После этого адепт Зета развернулась, взмахнув полами бронзового плаща, и вышла, оставив их в рабочем зале.
Весь первый день они старались выяснить, для чего же предназначено это устройство, что оказалось не так-то просто, поскольку переписчики педантично переносили и орфографические ошибки, и поправки, и все рабочие исправления и зачеркивания Ультерима. Некоторые подробности касательно функций устройства удалось извлечь из небрежных рисунков и черновых диаграмм, которыми изобиловали листы, но даже определение требований, которым должно было соответствовать неизвестное устройство, оказалось нелегким процессом.
В их группе быстро установилась неофициальная иерархия: Зуше и Какстон, как правило, обращались за советом к Меллицине, а та, в свою очередь, оглядывалась на Северину. Далия быстро влилась в группу, как только в одиночку сумела расшифровать заметки и диаграммы, из которых стало понятно назначение прибора.
— Это машина для усиления взаимодействия между нейронами мозга, — объявила Далия после того, как в течение мучительного часа распутывала строчки небрежно нацарапанных примечаний. — Согласно этим заметкам, Ультерим был уверен, что основу формирования памяти и способности к обучению составляет процесс, называемый долговременной потенциацией. Похоже, что этот процесс проходит на клеточном уровне, когда тело стимулируют для выработки новых белков, помогающих усваивать информацию на новом, более высоком уровне.
— И как она это делает? — спросила Северина, отрываясь от копирования коммутационных схем и карт синаптических потоков.
— Исходя из этой молекулярной формулы можно сделать вывод, что устройство помогает процессу синаптической трансмиссии, — пояснила Далия, скользнув взглядом по рисункам. — Этот волновой генератор увеличивает способность двух нейронов — предсинаптического и постсинаптического — к взаимодействию друг с другом через синапс.
Пальчики Далии скользили по схеме, взгляд быстро перемещался со схем на столе к ее собственным заметкам, слова звучали так, словно всплывали из потаенных глубин памяти, а изумленных взглядов товарищей она просто не замечала.
— Молекулы нейротрансмиттера поступают на поверхностные рецепторы постсинаптической клетки. Устройство, если оно активно, улучшает чувствительность этой клетки путем усиления активности и числа рецепторов.
— Да, но что все это означает? — спросил Какстон.
— Разве непонятно?! — воскликнула Далия, поднимая взгляд от стола.
Всеобщее молчание подсказало ей, что друзья не уловили смысла в объяснениях. Она постучала пальцами по вощеной бумаге:
— Устройство предназначено для мощнейшего усиления способности человека обращаться к тем участкам мозга, которые почти никогда не используются, тем самым увеличивая возможность усваивать и накапливать информацию до таких пределов, какие ранее были недостижимы.
— Но оно не работает, — заметил Какстон.
— Пока не работает, — согласилась Далия. — Но я думаю, что знаю, как заставить его работать.
— Ты полагаешь, она права? — спросил Иплувиен Максимал, наблюдая через гололитический проектор Далию, объясняющую принцип работы изобретения Ультерима. — Она сможет добиться успеха? Никому не удалось это сделать за несколько тысячелетий, а ты надеешься, что она справится за семь ротаций?
Кориэль Зета не сразу ответила своему собрату-адепту. Она помедлила, позволяя струям прохладного воздуха от его постоянно действующей системы кондиционирования коснуться тех немногих участков своей органической плоти, что еще были открыты внешнему миру.
Слова Максимала синтезировались механическим устройством, но адепт Лундквист создал такой голосовой аппарат, что его звук невозможно было отличить от голоса человека. Учитывая степень механизации организма Иплувиена Максимала, подобное притворство смешило Зету, но у каждого адепта имелись свои слабости, и она подозревала, что ее собственные пристрастия могли кому-то показаться не менее забавными.
— Я верю, что она на это способна, — заговорила Зета.
Ее голос до сих пор формировался человеческими связками, но из-за маски на лице звучал гулко и невыразительно. Зета отвыкла пользоваться этим органом, но без возражений потакала мелким слабостям Максимала.
— Ты же видел схему, реализованную ею на Терре. Как бы она могла это сделать, если бы не обладала бессознательной связью с Акашей?
— Слепая удача? — предположил Максимал. — Из миллиона сервиторов, собирающих миллион схем, один может случайно получить неожиданный результат.
