Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Сначала Борис Федорович попытался закрепить бразды правления государством за своей сестрой. И до середины января 1598 года статус «государыни» подтверждает целый ряд документов, составленных от ее имени. Так «по приказу государыни царицы и великой княгини Ирины Федоровны всеа Руси» после смерти царя Федора были разосланы воеводы «по городом на Литовскую и на Немецкую Украину для укрепления Московского государствия от пограничных государств».
Но длилось самостоятельное правление царицы Ирины немногим более недели, а не заладилось уже с первых дней. Через неделю после кончины мужа она объявила о решении постричься. В день её отречения в Кремле собрался народ. Официальные источники позже писали, будто толпа, переполненная верноподданническими чувствами, слезно просила вдову остаться на царстве. Реально настроения народа внушали тревогу властям. Голландец Исаак Масса подчеркивал, что отречение Годуновой носило вынужденный характер:
«Простой народ, всегда в этой стране готовый к волнению, во множестве столпился около Кремля, шумел и вызывал царицу… Дабы избежать великого несчастья и возмущения, Ирина вышла на Красное крыльцо и объявила о намерении постричься».
Австриец Михаил Шиль пишет, что взяв слово после сестры, Борис заявил, что берет на себя управление государством, а князья и бояре будут ему помощниками.
На 9-й день после смерти мужа, 15 января, Ирина удалилась в Новодевичий монастырь и постриглась там, приняв имя инокини Александры – и таким образом освободив дорогу брату:
«…Ирина Федоровна всеа Руси после государя своего царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руси, оставя Российское царство Московское, и поехала с Москвы в Новодевичей манастырь». (Вплоть до избрания Бориса царём боярская дума издавала указы от имени «царицы Александры». )
Хотя сама она «с погребения не ходя во свои царские хоромы, повеле себя <…> отвести простым обычаем в пречестный монастырь <…> еже зовется Новый девич монастырь», где ее постригли и нарекли «во иноцех имя ей Александра, и пребываша она в келий своей от пострижения до преставления своего, окроме церкви божий нигде не хождаше».
Так что перед избранием нового царя шествие просителей от населения отправилось не в Кремль, а к Новодевичьему монастырю, где находился Борис, сопровождавший Ирину; там толпа убеждала его принять корону, он же отказывался.
Зато Ирина перед выборами немало сделала для воцарения брата: вела задушевные беседы с духовенством, боярами, купечеством, простолюдинами. Царицу-монахиню любили и к ее словам охотно прислушивались, но…
Есть свидетельства о том, что Годуновы нередко прибегали к подкупу. Так, Ирина хорошо понимала, что куда подается большинство, туда потянутся и остальные… Большими подарками она тайно склонила полковников и капитанов, чтобы они уговорили подчиненных себе воинов подавать голоса в пользу брата.
Ирина благословила брата на царство 21 февраля 1598 г. Земский собор 27 февраля 1598 года избрал Бориса царем. Гениальная сцена из пьесы Пушкина – почти полный вымысел, все было гораздо сложнее. Хотя бы потому, что простой народ не любил Годунова за то же, за что не любили бояре – недостаточную древность и знатность рода.
В монастыре вдовствующая царица прожила пять лет и скончалась 29 октября 1603 года. Похоронили Ирину Годунову как и всех цариц, в Вознесенском монастыре московского Кремля.
В 1929—1931 гг. захоронения были разорены при его уничтожении, силами сотрудников перенесены в Архангельский собор, а затем в подземную палату рядом с ним.
«На старых планах Вознесенского собора и его некрополя погребение царицы Ирины отмечено номером 16 в юго-западном углу храма. Над её могилой размещался памятник, аналогичный тем, что и сегодня можно увидеть в мужском храме-усыпальнице, в Архангельском соборе Кремля – некрополе русских великих князей и царей. Ирину Федоровну похоронили в белокаменном, изготовленном из монолита саркофаге, имеющем антропоморфную форму – полукруглое оголовье и плечики. Надписи-эпитафии на крышке гроба не было в чём, возможно, проявился акт смирения и уничижения, свойственный монашеству.
Вскрытие захоронения Ирины Годуновой было проведено в 2001 году. В нём участвовала большая группа исследователей.
