Голубые глаза смотрели на неё с большим любопытством, хвосты подёргивались. «Сейчас отметелят сильнее, чем Гельву», – мрачно подумала Айна. Но конвоиры отступили. Сделали знак бродящему в высокой траве двоехвосту – надзирателю за рабами, видимо. Ещё раз сообщили троице пленников, что они должны работать, и удалились.
– Возьмите. Помогает от боли, ускоряет заживление ран, – симпатичная девушка с короткими чёрными волосами протягивала Гельве мясистый зелёный листок. – Я всегда ношу его с собой, на всякий случай. Жуйте скорее! Если не будете работать, вас опять побьют.
– Почему я должна тебе верить? – всхлипнула Гельва.
– Жуй! – шикнула на неё Айна и повернулась к брюнетке. – Что это за место? Как вы сюда попали?
– Не знаю. Я почти ничего не помню из прошлой жизни. Знаю лишь одно – я должна работать и во всём подчиняться хвостатым господам. Да, кстати. Нужно вырывать только ту траву, которая не покрыта песком. Перепутаете – побьют.
И вернулась к сорнякам.
Гельва сжевала лист, села на землю и заплакала. Кони растерянно топтался рядом. Двоехвосты-надзиратели уже недобро косились в их сторону.
Айна наклонилась к траве. Остервенело рванула кустик с гладкими, глянцевыми листьями, затесавшийся в рядок запылённых бархатистых растений. Он поддался на удивление легко. Она выдернула второй, третий, четвёртый, словно вымещая на сорняках всю злобу, накопившуюся за день.
– Кони! Гельва! Хватит реветь, рвите траву. Или вам жить надоело?
Рыжая поднялась, икнула и неуверенно вырвала один кустик. Кажется, лекарство брюнетки помогло – во всяком случае, ходить Гельва могла. Но смотреть на неё было больно. От туники – одно название, тело – всё в алых полосках. «Светская львица» лишила жизни ещё один глянцевый сорняк. Внимательно на него посмотрела.
– Что же… нам теперь до конца жизни их рвать?
– Успокойся! Осмотримся, отдышимся, поговорим с другими пленными людьми и что-нибудь придумаем.
«Техника дождёмся».
– Но сейчас главное – не злить их. Совершим обманный манёвр – будем рвать траву.
Гельва кивнула. Идея, что она не служит двоехвостам, а подло их обманывает, ей понравилась. Кони между тем уже вовсю работал.
– И потом, – Айна постаралась улыбнуться как можно беззаботней, – были мы с тобой царицами, можно для разнообразия и рабынями побыть.
Прошло часа два, а может, три или четыре – определить точное время здесь было почти невозможно, – когда надзиратели закончили монотонно вышагивать мимо согнутых в три погибели пленников и сообщили:
– Отбой! Ужин! Спать!
Потом несколько раз прокричали ещё что-то на непонятных Айне языках. Видимо, повторили то же самое для не-человеческих рабов.
– Послушай, – она тронула за руку брюнетку, оказавшуюся рядом с ней в строю. – Сейчас что – вечер? А когда мы пришли, был день? Ничего не изменилось…
– Здесь всегда так. Одно время суток. И всегда полумрак. Господа не любят света. И только господа знают, когда вечер, когда день, а когда утро.
– Как тебя зовут?
– Сара.
– Куда нас ведут?
– Домой. Ужинать и спать.
Ладно. Хотя бы отдохнём. А там, может, что-то и прояснится. Сара, например, разговорится, вспомнит что-нибудь.
Всех людей – их оказалось около двух десятков – привели в большую пещеру, на полу которой валялись покрывала, одежда, миски. Работяги попадали каждый на свой коврик, и Айна с Кони и Гельвой обнаружили, что им осталось место у самого выхода. Спорить не стали. Не было сил.
Айна рухнула на свободный коврик – от него пахло плесенью. Жутко болели руки, ноги, спина. Ладони успели украситься первыми мозолями. М-да, в «Изумрудной Долине» и то проще было, кажется. Там хоть над душой никто не стоял.
