Кай молча кивнул.
На старте пришлось немного понервничать. Похоже, поверхность плиты, на которой мы стояли, была не совсем твёрдой. Вероятно, шасси частично провалились в осадочную породу. На расчётной мощности отрыва не произошло, и я продолжал плавно увеличивать тягу, пока, наконец, мы не оказались в воздухе.
Стараясь сэкономить горючее, я сразу увеличил горизонтальную скорость, чтобы челнок мог опереться на крылья.
Я рассчитывал, что удастся отделаться небольшим прыжком до ближайшей ровной площадки. Но не тут-то было: Земля сильно изменилась.
Раньше нам как-то не приходилось особо искать место для приземления. Достаточно стабильное и плоское каменистое плато находилось на раз. Теперь же внизу под нами бушевало море жизни.
Плато со «столбиками» оказалось довольно обширным болотом. В паре сотен километрах южнее оно переходило в настоящие зелёные заросли. Некоторые деревья были тридцати-сорока метров в высоту! Конечно, они выглядели совсем не так, как привычные ели или даже секвойи. Стволы без веток, покрытые геометрически правильным узором каких-то насечек.
Разумеется, ничего этого во время полёта в обычном состоянии я бы зафиксировать не успел, но я все ещё был «в режиме». Надеялся быстро найти подходящую площадку – но, очевидно, поискам суждено затянуться.
Я нехотя вернулся в обычное состояние.
Почувствовал привычный голод – но резервуар скафандра был уже пуст.
– Придётся лететь до моря, – сказал я, отстёгиваясь и поднимаясь с кресла пилота, – возьми управление. Я схожу на камбуз
– Принято, первый, – кивнул Кай, и взялся за штурвал.
Девушка всё так же сидела пристёгнутая в кресле, вцепившись в подлокотники кресел. Ногтевые пластины на её пальцах посинели, и контрастно выделялись на фоне бархатистой чёрной кожи.
– Ты понимаешь меня? – спросил я на русском, остановившись рядом.
Девушка подняла голову, и посмотрела на меня.
– Ты понимаешь меня, – повторил я утвердительно, – ты голодна? Или хочешь пить? Пойдем со мной, если так. А то будет обидно – из космоса ты спаслась, а умрёшь с голодухи, – я натянуто улыбнулся своей неловкой шутке.
– Почему вы говорите на разных языках? – неожиданно спросила девушка.
– Потому что мы с разных планет, – ответил я, присел перед девушкой на корточки, и добавил: – а почему ты их знаешь?
Девушка чуть нахмурилась, поджала полные губы и почесала переносицу.
– Не знаю, – тихо произнесла она.
– У вас красивый язык! – вмешался Кай; он по прежнему пилотировал челнок, и говорил не оборачиваясь, – я хочу его выучить.
– Тебе придётся это сделать, – ответил я, вздохнув.
– Это очень странно… – снова заговорила девушка, на марсианском.
– Я так понимаю, ни кто ты такая, ни откуда ты не помнишь? – спросил я на том же языке.
– Нет… – она помотала головой, – это какой-то ужас…
– Ладно, разберёмся, – сказал я, понимаясь, – так что насчёт перекусить? И, кажется, ты спиной сильно к переборке приложилась. Я бы сводил тебя в медотсек.
– Медотсек – это место, где помогают больным, верно? Спросила девушка, и чуть отстранилась, чтобы дать мне возможность отстегнуть ремни.
– Ага, – кивнул я, – верно.
– Это так странно… так много незнакомых слов, но на каждое будто из ниоткуда всплывает образ. Где я могла видеть медотсеки раньше? – она потёрла виски.
– Имени ты тоже своего не помнишь?
Наша гостья грустно покачала головой.
– Ясно. Значит, ты можешь сама себе имя придумать. Такие дела.
– А это обязательно? – спросила девушка.
– Ну как мы тебя называть будем? – снова вмешался Кай из пилотского кресла, – обязательно, конечно. У человека должно быть имя.
– Я помню… хотя нет, – она покачала головой, – это не правильное слово. Я знаю, что у женщин особые имена. Обычно они отличаются от мужских. Но не могу вспомнить ни одного. А как вас зовут?
