– Когда Кэтрин была совсем маленькой. Много лет назад.
– Кэтрин это сестра? – уточнил Фредерик.
– Да.
– Вот и отлично! Зебры по вас соскучились.
– Думаете? – Энн сильно сомневалась в том, что зебрам есть до нее хоть какое-то дело.
– Конечно! А если бы вы знали, как страдают пингвины…
Энн рассмеялась.
А что, почему бы мне и не сходить развеяться? – вдруг подумала она, удивленная тем, что вообще способна смеяться. Зоопарк не то место, где стоит опасаться природного магнетизма Фредерика. Погода исправилась, прогуляюсь, полакомлюсь мороженым…
– Я согласна!
– Отлично! Значит, вы можете спускаться. Я уже стою перед вашим подъездом.
– Как же так? – растерялась Энн.
– Я ведь знаю о своем даре убеждения. Как быстро вы соберетесь?
Энн бросила взгляд в зеркало и поняла, что переживания последних двух суток не лучшим образом отразились на ней.
– Мне нужно как минимум полчаса. Так что поднимайтесь ко мне, мистер Стрейт, сварите кофе.
6
– И куда мы сегодня отправимся? – спросила Энн, поправляя прическу перед зеркалом.
По просьбе Фредерика сегодня она надела вечернее платье. Это был шедевр одного начинающего модельера, которому все в один голос прочили всемирную славу. Энн вообще любила молодых дизайнеров: во-первых, они всегда предлагали что-то новое, а во-вторых, их изделия стоили не так уж дорого. Сегодня на ней было облегающее платье цвета индиго. Плотный эластичный материал затягивал ее талию не хуже корсета, выгодно подчеркивая мягкие линии фигуры. Но к полу платье расширялось и струилось по ногам, словно потоки воды. Обнаженные плечи Энн прикрыла шарфом, вышитым золотой нитью тем же рисунком, что и подол платья.
К этому платью идеально подошли бы сапфиры, но Энн не могла себе позволить такую роскошь. По крайней мере, пока, как она искренне надеялась. Так что уши и шея Энн были свободны.
Фредерик восхищенно любовался Энн. Несколько локонов короткой стрижки Энн игривыми завитками опустились на затылок. Маленькая, чуть заметная родинка возле ключицы волновала Фредерика, пробуждая его воображение. Сегодня ему с трудом удалось взять себя в руки.
Энн удивленно посмотрела на молчащего Фредерика и поинтересовалась насмешливо:
– Ты онемел от восторга?
– Попробуй тут не онеметь! – Фредерик усмехнулся. – Сегодня ты прекрасна, словно античная статуя.
– Вот это комплимент. – Энн еще раз придирчиво осмотрела макияж, на который потратила почти два часа, хотя неискушенному человеку показалось бы, что она лишь слегка выделила тенями глаза, подчеркнула и без того длинные ресницы тушью и чуть мазнула губы блеском. – Насколько я помню, античные статуи до сих пор считаются идеалом красоты?
– Греки понимали под красотой гармоничность и пропорциональность. То есть то, что превыше всего ценит каждый настоящий художник.
– Иногда я не знаю, как реагировать на твои комплименты, – призналась Энн. – Так куда мы идем?
– Сегодня мы пойдем в оперу. У меня два билета в ложу на «Мадам Баттерфляй».
– Вот это да! – Энн еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши.
– Ты любишь оперу? – удивился Фредерик.
– Обожаю! Но у меня в последние годы не было возможности ходить туда. Пока родители были живы, мы раз в месяц обязательно посещали Королевскую оперу.
– Значит, у тебя сегодня будет день воспоминаний.
– Ты просто чудо, Фредерик! – восторженно воскликнула Энн и от избытка чувств бросилась ему на шею.
Последнюю неделю они встречались каждый день. Энн была очень рада появлению Фредерика: расследование на работе продолжалось и работать она не могла, Кэтрин все так же лежала в больнице, и к ней пускали не больше чем на полчаса в день. Энн просто не знала бы, куда себя деть, если бы не каждодневные прогулки с Фредериком.
Теперь Энн с усмешкой вспоминала свои обвинения в том, что Фредерик сломал ее идеальную жизнь. Да, все полетело вверх тормашками, но Энн считала себя достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не нарушать причинно-следственные связи. Конечно, теперь ее жизнь будет другой, более непредсказуемой, но и более увлекательной.
Энн не могла понять только одно: после неожиданного поцелуя в доме дяди Фредерик больше не сделал ни одной попытки сблизиться с ней. Он вел себя как истинный джентльмен, чем удивлял Энн, которая чуть ли не каждый вечер настраивала себя на решительный отпор. Правда, сегодня она была готова уступить просьбе, окажись та достаточно настойчивой.
Смущенный Фредерик отстранил от себя Энн и отвел глаза. Если бы она только знала, чего ему стоило сдерживаться все эти дни! Особенно когда они встречались вечером в уютном кафе или сидели рядом в кинотеатре… Фредерику иногда начинало казаться, что он просто не выдержит еще одного такого свидания.
– Пожалуй, нам пора, – пробормотал он.
Энн удивленно посмотрела на Фредерика, но решила ничего не уточнять. Ей-то спешить некуда.
– Да, конечно! – легко согласилась она. – Помню, когда мне было пятнадцать, папа использовал либретто «Мадам Баттерфляй», чтобы объяснить мне, какими нехорошими могут быть мужчины.
– У тебя было интересное детство, – хмыкнул Фредерик.
– И не говори! – согласилась Энн и тепло улыбнулась, вспоминая о родителях.
– А где сейчас твоя сестра?
Энн тяжело вздохнула.
– Если честно, мне трудно говорить об этом.
– И не надо, – легко отступил Фредерик. – У нас с тобой вся жизнь впереди, еще успеешь рассказать мне все, что я хочу знать о тебе.
Энн предпочла промолчать. До сих пор она не воспринимала отношения с Фредериком как что-то серьезное. Энн честно признавалась себе, что после всего пережитого, после предательства сестры и Боба ей будет сложно вновь решиться на серьезные стабильные отношения. Роман с Фредериком казался ей наилучшим выходом в данной ситуации: рядом с ним было легко и спокойно. Он ни о чем не просил, она ничего не обещала. Именно то, что нужно для лечения сердечных ран. И вот вдруг Фредерик прямо говорит, что намерен продолжать эти отношения до конца жизни!
– А почему ты меня никогда ни о чем не спрашиваешь? – спросил он.
– Если честно, мне нравится открывать в тебе все новые и новые грани. За последнюю неделю я, например, поняла, что все эти твои хулиганские выходки в доме моего дяди – наносное. На самом деле ты истинный джентльмен.
– Это потому, что я к тебе не пристаю?
– Фредерик, ну зачем ты разрушаешь мои иллюзии? – укоризненно спросила Энн.
– Прошу прощения.
Фредерик галантным жестом распахнул дверцу такси и помог Энн сесть.
– Так-то лучше! – одобрила она.
На обратном пути Энн была странно задумчива и молчалива. Фредерик прекрасно понимал ее состояние и тоже молчал всю дорогу. Когда такси остановилось перед домом Энн, он осторожно тронул ее за плечо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
