очень даже неплохо, хотя никогда не училась специально, помогли окончательно осознать, что я непонятно где и, самое главное, непонятно «в когда». Одно было ясно – я не в средней полосе России, и какой сейчас год или век – большой вопрос. Однако уже очень скоро представилась возможность получить ответы на эти вопросы.
На четвёртый или пятый день, ближе к вечеру, после того как банда ушла на промысел Нянь не выдержал. Он притопал на полянку, где я качала пресс, и присел рядом на корточки. Я остановилась и вопросительно посмотрела на него. Парень улыбнулся и сделал приглашающий жест. Я пошла за ним. Посадив меня на камень возле хижины, он быстро поменял верёвку на другую, обвязав одним концом себя вокруг пояса, вынес уже набитый заплечный мешок и два одеяла, которые всучил мне, повесил за спину лук и колчан со стрелами, а к широкому поясу прицепил короткий меч и потянул меня за собой.
Шли мы довольно долго, минут тридцать-сорок, не меньше, в сторону противоположную от водопадика; так далеко я никогда не забиралась ввиду своей привязи. Сначала лес был довольно густой, но потом поредел. Нянь хорошо знал дорогу, так как шёл уверенно и быстро, я еле за ним поспевала. Впереди показались серые высокие скалы, местами поросшие деревьями и кустами. Мой провожатый приостановился и дождался, пока я подойду. Взяв меня за руку и смотав верёвку до короткого поводка, он потащил меня в какую-то расщелину между скал. Мы протиснулись между каменными стенами и вышли на другую сторону.
Сказать, что открывшейся картиной я была поражена, значит ничего не сказать. Мы стояли на очень широком практически плоском обрыве, с ковром зелёной травы по всей площади и торчащими местами небольшими валунами. Окружающий вид захватывал дух! Вокруг было только небо и море… Море колышущейся зелени далеко внизу и во все стороны до самого горизонта. В ушах шумел ветер и на глаза навернулись слёзы. Такой первозданной и беспредельной красоты я не видела никогда.
Подойдя ближе к краю, я осторожно посмотрела вниз. Обрыв был почти вертикальным и торчал, как острый нос среди лесного моря. Возможно, это было место соединения геологических плит, одна из которых высоко поднялась из-за катаклизмов, бушевавших здесь много-много тысяч лет назад, а может, и нет. Я была не слишком сильна в таких вопросах. Но мозг подсказывал, что так оно и есть. А ещё он тихонько, чтобы я не впала в истерику, шептал в сознание: «Карина, дорогая, хорошая моя, не расстраивайся, не плачь, но ты видишь и понимаешь, что домой ты неизвестно когда попадёшь. Потому что выбраться из этого загадочного места пока не представляется возможным».
Я опустилась на траву. Впереди, внизу, насколько хватало глаз, простирался один сплошной лес и только недалеко от линии горизонта с западной стороны поблёскивала снежными вершинами горная гряда. Ни дорог, ни посёлков, ни линий электропередач, ни труб, ни радиовышек – ничего, только лес и синее, с пушистыми облаками, небо.
Нянь присел рядом и обнял за плечи. Я повернулась к нему и спросила, зная, что не пойму ответа:
– Ты привёл меня сюда, чтобы сделать сюрприз? Порадовать, хоть чем-нибудь? Удивить?
Он смотрел мне прямо в глаза.
– Ну, сюрприз точно получился, только не уверена, что приятный, – я криво усмехнулась, а по щеке сбежала слезинка.
Взяв в руки моё лицо, мой заботливый нянюшка, смахнул слезинку и, крепко прижав мою голову к себе, поцеловал в макушку. Вот и помирились! Но сюрпризы на этом не закончились.
Пока я сидела на мягкой травке и обозревала окружающую панораму, мой друг расстелил одеяла, достал из мешка жареное мясо, несколько кусков запечённой рыбы и немелких размеров круглую флягу. «Так вот оно что! Пикничок решил устроить, порадовать пленницу сменой обстановки. Ну и на том спасибо, заботливый ты мой!» – думала я, наблюдая за его действиями.
Через несколько минут мы уже сидели, удобно расположившись у одного из крупных валунов, и, прихлёбывая крепкий алкогольный напиток, дружно закусывали. А действительно, настоящий пикник получился с едой и выпивкой на природе, хотя природы мне последнее время хватало с избытком. Глядя на довольного парня, я думала: «Интересно, а где он это пойло взял? Неужели знает, где Атаман его прячет?» Бандитский начальник пьянство не поощрял, выдавал строго дозировано и редко. Я была свидетелем всего лишь двух совместных попоек за то время, что я здесь, и пару раз он наливал всем вечером по одной небольшой кружке. «Значит, у моего смотрителя есть свой тайник или он украдкой отливает у «босса». Вот жучила! А таким тихоней прикидывается! – я улыбнулась своим мыслям. – Я ведь ничего о нём не знаю, даже имени».
Нянь, заметив, как я его рассматриваю, улыбнулся во весь рот и протянул фляжку. Я помотала головой, пить больше не хотелось. Накинув одеяло на плечи, я прислонилась спиной к камню и, дожёвывая мясо, смотрела вдаль. Дело близилось к вечеру, удлинились тени, и небо на западе начало багроветь.
То, что я увидела в закатном небе, сперва показалось пьяным глюком. Я тупо смотрела и чувствовала, что трезвею со скоростью ветра, дующего в голову. К линии горизонта катились два солнца… Два! Два!! Два!!! Одно совсем обычное красно-оранжевое, а другое – раза в два меньше, бело-жёлтого цвета. Мозг-поганец выдал: «Двойная система…» Непостижимая ловушка, в которой я оказалась два с лишним месяца назад, с громким лязгом захлопнулась!
Я не знаю, какое у меня было в тот момент выражение лица, но Нянь испугался, и очень. Он пытался заглянуть в глаза, трясти за плечи, что-то говорить, но я не реагировала. Только тогда, когда он собой загородил обзор, я так сильно оттолкнула его, что он отлетел в сторону, как мячик. Если бы парень в ответ на моё неадекватное поведение ударил, или, выхватив меч, отрубил мне голову, или сбросил с этого обрыва, то я бы даже не пикнула и не сопротивлялась. Наверно, так сработало моё подсознание или, наоборот, сознание – в попытке непринятия страшной правды, я хотела умереть.
Но юноша, лёжа на траве, только смотрел ошарашенным, непонимающим взглядом. Очнувшись от шока, Нянь резко вскочил и, дёрнув за верёвку, сбил меня с ног. Пока я валялась, он быстро покидал в мешок остатки нашего ужина, скрутил одеяла и, упаковавшись, рывком вернул в вертикальное положение. Он был злой, очень злой и обиженный, я понимала его чувства, но объяснить ничего не могла, да и не пыталась. Я хотела только одного – проснуться завтра утром
