— Да, так выглядит каждая банальная галерея, — сказала Камилла. Он выжидающе на нее посмотрел. — Нужно что-то яркое и стильное, под стать художнику.
— И что ты предлагаешь? — улыбнулся художник.
— Стены будут с заметным оттенком голубого, потолки черные на них маленькие лампы. И еще над каждой картиной будут висеть лампы, как ты и говорил, они будут должным образом освещать твои картины. — Камилла начала расхаживать по помещению и для большей образности руками все показывала. — Полы будут чуть бежевые.
— Довольно интимный дизайн.
— То есть?
— За счет темного потолка, — объяснил Максим. Камилла немного смутилась.
— Это плохо? — спросила она.
— Нет, мне нравится эта идея, — сказала он, подойдя к ней. — И она практически полностью отражает мою сущность.
Камилла удивленно вскинула бровь. "Это намек?" — крутилось на языке, но она промолчала.
— Ну, если тебе нравится можно вызывать дизайнера, рабочих, и начинать ремонт, — сказала Камилла.
Максим подвозил Камиллу к ее дому. Некоторое время они горячо обсуждали все идеи о новой галереи, но чем ближе была их остановка, тем молчаливее они становились. Уже у самого дома они замолчали.
Камилла старалась думать о чем угодно, но только не о том, что сейчас могло бы произойти. Этот флирт, намеки и теперь еще они подъезжают к ее дому. Она снова и снова вспоминала слова Анжелики. Зачем? Особенно сейчас?
Машина остановилась. Максим поспешно освободил место водителя и открыл дверцу перед ней. Она улыбнувшись вышла из машины.
— Спасибо, — сказала Камилла, когда он захлопнул дверцу. Что дальше?
Максим обернулся. Камилла чувствовала, как у нее внутри все безумно колышется.
— В понедельник мой помощник пришлет тебе билет на фильм Илоны, — сказала она, стараясь отвлечься.
— Хорошо. — Он одобрительно кивнул.
В тусклом свете единственного фонаря он был потрясающе красив. И ей, вдруг, показалось, что, если она не сделает шаг сейчас, она не сможет сделать его никогда. Камилла стояла от него на расстоянии полусогнутой руки и несколько секунд просто молча смотрела ему в глаза. Она заметила в них блеск и поняла, что дальше тянуть нет смысла.
Камилла показалось, что всё произошло очень обоюдно. Просто в какую — то секунду они оба подались вперёд и оказались в объятиях друг друга. Его нежные губы впились в ее горячим и долгим поцелуем. Его руки блуждали по ее телу, тем не менее, сохраняя определённую дистанцию.
— Максим… — прошептала она в ту секунду, когда он дал ей перерыв.
— Не говори ничего… — прошептал он, тяжёло дыша.
И они снова стали целоваться. Камилла, пожалуй, ещё никогда в жизни не вкладывала столько эмоций в поцелуй.
Максим закрыл машину, и она увлекла его за собой. Ее квартира была целую ночь в их распоряжении. Камилла казалось, что она сошли с ума, как подросток. Они целовались в лифте, они целовались стоя на лестничной клетке, когда она пыталась открыть дверь и упорно не могла попасть ключом в замочную скважину.
Как только дверь захлопнулась изнутри, они перестали сдерживать себя. Буквально через минуту на полу хаотично валялись вещи. До кровати они так и не дошли, они упали на пол прямо в прихожей.
Камилла старалась запомнить этот момент. Его горячее дыхание на своем теле, его страстные поцелуи, его жадные руки. Она отдалась ему со всей страстью, на которую была способна и совершенно не задумывалась о том, что делает. Камилла без стыда стонала, не боясь, что услышат соседи, и без стыда шептала ему на ухо разные глупости.
Они финишировали одновременно. Она, почти с криками, а он, не сдерживая стонов.
Что же там говорила Анжелика? Господи! Какая разница? Она не помнила, когда испытывала столь чувств сразу. Все перепуталось внутри, словно она опьянела.
