дворянства. Ревность съедала меня каждый вечер и я ничего не мог с собой поделать.
- Виконт, - ласково улыбнулся мне мелкий гаденыш, - как мы, да что там, как я
лично рад вас видеть.
- Сопле голос не давали, - отрезал я, - ты ведь до сих пор не представился.
После моих слов мне показалось, что даже мухи застыли в полете, чтобы
соблюсти тишину. Малец оскалился.
Два месяца спустя.
- Нежнее там, - я стискивал зубы, но старался говорить спокойно и весело, - это
мое любимое ребро.
Палач, обтекающий потом на солнцепеке, отбивал мне положенные пятьдесят
плетей. Больше было нельзя назначать по уставу императора, что в какой-то мере давало
мне шанс на спасение. Правда, весьма призрачный. Стало даже какой-то привычкой для
меня выходить на построение и приходить в сознание уже в казарме или больнице. Со
мной никто не разговаривал, все боялись даже подходить ко мне, словно я был
зачумленным. Хотя признаю было за что, одного из тех, кто попытался мне помочь, тут же
наказали плетьми, да так, что он до сих пор лежал в лихорадке.
Я не знал почему, но мои раны заживали быстрее, чем у остальных, только
багровые рубцы постоянно рассекаемой плоти, портили мне спину, я боялся даже
коснуться до неё, настолько там все было плохо. Так что это, да еще то, что у мальчишки
просто не хватало фантазии придумывать что-то еще кроме порки и избиений держало
меня на плаву. Вот только две недели спустя все изменилось.
Опоздав как обычно с выходом, я сделал из местного костюма удобный жакет и
вышел на улицу, малец бесился как обычно, но добавилось новое действующее лицо, один
взгляд на которое заставило меня вздрогнуть. Одетый в добротный охотничий костюм, стоявший человек может быть чуть старше моего возраста олицетворял собой спокойствие
и величие, не показное и напускное, как некоторые пытались изобразить, а истинное.
- «Я попал», - понял я сразу.
Мое пророчество сбылось тут же. Едва глянув на меня и увидев, что я не отвожу
глаз, продолжая спокойно смотреть на него, хотя внутри у меня все вздрагивало от страха, он произнес всего три слова, затем просто повернулся и ушел.
От этих слов вздрогнули все, а малец радостно оскалился и повторил их палачу.
- Пятьдесят плетей…каждому.
Две ночи подряд мне пришлось притворяться спящим, когда большая часть из
казармы поправилась. На третий день сон сморил меня, за что тут же последовала
расплата. На меня накинули одеяло и забили табуретами.
Полгода спустя. Дворец императора.
- Брат, ну помоги, пожалуйста! Ну хочешь я опять скажу отцу, что ты был этой
ночью в моей комнате и учил меня?!
- Я занят, - отрезал второй не наследный принц, скучающе смотря на
прогуливающихся по двору фрейлин.
- Тогда я расскажу ему, где ты был полгода назад! – попытался было
шантажировать брата юнец. Но сразу осекся от одного его взгляда.
- Тебе ничего же не стоит, ты так хорошо придумал прошлый раз! Сегодня его
выпускают.
- Ты сделал первую ошибку, когда позвал целителя, - принцу было наплевать на
разборки младшего с каким-то северным варваром. Он встречался с этим типом людей и
знал, что всегда проще таких убить, чем заставить силой делать по-своему. Малец же
пытался что-то доказать, раз за разом вытягивая того из когтей смерти. Целители дворца
уже шарахались от младшего принца, когда тот вбегал очередной раз во дворец с ищущим
взглядом.
- Точнее это была твоя вторая ошибка, первую ты совершил, когда не понял, что
его проще было оставить умирать после первых двух раз ослушания, а не давать ему
выздоравливать.
- Но брат…он роняет мой авторитет, точнее наш!
Брат хмыкнул, подмигнув новенькой красотке, что появилась в окружении
герцогини Жанар. Девушка гордо проигнорировала его фривольное поведение, еще даже
не зная, что её ждет. Принц всегда получал то, что хотел. Именно за это качество, а также
его ум наследный принц, его старший брат, обращался к нему по деликатным просьбам, которые не в силах было поручить никому другому.
- Ты сам выставляешь себя желторотым юнцом, связавшись с характером и волей
северного варвара, - принц встал и направился к выходу, пора было завести знакомство с
понравившейся ему красоткой.
- Ну брат, пожалуйста! – едва не заплакал младший.
