Однако женщина тоже оказалась себе на уме. Она пообещала ему еду, а сама, как теперь стало ясно, и не думала кормить голодного Джорджа. К тому времени он уже понял, что пищи в ее повестке дня не значилось. Женщина подвела его к маленькой деревянной двери, которая располагалась в дальнем углу высокой каменной стены. Джордж переступил через порог и полез было в карман за удачной шуткой, но, осмотревшись и увидев, куда он попал, парень решил придержать свои остроты. Еще бы! Он опять промахнулся мимо кармана.
Прямо впереди на небольшой возвышенности раскинулся старый монастырь. На ближайших полях трудились монахи. Их капюшоны были отброшены назад, а сутаны подтянуты вверх, что не только демонстрировало великолепную игру их сильных мышц, но и позволяло им передвигаться в этой невообразимой грязи. Чуть дальше виднелись фруктовые деревья, рассаженные в приятном беспорядке. В очаровательной смеси хаоса и красоты чувствовалась либо рука мастера, либо нога его ученика. Внезапно Джордж заметил подошедшего к ним человека, чья респектабельная тучность, большие выбритые щеки и двойной подбородок выдавали в нем брата-управляющего, а возможно, даже и дядю-преподобие.
— Приветствую вас и кланяюсь вам, дорогие гости, — сказал аббат, выполняя все, о чем он говорил.
— Смиренно припадаю к ногам вашей милости, — ответил Джордж, понимая, что вежливость и грубая лесть никогда не выходят из моды.
— Ладно, заваливайте и пойдемте жрать, — произнес аббат.
Джордж удивленно поднял брови — все до одной, сколько у него было.
— Довольно крепко сказано, отче.
— Прямая речь без всяких притязаний — это торговая марка нашего дзэн, ответил аббат.
— Так это дзэн-буддистский монастырь?
— Я этого не говорил, — сказал аббат. — Но все равно заходите.
Уже внутри Джордж встретил Вольтера и Чингисхана, еще одного Вольтера и Ларрап Садри. Все они носили сутаны монахов. Между прочим, монахов здесь было много, и некоторых он знал. Джордж уже где-то видел этих людей, хотя и не помнил точно имен.
Монахи чинно прогуливались по аллеям. Джордж и аббат присоединились к их длинной колонне. Женщина, которая привела его сюда, потерялась при чистке кадров. Такое часто случается внутри нелояльных партий, и просто уму непостижимо, как быстро может пачкаться всякая мелочь. Они прошли мимо цветочных клумб, каждая из которых наводила на мудрые и немного наивные мысли. Аббат задумчиво улыбался. А вокруг догорал один из тех кротких дней, которые напоминают нам, что нет ничего невозможного. В момент прозрения Джордж увидел впереди высокую арку каменного портала. И пошел он к нему стопами босыми и стал тем, кто вел, а остальные, и аббат иже с ними, стали теми, кто следовал ему.
— Если увидите бардак, не обращайте внимания, — сказал аббат. — Тут у нас трапезная. Пора перекусить и принять таблетки.
И вновь эта фраза напомнила Джорджу о других временах и былых событиях. Преодолев тревогу, он вошел в огромный зал.
Помещение было заполнено монахами, некоторые из них, в ответ на ожившее в них глубинное желание, нацепили оленьи рога. А ведь именно об этом и писалось в священных книгах. Более того, многие из них носили маски. Они маскировались под капуцинов из поселкового аббатства и представляли собой ту особую породу людей, которая нам кажется несколько неприличной. Среди них не меньше дюжины носили накладные ресницы и подкрашивали глаза.
— Будьте любезны занять это место, — сказал аббат.
— Прямо вот это? — спросил Джордж.
— Да. Думаю, эта луза вам подойдет.
— Тогда я в нее и западаю, — ответил Джордж. Ответствовав так, сел он на краешек стула и сим замкнул собой длинную цепь монахов, собравшихся здесь.
В зале витал аромат овощей. Пар из кухни возносился к высоким стропилам трапезной, на которых висели помятые синие береты, навек отыгравшие в своих отважных и отчаянных битвах. А собрались они тут не зря. Сегодня, как и в каждый из постных дней, здесь подавали постное мясо. В непостные дни они ели сало, жир и грудинку, но в постные — только окорока и ребрышки, хотя и довольно много. Так было от начала времени и быть сему до самого конца света.
Заметив гостя — а это произошло между супом и орехами, — капуцины затянули хором песню, которой они приветствовали всех посетителей. «Когда морда кирпичом, тут молитвы ни при чем», — тянули они в ликсианской манере, чье многоголосье ласкало слух и несло в себе нотки тонкой иронии.
Его угостили коричневым соусом с посеревшими кусочками бекона. Они посерели из-за лошадиной гнили — паучьего лишайника, который в этом царстве встречался где угодно. Хотя, конечно, монастырь не мог считаться частью царства, ибо здесь служили другому Царю, но бекон, вернее, лишайник глумился даже над такой святыней.
После соуса принесли бисквиты. По размерам и форме они выглядели как трехфунтовые ядра. Монахи в шутку называли их пушечным хлебом, и дюжие слуги, шатаясь от двойных порций, вносили печенье на особых носилках. Группа прислуживающих девственниц разливала напитки — по бокалам, по полу и стенам. Им помогало несколько ручных обезьян — больших надувных игрушек, которые они прятали в своих кельях рядом с вибромассажерами и другими ручными приспособлениями. А почему бы и нет, раз никто не жаловался?
После соуса и бисквитов над головой послышался шелест крыльев. Джордж взглянул вверх и у самых стропил увидел странное зрелище. Там, наверху, где атмосфера казалась более возвышенной и чистой, чем спертый воздух, наполнявший нижнюю часть, парило два крылатых существа. За ними, откуда-то выше и левее, доносился чарующий щебет, напоминавший ссору в стае маленьких приматов.
Аббат улыбнулся и спросил, обращаясь к Джорджу:
— Как вам понравилось наше скромное бытие? Его толстые пальцы ловко проковыривали дыры в пушечных ядрах печенья.
— Все очень мило, — ответил Джордж. — Признаться, и не помню, сколько я не был уже где-нибудь еще в какое-то другое время.
— Это хорошо, что вы не помните, — сказал аббат. — Тем не менее мне бы хотелось пояснить вам некоторые вещи. В том числе и возможный вопрос о двух крылатых существах. Видите ли, одним из правил нашего братства является отрицание всего того, что нам не нравится.
Джордж молча кивнул. Он тоже жил по такому правилу. Рука Джорджа потянулась за соусом, и он даже глазом не моргнул, когда на подлете, у самого рта, ложка дрогнула, легла на правое крыло, и часть груза, сорвавшись с такелажных ремней, опустилась прямо на его галстук. А он предчувствовал, что впереди его ждет настоящая игра, и по такому случаю надел свой лучший костюм.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