После всего они вместе принимали душ. Но ночь еще только начиналась…
***
Господин Якито предпочитал европейский стиль одежды, но сохранял японскую манеру ведения дел: сидел за низким деревянным столиком, на котором подготавливали традиционную чайную церемонию, и просматривал тем временем каталог весеннего сезона. Японец был низенький мужчина с короткими седеющими волосами и ртом, похожим по форме на рыбку гуппи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что с вами случилось, мисс Анжелика? — спросил он, брезгливо переворачивая страницы. — Откуда у вас подобные идеи? Это же не вы. И кто станет носить подобную одежду? Какая женщина наденет летом длинную юбку? Неинтересные мешковатые модели. Женщины хотят показывать ноги.
— Господин Якито, — ответила Анжелика, склонив голову в знак уважения (она делала это с отвращением, но считала необходимым придерживаться чужих обычаев, ведя переговоры), — я пыталась показать что-то новое. Я хочу экспериментировать, расти. Как модельер…
— Зачем вам это? — в ужасе спросил Якито. — Вы пользуетесь большим успехом. Как говорят в Америке — «не сломано, не ремонтируй».
— Но я стремлюсь стать лучше. Показать все, на что я способна.
Издав презрительный возглас, Якито помахал перед своим лицом руками, словно отгоняя насекомое.
— Вы там, в России, всегда думаете только о себе. Здесь же, в Японии, мы думаем о деле.
— Я думаю о деле, — возразила Анжелика твердо и в то же время доброжелательно. — Чтобы долго продержаться как дизайнер одежды, я должна совершенствовать свои модели. Показать, что могу делать высокую моду…
— Зачем вам это нужно? — осведомился господин Якито. — Высокая мода денег не приносит. Это всем известно. Пять лет назад вы говорили, что хотите заработать миллионы долларов…
— И по-прежнему хочу…
— Но теперь вы пытаетесь быть Оскаром де ла Рентой. Или, может, месье Сен Лораном, — продолжал, перебивать ее, Якито. — Сен Лоран миру не нужен. Миру нужна Анжелика Ульянова.
«В самом деле?» — подумала Анжелика, глядя на свой чай.
— Здесь у нас нет магазинов Оскара. Ну да, один есть — в Токио. Но у Анжелики Ульяновой пятьдесят три магазина только в Японии. Вы понимаете, о чем я говорю? — наседал Якито.
— Да, но, господин Якито…
— У меня есть ответ, — произнес японец.
Он хлопнул в ладоши, и его секретарша отодвинула дверь в стене из рисовой бумаги и, сложив руки и склонив голову, спросила по японски:
— Да, господин Якито?
Он что то сказал ей. Она кивнула и тихо закрыла дверь. Якито обратился к Анжелике:
— Вы еще поблагодарите меня. Вы скажете: «Господин Якито, вы гений!»
Анжелика неуверенно улыбнулась, испытывая тошнотворное чувство вины, словно маленький ребенок, совершивший ужасный проступок.
«Что ж, — подумала она, — ты разочаровала господина Якито».
Анжелика никогда не хотела никого разочаровывать. Предпочитала, чтобы все любили ее, хвалили, гладили по головке как пай девочку. Интересно, размышляла она, почему, какого бы успеха она ни достигала, ее не покидало инстинктивное желание раболепствовать перед мужчиной, облеченным более высокой властью? Она взрослая женщина, имеет свой бизнес, созданный из ничего собственным творчеством и трудолюбием. Но вот Анжелика сидит как на иголках перед этим Якито, ожидая его решения, хотя именно она должна диктовать ему условия.
Но Анжелика не смела оскорбить его. «Почему я не могу быть такой, как Анастасия?» — недоумевала она. Настя сказала бы: «Господин Якито, вот как я хочу. Или принимаете, или мы расстаемся…»
А затем Якито сделал нечто, от чего у Анжелики совсем упало настроение. Он взял чайник и, придерживая крышку, налил ей еще чаю. Анжелика нервно сглотнула. В этот момент она поняла, что «решение» Якито ей не понравится. В Японии подливание кому то чаю имеет много скрытых значений, но в данном случае это был акт утешения, подготовка к неприятной новости.
Якито взял свою чашку и сделал глоток, бросив на Анжелику взгляд, означавший, что и от нее он ждет того же.
Анжелика тоже сделала глоток.
Чай был горячим, и она слегка обожгла нёбо, но Якито, казалось, доставило удовольствие ее молчаливое согласие. Дверь снова сдвинулась, и вошла молодая японка в темно синем костюме.
