Пришло время приобщиться к избранным сынам Его.
Иван приподнял голову над столом. И взгляд его уперся в кучу рухляди и старья, наваленную у драной облезлой стены, ту самую кучу, в которую постоянно нырял крысеныш Авварон, где он прятался и откуда выскакивал наружу. Тряпье?! Рухлядь?! Иван смотрел все пристальней и начинал видеть совсем иное: никакого ветхого мусора и тряпичной дряни в этой куче не было, видимость одна, морок, и самой кучи никакой нет, а есть черная дыра, непроницаемый для глаза провал, укрытый от неосторожного взгляда переплетениями бес-четного числа тончайших нитей, многомерной сложнейшей паутиной. Шлюз! Иван откинулся к стене, привалился. Это же обычный многоканальный шлюз-переходник, укрытый системой приемных фильтров! И фильтры эти паршивые пропускали туда-сюда Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного! Подлец и негодяй, «лучший друг и брат» все врал! Он водил Ивана за нос! Впрочем, это прояснилось еще давно, правильно говаривал Дил Бронкс — простота, она хуже воровства. Иван никогда не верил крысенышу, но каждый раз, поймав себя на том, что снова попался на его удочку, досадовал и негодовал. Русская душа, ну никак она не желала принимать подлости и обмана, даже от порождений самого ада! Теперь все равно. Теперь все в прошлом! Иван рассмеялся в голос. Прощай, скучный Спящий мир!
Он уже знал, куда попадет через минуту.
Паутина обволокла его, недоверчиво прощупывая каждую клеточку тела, сдавила, лишила дыхания. Болото! Он вспомнил болото в поганом лесу, вспомнил фильтр-гамак, паучьи гнезда… Ничего, надо немного потерпеть. Сейчас эта проклятая «паутина» сканирует его, просвечивает до мельчайших волокон, до молекул и атомов, потом она же немыслимой силы импульсом швырнет каждый из этих атомов в отдельности в дыру, в черный провал шлюза — и за многие тысячи, а может, и миллиарды верст отсюда, в ином пространстве, в ином измерении точно такая же «паутина» примет мельчайшие частички в себя, впитает и воссоздаст его, один к одному. А ежели меж этими мирами есть пуповина, она просто протолкнет его из одной полости в другую, и плевать, что между ними десятки пространств и миров, тысячи световых лет и целые временные эпохи, пуповина связует полости вне измерений. И нечего удивляться, это простые переходники XXXI-го века, пора привыкать!
Иван зажмурился. И упал в прелое сено, в рухлядь и хлам старого чердака. Он не хотел открывать глаз, зная — вокруг миражи, одни миражи. И чердак, и сама избушка, и темный ночной лес с воем то ли волков, то ли оборотней — неправда, и если в такой же путь по шлюзам и фильтрам отправить, скажем, звероноида с Гадры, тот увидит совсем другое, может, пурпурные джунгли и утробы живых деревьев, а может, лишайники-трупоеды и соломенные растрепанные хижины. Здесь нет ничего настоящего! Настоящее там, на Земле! Было! Иван со щемящей тоской припомнил те счастливые времена, когда они лежали с сельским батюшкой на чистой и зеленой травушке-муравушке, посреди чистого поля, под шуршащей зелеными прядями березой и под белыми пушистыми облаками. Там все было взаправду! Здесь все — злой морок я тоскливое наваждение, которые надо терпеть, ничего не поделаешь. Пристанище несокрушимо, и Система несокрушима — бегать по ним с кулаками и лучеметами, бить, громить, палить, взрывать, давить нечисть — все бесполезно. Но чтобы понять это, надо прожить жизнь.
Иван сидел на «прелом сене» я думал о тех, кто правил мирами Мироздания и о тех, кто под их пятой. Черви, слизни, комаришки, амебы! Глупо, страшно, цинично, омерзительно… но так оно и есть. Толпа не ведает планов элиты, не знает ее подлинной силы и слабости, но самое страшное, она и не подозревает, как эта элита относится к ней, к толпе. И вот приходит развязка. И никто ничего не понимает. И каждому воздается по делам его. Именно так. Ибо и безделие, нежелание ничего делать есть твое дело, за которое судим будешь. Вся Земля, вся Вселенная пылает в адском пламени преисподней, а в Пристанище тишь да благодать. Пристанище тихо перетекает через сквозные каналы в земные миры и при этом ничуть не убывает — таков закон Пристанища. Оно неостановимо, ото необоримо. Предначертанное свершается. Иван припомнил еще ту, первую для него парижскую черную мессу, на которую он прокрался тайком, тогда он ничего не понимал, тогда ему казалось, что все это игрушки для взрослых… а это не было даже началом, это было уже приближением развязки, конца. И вот Земля в лапах дьявола. А он сидит на старом чердаке и предается пустым философствованиям, вместо того, чтобы идти туда, где ему укажут единственно верный путь.
Иван открыл глаза. Многосложные нити паутин пропали. Он и впрямь сидел на куче тряпья, рванья и прочего мусора, обильно пересыпанного ломкой, прелой соломой и пучками высохшего сена. Все выглядело до ряби натурально. Тут же в хламе дожал и старенький, низенький колченогий стульчик, на котором когда-то восседал всезнающий Лжехук, восседал и проповедовал ничегонезнающему Ивану, издевался над ним как хотел, паясничал, глумился, но понемногу раскрывал глаза. Кто это был? Поди разберись!
Иван поднял стул, поставил его и осторожно сел на протертое сиденьице. Почти сразу он увидал лежащего напротив, в куче соломы человека, почти обнаженного, в одних пластиковых форменных плавках на ремне… и был этот человек им самим, тогдашним, пробравшимся в «систему» Иваном. Налетело подобно вихрю неудержимое желание выложить ему, этому двойнику, еще только начинающему набивать себе шишки, все, выложить начистоту, объяснить каждый шаг в многомерных мирах, уберечь от страшных и непоправимых ошибок, спасти… Нет! В одну воду не ступишь дважды. Иван вскочил со стула, отшвырнул его от себя и видение пропало. Что это было? Может, и впрямь он сам являлся себе? Нет! Значит, у него были предшественники? Конечно, были! Это прежде он считал себя единственным, потом выяснилось, что и в Систему и в Пристанище забрасывали многих ему подобных, скажем, Рона Дэйка из проекта Визит Вежливости. Они наступали друг дружке на пятки. Они погибали, оставались в чужих мирах, в иных ипостасях, подобно тому же лешему-Дэйку. Несомненно, Ивана наставлял кто-то из них. Но сам он не годился на роль наставника, особенно сейчас, он не мог себе позволить лезть с головой во временную петлю — она захлестнет его шею, утянет в прошлое. Нет!
Избушка. Только в ней он найдет вход… Иван осторожно приблизился к дыре, ведущей в полутемную горенку. Если все правильно делать, он окажется внизу. И нечего психовать! Главное, спокойствие. Главное, надо помнить, что нет ничего — ни избушек, ни лестниц, ни хлама — а есть закрытые объем, в который пускают далеко не всех, и есть люки-фильтры, множество люков, каждый из которых в зависимости от того, как ты в него лезешь, ведет в другие объемы других пространств. И все! Никакого колдовства, никакой аномальщины и бесовщины!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