– Я Григорий, – улыбнулся я, протягивая ей руку по земному обычаю, – можно просто Гриша.
Я назвался своим настоящим именем, а не его марсианским аналогом. И сказал это по-русски.
– Приятно, Григорий, – девушка чуть сжала мою ладонь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это был важный момент. Значит, она знакома с земными обычаями из моего времени.
– Гри-го-ра? – повторил по слогам Кай, – это твоё настоящее имя? На земном языке?
– Зови меня Гриша, – ответил я, – да, это моё имя. А язык называется русский, – произнёс я, намеренно растягивая слоги, чтобы Кай лучше расслышал.
– Мне тоже надо имя земное придумать! – сказал напарник.
– Ты очень удивишься, – ответил я, – но в этом нет необходимости.
Девушка была очень голодна. Было видно, какой ценой ей давалось соблюдение достоинства, как она сдерживала в себя, чтобы не начать есть прямо руками. Марсианские столовые приборы были ей явно знакомы. Или же она просто от природы была чрезвычайно сообразительной.
– Детта? Одетта? Глория? Виктория? – произносил я с небольшими паузами. Мы так договорились – я говорю любые женские имена, которые приходят мне в голову, а она уже определяет – подходят ли они ей. Имена я называл земные. С марсианскими заморачиваться не имело смысла по очевидным причинам.
– Лилия? Роза? Виолетта? – подумав о Марсе, я перешёл на цветочные имена.
– А как бы ты меня назвал? – спросила девушка, сделав пару глотков из стакана с водой, – на кого я похожа. Как ты думаешь?
Она посмотрела на меня.
У меня ушло несколько секунд на то, чтобы сообразить, что она состроила мне глазки!
Удивительное дело: я даже покраснел.
– Таис, – сказал я, – тебе идёт имя Таис.
Возможно, я был немного зол на себя, когда придумал это. За то, что плохо контролировал свою физиологию. Но имя знаменитой афинской гетеры ей действительно шло.
– Таис… – произнесла девушка, будто бы пробуя имя на вкус, – мне нравится. Пускай будет Таис. Приятно познакомиться, Гриша.
– И мне, – ответил я.
– Мне кажется, что всё это происходит во сне, – сказала Таис, почему-то шёпотом, – это ведь не может быть правдой, верно? Вот это всё. Ты. Этот парень – Кай. Самолёт этот ваш… я когда поняла, что это сон – успокоилась.
– Думаю, это естественная защитная реакция психики, – сказал я, – привыкнешь со временем. Считай, что это всё сон – если это никак не мешает тебе жить и поступать адекватно.
Всё это время, наблюдая за Таис, я пытался придумать любое хоть мало-мальски логическое объяснение тому, что она говорила на русском. Ведь до самого появления человека на Земле ещё сотни миллионов лет! Разве что информация как-то попала в прошлое… ещё один тюрвинг, или что-то более замороченное?
А потом меня осенило. Мы ведь с Каем и есть такие носители информации. Что если Таис считала знания языка непосредственно в наших головах? И продолжает получать оттуда же готовые образы?
Мне стало немного не по себе. Если девушка телепат – она вполне могла прочитать то, что я невольно думал, когда увидел её полностью обнажённой!
Я снова покраснел. Второй раз за время короткого разговора.
– Ты умеешь читать мысли? – спросил я напрямую.
Таис посмотрела на меня с недоумением.
– Кажется, это телепатия называется, да? – осторожно спросила она, – но я почему-то знаю, что слово такое есть, но самой телепатии не бывает. Это фантазия. Верно?
– Не знаю, – я отрицательно помотал головой.
И в этот момент мне пришла в голову мысль, как можно проверить эту гипотезу.
11
Я распечатал фотокопии журнала и других документов с венерианской сферы. Конечно, я сохранил их, хотя и не смог быстро и полностью разобраться в содержании. Надеялся, что в будущем появится больше свободного времени или же я узнаю другие методы и алгоритмы анализа, которые позволят более эффективно применить мои способности.
Удивительное дело – я, с одной стороны, хотел, чтобы Таис прочитала венерианские записи. А с другой – не очень, потому что тогда у меня не оставалось рабочих гипотез насчёт того, кто она такая. Неизвестность всегда пугает.
