НКВД Крымской АССР и Крымский ОКВКП(б), очевидно, не совсем четко и продуманно подготовили и организовали партизанское движение в Крыму: провал всех явок, которые были приготовлены; гробовое молчание подпольщиков, якобы оставленных в населенных пунктах; вначале не было связи с местным населением, отсутствовал свой актив, своя агентура; значительно трудно было работать среди колеблющегося болгарского населения и исключительно трудно было работать среди татарского населения; в отрядах ничтожно мало людей из горных и предгорных районов, в основном партизаны были из городов и степных районов Крыма»[113,с. 151].
Сотрудник НКВД И.З. Харченко: «Сейтлерский отряд 4 — 5 ноября с одним погранполком полным составом, оставив свои базы, начал отступать через Улу-Узень — Алушту на Севастополь. При этом растеряли личного состава 75 %, потеряв все базы и 10 — 11 ноября «возвратились» партизанить. Биюк-Онларский отряд, при первом обстреле группой немцев в 15 — 20 человек, разбежался по лесу и в результате ушло 60 — 75 % личного состава по домам, в том числе секретарь РК ВКП(б) и председатель РНК» [18, с. 95].
Прежде чем делать выводы о том, что же действительно произошло в Крымском лесу в ноябре — декабре 1941 года, давайте определимся с терминами (названиями партизанских отрядов) и немного вспомним, как все задумывалось изначально.
Как мы уже знаем, за основу была положена следующая схема: вся горно-лесная часть делится на пять районов, а уже в районе размещаются несколько партизанских отрядов.
Так появился совершенно нетипичный для всей истории партизанского движения в СССР термин «командир партизанского района». В связи с тем, что партизанские отряды создавались абсолютно всеми районными комитетами ВКП(б), то совершенно стихийно за ними закрепились названия административных районов формирования: Бахчисарайский отряд, Зуйский отряд, Карасубазарский отряд и т. д. Как известно, стихийное название — самое точное. Следует вспомнить, что история русской профессиональной армии тоже начиналась с подобных названий. Преображенский и Семеновский полки Петра I получили свои имена от подмосковных сел Преображенское и Семеновское, откуда в них набирались рекруты. В дальнейшем принцип трансонимизации — перенос в название полка названия населенного пункта, в котором он формировался, стал главенствующим и самым долговечным. Мы помним, что и в Бородинском сражении, и в Альминском, и в обороне Севастополя, и под Мукденом фигурируют полки, несущие в своих названиях память о тех или иных городах Российской империи.
По замыслу организаторов партизанского движения, число отрядов в Крыму должно было соответствовать числу райкомов ВКП(б) — 29, но оказалось, что к началу оккупации на 1.11.1941 года в лес прибыло только двадцать четыре отряда. Красноперекопский, Лариндорфский, Фрайдорфский, Куйбышевский по разным причинам сформированы не были. Уже 02.11.1941 г. прекратили существование Тельмановский и Сакский партизанские отряды, но зато к 15.11.1941 были сформированы три новых из числа оказавшихся в лесу красноармейцев. Примечательны их назвав ния: 1-й Красноармейский, 2-й Красноармейский…
Появление в Крымском лесу огромного числа командиров и политруков Красной Армии, а также значительного числа красноармейцев, краснофлотцев и пограничников не характерно для партизанского движения СССР в целом и потому требует отдельного пояснения.
Несмотря на поступившую 30 октября 1941 года директиву Москвы: «Всеми силами удерживать Крымский перешеек», фронт покатился окончательно. Если по всей линии советско-германского фронта отступление наших войск осуществлялось строго в одном направлении — на восток, то командиры находящихся в Крыму частей стояли перед дилеммой: «Куда отступать? На юг или восток? На Севастополь или Керчь?»
Части Приморской армии, только недавно прибывшие из Севастополя, приняли решение пробиваться назад. Остатки войск 51-й армии двинулись на Керчь. Входившая в состав 51-й армии 172-я дивизия, сформированная из ополченцев Симферополя, по логике событий, тоже должна была уйти в сторону Керченской переправы, но полковник И.А. Ласкин после консультаций с командованием отдельной Приморской армией самостоятельно принял решение отходить на Севастополь.
Утром 1 ноября передовые части Приморской армии под селом Чистенькая встретили организованный заслон противника, состоящий из артиллерии, мотопехоты. Тогда морские пехотинцы повернули на восток, чтобы через с. Курцы выйти на ялтинскую дорогу, но и там встретили противника. С боем смяли заслон, но при этом погиб герой обороны Одессы, командир полка морской пехоты полковник Осипов, которого спешно захоронили во дворе одного из домов.
