- иди в душ и завтракать. У тебя сегодня занятия до скольки? Сможешь в офисе помочь?
- Конечно. Сразу после школы и пойду. – он идет в душ и раздевается. Включает воду и становится под прохладные струи – сперва нужно холодной водой, а уже потом… он опускает взгляд и …
- Старший! А у тебя точно ничего с Юной не было?!
- Конечно же не было. Поверь мне малыш, спать с партнером по работе, да еще когда она выпила – это такой вот здоровенный фугас под здание собственного благополучия. Сперва вы переспите по пьяни, а потом начнется. Нет, Юна слишком уж хороший партнер и сейчас от нее наше будущее зависит. Так что я с ней не спал. Тем более что, в отличие от тебя – я прекрасно понимаю, что там такое и чем все закончится. Оно того не стоит, малыш, поверь мне. Ей нужен хороший человек рядом, а не параноидальный шизофреник с раздвоением личности. Воспользоваться ее минутой слабости, чтобы залезть в трусики – это был бы не самый хороший поступок. Так что нет, ничего между нами не было.
- А трусы почему задом наперед и шиворот-навыворот были?!
- А… трусы. Ну это ты у Чон Джа спрашивай.
- Что?! Ты с Чон Джа?!
- Кхм… давай-ка ты лучше воду зря спускать не будешь, у нас же счетчик стоит, а ты ее льешь почем зря. Мойся уже и пошли завтракать.
- Старший! Как ты мог?!
- Ой, заткнись малыш. Мойся уже. Нам в школу пора.
В школе все было немного по-другому, чем раньше. Во-первых, Ёджон заметно сторонился его, даже пересел за другую парту, поменявшись с Нари, той самой девушкой, что ходила с ними в караоке. Она вроде, как и не принадлежала к основному составу «Лоллипоп», но всегда рядом с ними крутилась. Бон Хва конечно же сказал Ёджону, что все в порядке и что Хан не сердится и даже сказал, что никаких последствий не будет, достаточно формальные извинения принести, но Ёджон все равно его сторонился. Кивнул, не глядя в глаза, поклонился и был таков. Чон Ё – не изменил своего поведения, но он никогда особо дружелюбным и не был. Это Ёджон был социальным клеем их группы, всегда шутил, всегда как будто объединял их, а теперь они вроде, как и рядом, а вроде и нет.
А еще почему-то его стала сторониться Соен. Вот только недавно каждую перемену они обязательно двумя-тремя словами перекидывались, а на большой даже ели рядышком – они и все «Лоллипоп», Соен, Минсе и Ю Джин. А теперь – Соен стала его избегать. Вот так явно стала избегать, даже на его «Доброе утро, Соен!» - сухо приветствовала его в ответ. Ни следа на улыбку, никакой теплоты в словах. Как будто на лице написано «Отвали, Бон Хва». И… если Соен стала его сторониться, это значило что и Минсе с Ю Джин – тоже. Потому что они втроем подруги не разлей вода, куда одна, туда и все.
И как только Бон Хва осознал это – его словно молотком по голове ударили. Все повторяется, подумал он, все повторяется. Как в младшей школе. Сперва с им перестали общаться одни, потом – другие, а потом и все остальные. Он стал как будто зачумленным, как будто заразным, никто на него даже не смотрел, все отводили взгляды, вот как сейчас. Как бы он не пытался взглянуть кому-то в глаза – все отводили их. Когда он к кому-то обращался – отвечали сухо и коротко, а одна девочка и вовсе просто выскочила из класса. Он настолько ужасен? С ним уже нельзя общаться?
Дыхание сперло, мир вокруг стал гулким и далеким, он едва не вскочил на ноги, чтобы бросится и … что он мог сделать? Упасть и умолять, чтобы его перестали считать изгоем? Чтобы снова общались с ним как прежде, признавая его своим?!
- Дыши, малыш. Чего это ты перевозбудился? – раздается голос Старшего: - что это с тобой?
- Старший! – Бон Хва вдруг почувствовал облегчение. Он – не один!
- Таак. Вижу. А ты у нас пользуешься популярностью, а?
- Старший!
- Ну все, все. Не плачь. В чем причина, чего в депрессию ударился?
- Я снова… они… никто со мной не общается!
- Во-первых это неправда. Я с тобой общаюсь. Чон Джа… порой даже слишком хорошо общается. Юна общается. С утра с тобой в парке куча людей поздоровалась. Успокойся уже. А во-вторых – ну и что?
