Он кивнул.
— Да, я забыл об этом. Хотелось бы знать, где она.
На ее красивом лице появилась усмешка.
— Ты, кажется, начинаешь испытывать угрызения совести! Ты всегда был неравнодушен к хорошеньким.
Бонни сделал нетерпеливое движение. Бывали минуты, когда в нем просыпались те моральные воззрения, которые были привиты ему еще во время пребывания в Винчестерском колледже.
— Ее красота в настоящее время имеет для меня меньше значения, чем ее безвыходное положение. Она не писала тебе?
— Конечно, не писала, — враждебно ответила его жена. — Это так расстроило тебя? Бедный Бонни! — издевалась она. — У него такое мягкое сердце, и он жалеет красотку, попавшую в беду.
Он посмотрел на жену с холодным укором, пробудившим в ней бешенство.
— Что случилось? Что ты хочешь сказать? Это все неспроста.
— Да, это неспроста, — согласился Бонни Элтон. — Есть причины для моего настроения, а Одри Бедфорд — одна из них. Бог знает, что с ней случилось, она, может быть, умирает с голоду.
— Положись на милость Божию, — с недоброй усмешкой сказала Дора, и глаза ее сузились.
— Вот что я подумал, — продолжал Бонни. — Раз ты так относишься к своей сестре, как ты станешь относиться ко мне, если мне в чем-нибудь не повезет? Твой выбор между мной и спасением был бы решен заранее.
— Конечно, я предпочту последнее, — хладнокровно ответила Дора. — Я не хочу обманывать тебя, Бонни. Спасайся, кто может — это мой девиз.
Она сбросила туфли и надела мягкие туфельки из красной кожи, стоявшие у огня.
— И это все? — продолжала она. — Только мысль о бедной девушке, выгнанной тобой из дому, тревожит тебя?
— Это одно, — сказал он, бросив сигару в камин, и встал со своего места. — Дора! — он говорил ледяным тоном, — мистер Маршалт — неподходящее для тебя знакомство.
Женщина подняла голову, широко раскрыв глаза:
— Разве он нечестный? — невинно спросила она.
— Есть много честных людей, с которыми почтенной авантюристке не подобает обедать, особенно в отдельном кабинете отеля «Шеварри», — решительно сказал он, — и Лэси Маршалт — один из таких людей.
Дора опустила глаза на огонь камина. Она то краснела, то бледнела.
— Ты следишь за мной, да? Маршалт во многом может оказаться весьма полезным человеком.
— Мне он совершенно не нужен, — сказал Мартин Элтон, — и меньше всего он нужен мне для того, чтобы тайно обедать с моей женой.
Последовало продолжительное молчание.
— Я только один раз обедала с ним в отеле «Шеварри». Я хотела сказать тебе, но потом забыла. Сотни людей обедают отдельно от других в отеле «Шеварри», — вызывающе сказала она.
Он кивнул головой:
— Вот я и забочусь о том, чтобы ты не была похожа на этих людей. То, что ты обедала с ним два раза, мне доподлинно известно, а в действительности, конечно, чаще. Дора, это не должно больше повторяться.
Она молчала.
— Ты слышишь?
Она пожала плечами.
— Я очень мало получаю от жизни, — со вздохом сказала она. — Единственные люди, с которыми я встречаюсь, это Стэнфорд и разные мелкие воришки, которых ты привлекаешь к участию в твоих делах. Мне хочется хоть иногда видеть других людей. Это похоже на свежий воздух, помогающий мне забыть ту гнилую атмосферу, в которой я живу.
Она не заметила скептической усмешки мужа, но зная его, понимала, как он отнесется к ее доводам.
— Как патетично! — произнес он. — Твоя импровизация о несчастном существе, оплакивающем свою потерянную невинность, меня глубоко растрогала. Но если ты хочешь вернуться к природе, я предлагаю тебе выбрать другие средства, вместо тайных обедов вдвоем в отеле «Шеварри». Ты больше не пойдешь туда, Дора!
Она быстро взглянула на него:
— А если я захочу пойти? — с вызовом в голосе спросила она.
— Ты больше не пойдешь, — почти шепотом сказал он. — Если же ты на это осмелишься, я навещу мистера Маршалта и всажу ему три пули сквозь тот карман, в котором он носит свои прекрасные сигары. А что я с тобой сделаю, пока не знаю. — Он говорил спокойно и деловито. — То, что я сделаю с тобой, зависит всецело от моего настроения. Но я думаю, что это будет тройная трагедия.
Лицо Доры стало прозрачно белым. Она попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова. Потом вдруг упала перед ним на колени и обхватила его руками.
— О, Бонни, Бонни! — зарыдала она. — Не говори так и не смотри так на меня! Я сделаю все, что ты хочешь… Ведь не было ничего плохого… Я клянусь тебе, что ничего не было, Бонни… Я пошла просто от скуки…
Он дотронулся до ее золотистых волос.