Несколько девушек разнесли миски с едой, а потом пара двоехвостов подала каждому по кружке с горячим ароматным напитком. Айна отметила, что почти все люди в первую очередь набросились на напиток. Она же решила сначала попробовать еду. На ужин оказались отварные овощи, напоминающие картофель, и кусочек мяса. Пленница смела всё это враз. Потом отхлебнула из кружки. Приятно закружилась голова, кажется, впервые за день можно расслабиться… Айна покосилась на Сару, брюнетка лежала в нескольких метрах от неё и рассматривала что-то на потолке пещеры. Что она там видит? Прошлое? Будущее? Шоу, затянувшееся на всю жизнь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ведущая Радужного канала отставила кружку.
– Не пейте, – прошептала Гельве и Кони.
– Что?
– Не пейте это. Вылейте потихоньку. Вы заметили, что еду разносили рабыни, а питьё – сами двоехвосты? А Сара, брюнетка, сказала мне, что ничего не помнит из прошлой жизни. Я думаю, они опаивают пленников какой-то дрянью.
Гельва ахнула и отставила кружку.
– Мы никогда отсюда не выберемся, – простонала она, сворачиваясь клубочком на грязном коврике.
Айна вздохнула. Легла и прислушалась. Издалека, пробиваясь сквозь шорохи в пещере, доносились странная мелодия и… песни? Она привстала. Двоехвост-охранник у выхода пританцовывал и потихоньку напевал ту же мелодию. И всем своим видом как бы говорил, что не желает торчать здесь, а хочет петь и танцевать с соплеменниками. Но – служба есть служба.
Айна задумалась. Судя по всему, двоехвосты не то чтобы цивилизованны, но близки к этому. И при хорошем раскладе можно было бы дружить мирами. Если бы голубоглазые «господа» встречали людей как гостей, а не как рабов. А может, на то есть причина? Она хотела ещё поразмышлять о цивилизациях, но ей помешали. Измученная Гельветика заснула очень быстро, чем тут же воспользовался Кони.
– Айна, – он придвинулся к ней, зашептал на ухо, – я давно хочу сказать. Я всё ещё люблю тебя. С Гелькой связался по дурости. Послушай, нас ведь убить завтра могут…
Он положил руку на её плечо. Айна отодвинулась.
– Ты что это надумал?
– Ну… Ты и я. Мы тогда так нелепо расстались. Ты обиделась на меня.
Айна устало вздохнула. Прикрыла глаза.
– Я не обиделась, я потеряла к тебе интерес. А за то время, что мы не виделись, я шагнула вверх на пару ступеней, ты же остался на прежней, и потому неинтересен мне вдвойне. А теперь ложись спать!
Она проснулась от воплей Гельветики. Рыжая пищала, кричала, размахивала руками, а сверху сидел двоехвост и срывал с неё остатки зелёных лохмотьев, временами отвлекаясь, чтобы дать пощёчину и заявить:
– Раба! Слушаться!
Айна осторожно поднялась, пнула в бок спящего Кони.
– Простите, – обратилась она к скрутившему Гельву двоехвосту, – вам известна разница между работниками и проститутками?
– Молчать! – сказал ей двоехвост.
Чья-то пушистая рука легла на плечо. Сзади стоял ещё один.
– А ты, стало быть, по мою душу…
Она попятилась, лихорадочно соображая, как же им выпутаться? Рвать траву ещё куда ни шло, но это! Айна огляделась в поисках помощи. Кто-то спал, кто-то притворялся, кто-то безропотно удовлетворял господинов. В пещеру зашёл новый двоехвост, протянул охраннику блестящую жёлтую кругляшку, огляделся, с сожалением скользнул взглядом по Айне и пошёл в глубь пещеры. Проснулся Кони и ошарашенно смотрел то на Гельву, то на Айну, либо решая, кого спасать первой, либо гадая, нет ли среди двоехвостов похотливых самок.
Айна упёрлась в стену пещеры. Её преследователь медленно подходил всё ближе и ближе. Он казался моложе остальных, и от него пахло иначе – одними только травами, без примеси пота.
– Почему? Мы ведь разные. Вы – не люди, а мы – не такие, как вы. Мы не должны… И это… у вас что, своих баб нет?
– Не бояться, – двоехвост остановился в полушаге от неё, ярко-голубые глаза смотрели ласково, они действительно не вызывали страха, но ведь кроме глаз были ещё гадкие хвосты и лапы, и они тянулись к ней. – Тебя выбрать Величие. Спать на перина.
– На перина? Я что… уйду отсюда?
– Да.
– И не вернусь?
– Нет.
– Очень мило, – пробормотала Айна, пытаясь оттянуть время, чтобы придумать хоть что-нибудь. – А Величие – это кто?
