неоправданный. А ведь люди не просто коварны, но еще и крайне изобретательны в выражении своей ненависти друг к другу. Попробуй понять, что происходит в их воспаленном мозгу. Да и понять — это полдела. Главное, опередить, иначе будет еще одна жертва. А что может быть дороже жизни, своей и своих близких. Да ничего.
Как же тогда, к примеру, Подмазов? Вся воображаемая романтика работы сыщика улетучилась из головы, стоило только мне самому попасть в передрягу. Вот тут то и приходит на ум закон равновесия. Такие, как Никита Романович, являются тем самым балансом, без которого общество неминуемо скатилось бы в пропасть. Кстати, похоже, дела у сыщика шли неплохо, раз до ночи не нашел для меня времени. Ну что ж, будем надеяться, что на этот раз он не будет меня отговаривать выяснить правду.
Так называемый офис Подмазова представлял собой убогую комнатушку на первом этаже с выходом на улицу в старом, еще довоенном, доме.
За письменным столом, древнем, как сам дом, сидел Никита Романович все в том же, видавшем виды костюме, что и в последнюю нашу встречу. Во всяком случае, мне именно так показалось. Однозначно, это удручало, ведь что ни говори, а встречают все-таки по одежке. Но были два обнадеживающих обстоятельства, которые меня, зануду, несколько успокаивали: на столе светился экран приличного, современного моноблока, а в воздухе витал роскошный аромат дорогого кофе.
Сыщик в этот раз не перебирал свои бесчисленные бумажки, стол был убран, и только дымящаяся чашка на маленьком серебристом подносе дополняла натюрморт.
— Рад вас видеть, — улыбнулся мужчина.
Я с удивлением отметил, что у него очень приятная улыбка, странным образом меняющая весь его облик — молодит что ли? — даже глаза приобретают загадочный блеск. Наверное, такой тип мужчин нравится женщинам в возрасте.
— Рады? — бросил я. — Неужели в работе простой? Не похоже.
Он махнул в мою сторону рукой и деланно нахмурился.
— Что вы, не продохнуть. Но отказываться от интересного дела не в моих правилах. Кофе хотите?
Кофе мне хотелось.
— Гавайский?
— А вы знаток. Гавайский.
— Нет, спасибо. Только что дома пил, — вопреки желанию отказался я.
— Зря, — он отхлебнул из чашки и вытащил сигареты.
— Я так понимаю, что вы уже знаете, какое дело привело меня к вам.
— Ну так, в общих чертах.
— Из телевидения.
Подмазов выпустил густую струю дыма и отрицательно качнул головой.
— Некогда мне телеки смотреть. А вот в курсе криминальных событий в городе, естественно, стараюсь быть.
— Сегодня ко мне приходил следователь прокуратуры, — я замялся, не зная, как сформулировать дальше свою мысль.
Сыщик, молча, кивнул.
— Мне не очень это понравилось, — по-детски пожаловался я, понимая всю глупость своего поведения. Подмазов сыщик, а не мой личный адвокат, решающий все проблемы без моего личного участия.
— Еще бы, — неопределенно согласился тот.
— Понимаете, кроме того, что взорвали мою машину, убили человека, который, как мне казалось, конкретно причастен к этому взрыву.
Сыщик глубоко затянулся и потушил сигарету. Достав из стола блокнот, он сделал какие-то пометки.
— Вы Петренко имеете в виду?
— Ну да, — удивился я его осведомленности. — Только почему-то им хочется представить дело так, будто в этом был заинтересован я.
На лице сыщика не мелькнула даже тень удивления. Похоже, они все тут заодно, с неприязнью подумалось мне.
— Само собой, — подтвердил он мою догадку, чирикая в своем блокноте.
— Что само собой?
— Если после разговора с Сергеем Петренко взрывают вашу машину, и вам кажется, что причастен к этому он, то, само собой, смерть этого человека в тот же день невольно ассоциируется с вашей персоной.
— Да мало ли с кем он еще встречался в тот день? Кстати, про то, что я считаю его причастным к взрыву, прокурорскому следователю я не говорил. Здесь у вас я озвучил свою версию впервые.
— Получается, прокуратура на верном пути, — вбил он последний гвоздь.
Я сидел оглушенный подобным выводом.
— И по какому поводу вы встречались с Петренко?
У меня возникло ощущение де жа вю, тошнота подкатилась к горлу. Повторять то, что я сказал следователю, не имело никакого смысла. Это будет тупик. Будь что будет…
— У меня не было никакого повода для встречи с ним. Он меня буквально вынудил прийти к нему.
— Он вас запугивал?
— Ну, не то чтобы запугивал, он выманил меня. Уже разговаривая по телефону, я чувствовал, у него какая-то странная истерика, и ему действительно надо было встретиться со мной. А когда встретились, Серега начал нести всякую ахинею, совершенно бессмысленную, на мой взгляд. Короче, я ушел.
— Почему же вы не рассказали все это следователю?
Мы встретились взглядом с Подмазовым. Вид у него был серьезный, никакой издевки я не прочитал в его глазах.
— Не рискнул. Побоялся, — честно признался я.
— Правильно сделали, — кивнул он.
Я выдохнул с облегчением.
— А теперь, пожалуйста, как можно подробнее про ахинею и все прочее…
Мы закончили разговор уже в двенадцатом часу ночи. Еще никогда мне не доводилось отвечать на такую кучу вопросов. Его интересовали всякие мелочи, не имеющие ничего общего, на мой взгляд, с этим делом. Он составил подробный список моих сотрудников, приятелей, соседей, туда же попали Анна с Алиной и Виталием Ивановичем. Как можно со всем этим разобраться, сколько потребуется времени — я даже представить не мог.
— Кстати, вам невероятно повезло в том плане, что камера видеонаблюдения в баре расположена на входе, и в зону обзора дальние закутки не попадают. — Снял он с моей души камень, когда я рассказывал про свою встречу с мертвым Серегой. — Скорее всего, убийца знал об этом, — пробормотал он себе под нос. — Да, о нашем сотрудничестве распространяться спешить не стоит. Те, с кем придется контактировать, сами обо всем узнают, если мне это будет нужно. Надеюсь, это вам понятно.
— Да, конечно, — заверил я.
На этом мы расстались. Во дворе была кромешная тьма, дом спал, и лишь окно подмазовской конторы тускло светилось сквозь плотные жалюзи. Я огляделся по сторонам, пытаясь угадать в размывах лунного света, какая из многочисленных машин, плотно стоявших на скупо выделенной стоянке, принадлежит сыщику. Увы, талантом дедуктивного метода анализа меня господь, похоже, не наградил. Ни одного варианта так и не возникло и, постояв еще с минуту, я трусцой направился к своему автомобилю, стоявшему за углом.
В салоне