«Состояние скелета царицы – одного из важнейших объектов исследования – оказалось удовлетворительным. Его изучение показало, что какое-то заболевание, которым страдала Ирина, возможно наследственное, привело к значительной патологии костных тканей, что сказалось на опорно-двигательном аппарате этой ещё не старой женщины. В последние годы жизни ей, вероятно, было трудно ходить. Обострению болезни, возможно, способствовали и тяжелые условия жизни в монастыре – холодные каменные палаты, аскетизм монашеского бытия. Патология в области таза повлияла на способность вынашивать детей».
Удалось провести и специальный анализ кусочка мозга, обнаруженного в черепе царицы. Анализ установил повышенное содержание некоторых металлов – железа, меди, свинца и минералов – ртути и мышьяка. Из наиболее вредных веществ особенно повышено содержание свинца (в 80 раз), ртути (в 10 раз) и мышьяка (в 4 раза).
Объяснить это можно, скорее всего, тем, что Ирине Годуновой приходилось длительно лечиться мазями – ртутными, свинцовыми и другими. Такой вывод подтверждает и анализ костной ткани из погребения царицы Ирины.
P.S. Известны богатые вклады, сделанные в Троице-Сергиев монастырь по царской дочери Феодосии, по самой царице Ирине (Александре). Так, в 1593 году «сентября в 26 день государь же царь и великий князь Федор Иванович всея Руси пожаловал по своей царевне и великой княжне Феодосье вкладу 500 рублев». В 1603 году «октября в 31 день блаженные памяти по государыне царице и великой княгине Ирине, во иноцех Александре, пожаловал прислал вкладу государь царь и великий князь Борис Федорович всея Руси денег 1000 рублев». Зафиксировали документы и вклад самой царицы Ирины от 1598 года: «Преставися <…> государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Руси и по нем <…> пожаловала его благоверная царица и великая княгиня инока Александра прислала на сорокоусты и на церковное строение денег 3000 рублев».
И все равно – забыта.
Катерина-матка
Дочь неведомых лифляндских крестьян (то ли латышка, то ли эстонка, то ли литовка), крещеная Мартой, была воспитанницей-служанкой в доме протестантского пастора в Мариенбурге, полонянкой, недолгой забавой для солдат, любовницей сначала фельдмаршала, потом – князя, стала первой русской императрицей исключительно благодаря капризу Петра Великого. Впрочем, «каприз» этот оказался очень длительным – на всю оставшуюся жизнь Петра Алексеевича.
И продолжал править Россией еще три года после смерти великого преобразователя…
Уже много позже, когда Марта стала Екатериной, появились версии происхождения первой русской императрицы. По одной из них она была дочерью литовского крестьянина, то ли Самуила Скавронского, то ли Ивана Скаврощука. По другой – незаконнорожденной дочерью ливонского дворянина Альвендаля, которую из многодетной крестьянской семьи забрал мариенбургский пастор Глюк – в служанки. По третьей версии она была подброшена к дверям пасторского дома с запиской, в которой указывалось имя (Марта) и месяц рождения – апрель. Произошло это в 1689 году.
Во всем этом много путаницы: крестьянин – литовский, пастор – латышский, вроде бы круглая сирота, а родня впоследствии объявилась достаточно многочисленная. Естественный ход событий, впрочем, показал, что у нее были две сестры – Анна и Христина, и два брата Карл и Фридрих, семьи которых Екатерина в 1726 году перевезла в Петербург (Карл Скавронский переехал ещё раньше). Но до того, как русский царь Пётр решил прорубить окно в Европу через шведские владения, родословная служанки в пасторском доме абсолютно никого не волновала. Естественно.
Наверняка можно сказать лишь, что Марта родилась не в дворянской семье и была крещена по католическому обряду. К трем годам осталась круглой сиротой и нашла приют у своей тетки, некоей Веселовской, от которой 12 лет от роду поступила в услужение к мариенбургскому суперинтенданту Глюку и росла вместе с его детьми. Там Марта приняла лютеранство.
Протестантский богослов и ученый лингвист, Глюк воспитал Марту в правилах лютеранской веры, но грамоте так и не выучил. Марта до конца жизни оставалась неграмотной и не слишком отесанной. Она вообще исполняла довольно жалкую роль девочки при кухне и прачечной. Но Марта, обладавшая невероятно легким и веселым нравом, не только не роптала, но старалась быть полезной, помогала в хозяйстве и смотрела за детьми. Вероятно также, что пансионеры пастора пользовались ее благосклонностью. От одного из них, литовского дворянина Тизенгаузена, Марта даже родила дочь, прожившую всего несколько месяцев.