— Вспомнил общеизвестную истину? — усмехнулась Зета. — Ты и сам понимаешь, что это невозможно.
— Разве? Я сам видел, как несколько моих сервиторов выполняли работы, не заложенные в их диски. Хотя, должен признать, сервиторы у меня работают не так эффективно, как мне хотелось бы.
— Только потому, что Лука Хром предпочел тебе адепта Равашоля, но сейчас это несущественно, — заметила Зета, недовольная тем, что ее собеседник попытался сменить тему. — Далия Кифера способна на прорыв в логике, а если ей попадается прореха в технологическом процессе, она отыскивает рабочую замену.
— И ты уверена, что это происходит благодаря органической структуре ее мозга, настроенного на восприятие Акаши?
— После того как я устранила все другие факторы, которые могли бы повлиять на ее понимание технологии, это объяснение осталось единственно приемлемым, — ответила Зета. — Она сама этого не знает, но бессознательно черпает из источника всех знаний и опыта, заключенного в Акаше и зашифрованного в эфире.
— А под эфиром ты подразумеваешь варп?
— Да.
— Так почему бы так прямо и не сказать?
— Ты сам знаешь почему, — предостерегла его Зета. — Одно это упоминание грозит немалой опасностью, и я не желаю, чтобы любопытствующие неправильно поняли то, что мы пытаемся сделать. По крайней мере, до того, как мы полностью освоим процесс, чтобы заглянуть в записи Акаши и узнать то, что было известно нашим древним предшественникам, лишенным предрассудков и суеверий.
— Источник всех знаний, — вздохнул Максимал, и Зета улыбнулась под своей маской.
Всепоглощающая жажда знаний адепта Максимала помогала ей рассеять любые сомнения относительно этой работы.
— Да, это так, — подтвердила она, снова закидывая приманку. — История космоса и каждая частица информации, которая когда-либо существовала и будет существовать.
— Если она сумеет изготовить это устройство, мы сможем раскрыть полный потенциал Великого Чтеца.
— Я тоже на это надеюсь, — сказала Зета.
Она провела золотой рукой по ледяной поверхности тела Максимала и уловила слабую вибрацию инфодисков, вертевшихся в его корпусе, словно в предвкушении познания сокровенных тайн Вселенной.
— Если она сумеет изготовить устройство Ультерима, можно будет улучшить мозг эмпата до такой степени, что он будет способен принимать информацию, запечатленную в эфире. Тогда мы будем знать все.
— Да… эмпат, — протянул Максимал. — Меня смущает необходимость прибегать к помощи псайкера. Если уж Далия Кифера обладает связью с эфиром, почему бы просто не использовать ее в качестве проводника?
Зета покачала головой:
— Продолжительный контакт с эфиром неизбежно ведет к гибели проводника. Псайкеров можно набрать сколько угодно, а Далия Кифера единственная в своем роде. Я не могу так расточительно использовать ценный источник.
Такой ответ, похоже, удовлетворил Максимала.
— Мы затеяли великое дело, — сказал он, — но, если о нем узнают, найдутся такие, кто захочет нас остановить.
— Значит, надо позаботиться о том, чтобы никто ничего не узнал.
— Конечно, — кивнул Максимал. — Но я уже заметил, что генерал-фабрикатор и его дружки проявляют повышенный интерес к твоей кузнице. Информация передается по воздуху, а блоки данных — все равно что трупы: сложно спрятать. Ты блестяще разбираешься в технологиях, но из-за открытой неприязни к Кельбор-Халу у тебя почти нет союзников. Постарайся не нажить новых врагов и не привлечь к себе нежелательного внимания. Это может нам дорого обойтись.
— Ты говоришь об уничтожении твоего реактора?
— И об этом тоже, — ответил Максимал, поглядывая на гололитическое изображение зала, где Далия раздавала задания своим товарищам по работе. — Принцепс Камул на Совете Фарсиды заявил о своей непричастности к нападению, и, как это ни странно, я ему верю.
— Вот как? Насколько мне известно, воины Мортис открыто призывают к вооруженному столкновению между группировками.
— Верно, и уничтожение моего реактора могло бы стать первым шагом к ослаблению их самого сильного противника, Легио Темпестус, поскольку те в большой степени зависят от работы реакторного комплекса.
