Над Валькиной головой что-то ухнуло, он втянул голову в плечи и опасливо покосился в сторону окна. За стеклом, вяло позвякивая, болталась цепь, состоящая из больших толстых ржавых колец. Чайник повернулся, чтобы показать на это странное явление, но появившийся скелет быстро все подобрал. Шейкину показалось, что он слышит, как скелет произнес: «Ой, простите».
Совершенно красная от волнения Машка тем временем рассказывала дядьке о школе, о подружках и о том, какие они с Чайником друзья. Валька вовремя толкнул ее, а то она уже собиралась говорить о вчерашнем приключении в трамвае и о Валькиной любви к езде в технических поездах.
Не растерявшаяся Подгорнова стала разбирать свои бесчисленные кульки и пакеты, и вскоре весь стол был заставлен едой.
«Нет, все-таки какая-то польза от девчонок есть, – думал Чайник, уплетая копченую курицу. – Хоть покормят как следует».
От всего съеденного, от жары в купе Вальку разморило. Он уже стал клевать носом, когда дверь звонко щелкнула и на пороге возникла проводница, худенькая девушка с тонкими чертами узкого лица и испуганными большими глазами. Казалось, еще немного – и из них польются слезы.
– Чай? – пискнула она, отводя маленькой рукой светлую челку, упавшую на лоб.
– Иди, иди отсюда, – грубо махнул на нее дядька. – Есть у нас все.
По крыше опять затопали.
– Чего у вас там происходит? – спросил Шейкин, показывая наверх.
– Провода, – пожала плечами девушка, закрывая дверь.
Валька выбрался из купе, еле протиснувшись мимо развалившегося на лавке дядьки. Мимоходом глянул на верхнюю полку. Парень все так же лежал, уткнувшись лицом в стенку и слегка покачиваясь в такт вагона. Поезд тряхнуло на повороте. Шейкин ткнулся подбородком в острый край полки. Парень заворочался. Чайник испугался, что его застанут за подглядыванием. Он резко присел и встретился взглядом с дядькой.
От удара и от резкого движения у Вальки все поплыло перед глазами, лицо дядьки стало двоиться, троиться. Это уже был не толстяк с добродушной улыбкой, а одноглазый пират в грязной тельняшке, с треснувшей трубкой в углу рта.
– Ты чего, милок? – подхватил падающего Вальку дядька, теперь он уже вроде выглядел нормально. – Держись на ногах, морячок!
Валька пулей вылетел за дверь.
Надо же, как в него въелись все эти глюки! Даже в поезде не отстают. Нет, много учиться вредно. Даже те последние дни, что он посещал школу, не прошли бесследно.
Чем дальше, тем больше Шейкину казалось, что все эти пираты, медальоны, цепи и скелеты с Красными Руками – все результат усталости после учебы. Кому-то барабашки видятся, кому-то инопланетяне. А вот ему «Летучий голландец». Это все, наверное, от Вафли пошло. Заразил он его своими учеными выкладками и задумчивостью.
Скорее, скорее нужно бежать от всего этого. На волю, на свежий воздух, на речку. Там все выветрится, вымоется и забудется, как забывался каждый учебный год в легкой Валькиной голове.
В коридоре никого не было. По крыше продолжали стучать. Чайник несколько раз прошелся туда-сюда по ковровой дорожке. Все так же тыдыхали колеса, за окном мелькали все те же деревья. Первая остановка должна была быть через двадцать минут. В коридор по-прежнему никто не выходил. Валька еще немного погулял вдоль окон, пощелкал откидывающимися сиденьями. Становилось скучно, и он пошел в тамбур.
Еще не открыв дверь, Шейкин почувствовал, как по ногам бьет сильный сквозняк. Он поежился.
В стекле двери, выходящей в тамбур, висел глаз. Большой, величиной с ладонь, ярко-красный, с огненно-рыжим зрачком, уставившимся на Чайника.
Валька шарахнулся назад, задом открыв дверь в коридор. Глаз прожег в стекле дырку, вплыл в предбанник перед туалетом и прилип к следующей двери. Чайник попятился, попробовал встать на ноги, но мотнувшийся на разъезде состав отправил его обратно на ковер. С легким шипением глаз прожег и это стекло. Шейкин схватился за ручку ближайшего купе, подергал ее. Дверь не открылась. Он кинулся к следующей, забарабанил по блестящему пластику.
– Помогите! Откройте!
За дверью посыпалось что-то металлическое, щелкнул замок, в проеме появилась лысая черепушка. Клацнули зубы.
Глаз повис у Вальки над плечом и, казалось, с любопытством рассматривал выглядывающий из купе скелет.
– Уйди отсюда, – замахал руками Чайник.
Глаз ловко увернулся, сделал над его головой круг и как назойливая муха снова повис на уровне его головы.
– Что вы ко мне привязались? – заорал Валька, прижимаясь к окну, но тут же отпрянул от него, опасаясь, как бы оттуда не проявилось еще чего-нибудь. – Нет вас! Поняли? Нет! Убирайтесь!
Глаз мигнул невидимыми ресницами и стал не спеша приближаться, совершая короткие прыжки из стороны в сторону. Валька схватил вставленный в ячейку под расписанием рекламный проспект, мгновенно свернул его в трубочку и, коротко замахнувшись, ударил по летящему к нему предмету.
Глаз врезался в стенку между дверями купе и прилип. Было видно, как он дергается, пытаясь оторваться. Валька припечатал глаз проспектом, чтобы тот не отклеился, и побежал к своему купе.
За дверью ему открылась странная картина. Машка, ставшая пунцовой от смущения, размахивая руками, рассказывала соседу о какой-то школьной вечеринке. Напротив нее сидел дядька, тельняшка у него поблекла, вытянулась и сильно запачкалась на плечах и рукаве. В зубах он держал почерневшую трубку. Выходивший изо рта и носа дым скрывал его лицо, обезображенное шрамом. Дым растворялся, не оставляя в купе никаких следов, так что Машка, всегда привередливая к табаку, не обращала на него внимания. Дядька добродушно похохатывал над Машкиными историями, большой живот под тканью ходил ходуном. С верхней полки раздавались тоненькие смешки. Выспавшийся парень лежал на боку, подставив тощую ладонь под голову, в тонких грязных пальцах другой руки поблескивала бритва. Длинные полы пиджака были заправлены в карманы старых брюк, рукава засучены, видневшаяся часть руки была испещрена татуировками.
Валька до такой степени был удивлен, увидев эту мирную картину, что совсем растерялся. Подгорнова повернула к нему раскрасневшееся лицо, виновато улыбнулась.
– Валечка, проходи, – махнула она рукой. – Тут дядя Володя такую интересную историю рассказал. Оказывается, он был моряком! Представляешь?!
– Давай, малява, не устраивай сквозняка, – прохрипел Бритва с верхней полки, – а то дама простудится.
Дверь за спиной Чайника сама собой захлопнулась, повернулся в замке ключ.
– Валька, ну что же ты? – не унималась Подгорнова. – Садись рядом.
Шейкин упал на край лавки и уставился на одноглазого.
– Вот мы и снова встретились, – улыбнулся он щербатым ртом. – Не рад?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