Идущие следом части 172-й дивизии, узнав о том, что дорога на Севастополь уже перерезана, сразу повернули на Ялту. Прекрасно зная город (дивизия-то симферопольская), без потерь прошли северо-восточной окраиной и через Чокурчу вышли на ялтинскую дорогу. Трое суток шли от Симферополя к Ялте. 4 ноября вышли к Байдарскому перевалу. Стоял ноябрь, дорога была ужасная. Участник этих событий Василий Антонович Новичков рассказывал мне, что из-за отсутствия бензина сталкивали под откос технику. Самому Василию Антоновичу повезло: еще в заповеднике он случайно наткнулся на сбитый, но не сгоревший самолет. В баках оказался бензин, которым он и воспользовался. На Ай-Петринском перевале дорога оказалась для техники практически непроходимой. После того как в пропасть одна за другой сорвались несколько машин, было принято решение двигаться походным порядком. Новичков свою машину не бросил и единственный провел ее по самому краю пропасти.
Много лет спустя мне в руки попала подшивка газет «Крымский транспортник». В ней я прочитал о том, что еще до войны водитель симферопольской автоколонны «Союзтранс» Василий Новичков был удостоен звания «Лучший водитель Крыма». В сложных условиях войны он это высокое звание подтвердил.
6 ноября 1941 года 940 бойцов и командиров 172-й дивизии вошли в Севастополь.
Второй раз в свой истории 172-я с.д. пережила катастрофу. Но вновь, как и под Могилевом, она не запятнала своего имени, сохранила боевое знамя и была готова к новым испытаниям.
После того как материал об истории 172-й с.д. в статье «Дивизия из нашего города» впервые был опубликован на страницах газеты «Крымская правда», я стал получать письма из города Корсаков Сахалинской области.
«Не удивляйтесь, получив письмо от совершенно незнакомого человека. Вы, как фронтовик, сможете понять фронтовика и выполнить мою просьбу. В сентябре 1984, проезжая через Симферополь, я купил газету «Крымская правда» и понял, что мы воевали в Крыму где-то рядом. Я в 1941 году был призван в армию. Формирование проходило на станции Пятиозерная (ныне Красноперекопск). Так я стал рядовым 13-го мотострелкового полка 1-й Крымской дивизии. Служба проходила в Евпатории. Как я понял из статьи, Вы служили в 3-й дивизии. Наш полк участвовал в боях на станции Вадим, у Перекопского перешейка, под Армянском, на станции Пятиозерная, под Ишунью. Я получил тяжелое ранение под Воронцовкой и был отправлен в госпиталь в Керчь.
Все попытки хотя бы узнать дальнейшую судьбу родной дивизии, судьбу однополчан оказались безуспешными. Сообщите мне хоть какие-либо сведения о судьбе 1-й Крымской дивизии».
Я написал ветерану все, что знал о судьбе Крымских дивизий:
1-я Крымская — сформирована из жителей Евпаторийской округи, получила боевой номер 321-я с.д. По данным Центрального архива Министерства обороны, она входила в состав действующей армии по 10 октября 1941 года. Больше, как боевая единица, не упоминается.
2-я Крымская — сформирована из жителей Ялты, получила боевой номер 184-я с.д. В боях на перешейке не участвовала, часть бойцов была направлена на пополнение оборонявших Арабатскую стрелку наших войск. Попыталась воспрепятствовать вхождению немецких войск в Алушту, но была рассеяна.
4-я Крымская — сформирована из жителей Феодосии. Получила боевой номер 320-я с.д. Она участвовала в кратковременной защите Ак-Монайских укреплений на Керченском перешейке, но была отброшена. Больше о ее судьбе никакой информации нет.
Потом было еще одно письмо: «Уважаемый Владимир. Разрешите мне называть Вас просто, по имени, так как по возрасту вы мне сын. Большое спасибо за информацию. Теперь я понимаю, что мы были левым флангом 172-й в боях за Армянск, Ишунь.
Отвечаю на Ваши вопросы. Ранен я был 27.09.41. Учения дивизии проходили исключительно по отражению морского или воздушного десанта. Уже в то время среди солдат и командного состава шли разговоры, что командование дивизией и армией, мягко говоря, не подходит занимаемым должностям. Как показали дальнейшие события, так оно и было. Если 172-я под руководством И. А. Ласкина в тяжелейших условиях смогла дойти до Севастополя, то 1-я Крымская (321-я), находясь в таких же условиях, прекратила свои действия. Обидно. С уважением, Иван Григорьевич Кулик».