- Через пару лет, закончится их общее обучение, - сжалился наконец старший,
остановившись всего на секунду, - потом начнется что?
Младший мучительно думал, затем лицо его озарила радостная улыбка.
- Кураторы!
- Молодец, - похвалил его брат и вышел.
Младший принц радостно улыбаясь, понял, как можно будет наказать строптивую
дылду, одним своим независимым видом приводившего его в бешенство.
Плац перед казармой
Слушая весь тот пафосный бред, что несли выпускники казармы, у меня едва не
сворачивались в трубочку уши. Оказалось, что этот год был всего лишь проверкой для
всех, кто готовился по-настоящему учиться и стать офицером. Те два, теперь уже
простолюдина, которые ушли от нас, действительно были недостойны. Об этом, а еще о
том, что мы поступаем на обучение в императорскую академию нас и уведомили сегодня, когда выстроили на плацу. Также нас поздравили, что мы прошли учебный год с честью.
Теперь всем дали по возможности произнести короткую речь, так что вот уже час
я слушал весь тот бред, что они несли.
- Виконт дю Валей.
Я не сразу расслышал свое имя, увлеченный своими мыслями, поэтому герцогу-
наставнику пришлось произнести его дважды. Я сначала хотел отказаться, но значительно
подросшая темная часть, что теперь прочно занимала какую-то часть меня, внезапно
встрепенулась. Я вспомнил и уборку конюшен и мытьё полов, все то, что приходилось
делать, чтобы остаться в живых. После второго наказания всей казармы, по словам
целителя, я только чудом остался жив. Можно было умереть и не поддаваться дальше, но
темный комочек в глубине души, подсказал мне другой путь, теперь он же хотел
выступить.
- Стадо трусливых шакалов, - начал я свою речь, повергнув в шок сразу всех
присутствующих. Из всех взглядов, устремленным на меня, только один был
заинтересованным и это был тот парень, что подсказал принцу верный путь, как меня
сломать.
- Я запомню и этот день и всех вас. Я знаю вас всех и придет тот день, когда я
спрошу вас за вашу трусость. И тебя граф Валенсо, и тебя виконт де Шарон и тебе не
стоит прятать трусливый взгляд барон Ронье. В гробовой тишине я перечислил поименно
всех, кто был со мной, не забыв никого. Даже тех двух, что сдались после второго
наказания и поучаствовав лишь в первом моем избиении, ушли восвояси опозоренные и
без чести.
Императорский дворец
- Слушай Римми, - не наследный принц поймал младшего за руку, - хочешь
получить тот арбалет, что ты выпрашиваешь у меня вот уже пять лет?
Глаза у мальца загорелись похлеще факелов.
- Кого нужно отравить или предать? – попытался пошутить он.
- На самом деле мне всего лишь мне нужен тот, твой буян, я хочу его себе.
Брат сразу нахмурился и сжал губы, отрицательно помахав головой, хотя было
видно, что толедский арбалет ему хочется больше всего в жизни.
- Жаль, нет так нет, - второй принц пожал плечами, - а то я хотел к нему в придачу
и кинжал подарить, с накопителем. Был у меня один такой, с красным камнем.
Это был удар ниже пояса. Кинжал, стоимость которого зашкаливала за цену
небольшого баронства, был мечтой всех без исключения воинов-магов. Иметь оружие, которое могло в нужный момент провести магию, было настолько престижно, что
единственное, что останавливало от его покупки, так это его стоимость. В продаже были
несколько таких вещей, но копили на них даже не годами.
- Но это же твой кинжал, ты столько хотел его получить, - невнятно пробормотал
младший, у которого от одной только мысли, что он станет обладателем такой вещи, мысли уносили в далекие дали.
Принц прижал руки к сердцу и пафосно произнес.
- Что делать, я так его хотел отдать брату, но тот слишком горд, чтобы смирить
свои амбиции.
Видя, что малец колеблется между гордостью и жадностью, брат добил его.
- Мне тут фрейлина нашептала один секрет баронессы Ирской, что узнав его,
можно рассчитывать на её расположение.
Удар был безупречный. Мало кто знал, что младший сын императора тайком и
украдкой следит за юной баронессой, старше себя на пять лет. К сожалению она всегда
сухо отвечала на его попытки сблизиться, считая его пока слишком молодым, чтобы
можно было как-то влиять на императорскую семью. Конечно, когда ему исполнится лет
двадцать, то она сама раздвинула бы перед ним ноги, но вот пока у его молодости были
