Дым и смог, стоявшие над городом, служили причиной и неправильного бомбометания. Действовавшие над Берлином три воздушные армии нередко сбрасывали смертоносный груз на собственные войска. Так, на юге германской столицы авиаполки, поддерживавшие наступление 1-го Украинского фронта, совершали атаки на подразделения 8-й гвардейской армии. Чуйков просил Жукова убрать таких "соседей" подальше из полосы действия его войск.
Большую часть дня 26 апреля 8-я гвардейская армия и 1-я гвардейская танковая армия продолжали бои за аэродром Темпельхоф. Контратаки немецкой дивизии "Мюнхеберг" не увенчались успехом. В строю оставалось все меньше боевых машин. Германские танки были вынуждены действовать разрозненно, при поддержке небольших групп пехоты и юнцов из гитлерюгенда, вооруженных фаустпатронами. Истощенные немцы пытались продержаться до темноты. Штурмбаннфюрер СС Заальбах приказал оттянуть к Ангальтскому вокзалу неповрежденные бронеавтомобили разведывательного батальона дивизии "Нордланд". 8 "тигров" и 3 батальона "Герман фон Зальца" и несколько штурмовых орудий были направлены в район Тиргартена.
Следующее утро началось с интенсивной артиллерийской подготовки. "Бедный город"{751}, - записала в дневнике германская женщина, жившая в районе Пренцлауерберг. В районе Тиргартена снаряды ложились особенно плотно. Теперь этот парк, почерневший от дыма и копоти, узнать стало практически невозможно. Еще тяжелее было представить, что он когда-то являлся любимым местом для прогулок почтенных семейных пар.
Генералы Чуйков и Катуков приказали своим частям продвигаться в двух направлениях - в сторону площади Белле-Аллиансеплац (названной так в честь победы у Ватерлоо и по иронии судьбы обороняемой сейчас французскими добровольцами войск СС) и к Ангальтскому вокзалу. Соперничество между войсками Жукова и Конева стало еще более очевидным. Порой дело доходило до смешного. Один из командиров корпуса из армии Чуйкова сказал писателю Василию Гроссману, что теперь его солдаты должны опасаться не противника, а собственных соседей{752}. Более того, он приказал блокировать пути подхода к рейхстагу частей соседнего фронта своими и немецкими подбитыми танками. По мнению этого командира, не было ничего обиднее, чем слышать об успехах войск Конева.
Самому Чуйкову было теперь не до смеха. Он приказал левофланговым соединениям своей армии выйти в полосу наступления 3-й гвардейской танковой армии, развернуть боевые порядки и наступать на рейхстаг впереди танкистов из фронта маршала Конева. Он даже не предупредил об этом маневре генерала Рыбалко. Поэтому почти наверняка немало его собственных людей было убито огнем артиллерии, поддерживавшей 1-й Украинский фронт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