— Ты бесконечно дорога мне, Дора, — мягко сказал он. — Я плохо влиял на тебя. Я думал, что давно забыл все моральные принципы, но есть один, которого я буду держаться до смерти, это — воровская честь. Слышишь, Дора, честь среди воров…
Дора уже два часа лежала в постели, а Бонни все еще сидел перед догорающим камином с незажженной сигарой в белых зубах, задумчиво устремив глаза на тлеющие угли. Это были тяжелые часы, в течение которых он, так философски смотревший на жизнь и имевший такой большой опыт, боролся с подозрением, боясь смело взглянуть правде в лицо и осудить любимую женщину. Этот молодой человек, безупречно одетый и с безупречной наружностью, не имевший твердых моральных устоев и свободный от всяких предрассудков, терзался ревностью.
Он встал, открыл ящик письменного стола, достал маленький револьвер и, снова подсев к огню, четверть часа неподвижно и мрачно глядел на оружие в своей руке. Услышав тихий шелест за дверью, он быстро спрятал револьвер в карман, и в это время Дора в ночном одеянии вошла в комнату.
— Уже половина третьего, Бонни, — встревоженно сказала она. — Ты не пойдешь спать?
Он встал и потянулся, чтобы размять затекшие конечности.
— Ты не сердишься больше, Бонни? — нерешительно спросила жена.
Ее глаза были красны от слез, рука, которую она положила на его плечо, дрожала. Он взял ее руку в свои и погладил.
— Нет, больше не сержусь, — сказал он. — Мы начнем все сначала.
— Но, Бонни, — проговорила Дора, — ничего не нужно начинать сначала. Я клянусь тебе…
— Мы начнем все сначала, — повторил он и поцеловал ее.
Глава 14. Случайная встреча
Дик Шеннон яростно постучал в стекло автомобиля, который вез его по Риджент-стрит и, опустив стекло, высунул голову наружу.
— Поверните и поезжайте по той стороне. Я хочу поговорить с этой дамой, — сказал он.
«Принцесса в лохмотьях»! Это была она, он узнал бы ее всюду, но это была совсем иная «принцесса в лохмотьях».
— С какой именно, сэр?
Шофер обернулся, чтобы спросить его об этом через открытое окно, и направил машину к противоположному тротуару. Но Дик уже успел открыть дверцу и выскочить из автомобиля прямо на ходу.
— Мисс Бедфорд, если не ошибаюсь? — спросил он. — О, какой приятный сюрприз!
Это был сюрприз во всех смыслах. Все следы бедности исчезли.
Девушка с ног до головы была хорошо одета и была так хороша собой, что многие оглядывались ей вслед.
Но сюрприз был обоюдный, и по блеску в ее глазах Дик увидел, что она тоже обрадовалась ему.
— Я обыскал весь Лондон, чтобы найти вас, — говорил он, идя рядом с ней и забыв про испуг шофера, которому он не успел заплатить. — Мне не повезло: я не нашел вас в то утро, когда вы покинули Холлоуэй. Я приехал через пять минут после того, как вы ушли. И странно, я почему-то решил, что вам необходимо будет явиться в полицию.
— Как всем опасным преступникам? — улыбнулась она. — Нет, я избежала этого. Я видела вас несколько раз в Холлоуэйе. Очевидно, вы бывали там по делу.
Дело, приведшее его в женскую тюрьму, состояло в том, чтобы увидеть Одри и узнать, хорошо ли она живет. Она могла пользоваться небольшими привилегиями и выполняла не самую тяжелую работу. Она часто с изумлением размышляла, почему ее так внезапно освободили от работы в прачечной и дали более приятную работу в библиотеке, не связывая это с мимолетным визитом Дика Шеннона.
Молодые люди свернули на Ганновер-сквер. Одри совсем не хотела идти туда, а, наоборот, собиралась попасть в магазин на Оксфорд-стрит, но подчинила свою волю его воле в этом незначительном случае, сама не понимая почему.
— Я собираюсь отечески вас пожурить, — сказал он, замедляя шаг. — Ни вы, ни я — не масоны. Но масоны доверяют друг другу и хранят тайны друг друга и, между прочим, разговаривают совершенно откровенно.
Она посмотрела ему в глаза, улыбаясь:
— По опыту, который я приобрела в том месте, о котором лучше не вспоминать, я знаю, что полисмены опасны даже под личиной добродушной любезности.
Она заметила, как он покраснел и нахмурил брови.
— Простите, я не хотела вас оскорбить. Будем откровенны друг с другом, но обещайте не спрашивать меня больше о Доре и не поднимать вопроса о злосчастных бриллиантах королевы.
