Лира крепко зажмурилась и увидела крохотные взрывы, силуэты пламени, медленно плывущие над Хэвеном. Она снова открыла глаза. Кассиопея застонала, и Лира потрогала ее лоб, в точности повторив жест доктора О’Доннел. От мысли о докторе О’Доннел у Лиры перехватило дыхание. Но почему?…
Во всяком случае, сама Лира не знала объяснения.
Кассиопея продолжала стонать.
– Ш-ш-ш, – прошептала Лира. – Все в порядке.
– Оно умрет, – ровным тоном констатировал Семьдесят Второй. К счастью, Кассиопея его не слышала. Или у нее не было сил отреагировать на его реплику.
– Это же она, – бестолково сказала Лира.
– Значит, она умрет.
– Кто-нибудь придет за нами.
– Тогда она все равно умрет. Но помедленнее.
– Перестань, – насупилась Лира.
Он пожал плечами и отвернулся. Лира придвинулась к Кассиопее.
– Хочешь послушать историю? – спросила она.
Кассиопея не ответила, но Лира начала рассказывать.
– Жила-была девочка по имени Матильда. Она оказалась очень умная. Умнее своих ужасных родителей.
«Матильда»[6] являлась одной из первых длинных книг, которые читала ей вслух доктор О’Доннел. Лира прикрыла веки и сосредоточилась. И опять увидела всполохи, но на этот раз заставила дым превратиться в буквы: они складывались в слова и летали по небу. Невероятно. Где-то вдалеке раздался механический стрекот, шум разрываемого воздуха. Вертолеты.
– Ее папа торговал подержанными автомобилями. Ему нравилось обманывать людей. А мама Матильды вечно смотрела телевизор.
«Безопасность», – подумала Лира и представила себе, что «безопасность» пришпилена к облакам.
– Матильда любила читать, – продолжала она.
– Что ты там бубнишь? – поинтересовался Семьдесят Второй приглушенным и сердитым голосом.
Может, он боялся, что их услышат?
– Рассказываю ей историю, – пояснила Лира.
– Но… – проговорил он и умолк. Лира заметила песок, прилипший к его нижней губе, и пятна пыли на скулах. – Что за история?
– Это книга, – вымолвила Лира. – Называется «Матильда». Мне ее читала одна из врачей, – добавила она после паузы.
Семьдесят Второй нахмурился.
– Ты врешь, – неуверенно произнес он.
– Нет, – заявила Лира. Она решила, что Семьдесят Второй – урод с его слишком высоким лбом и чересчур густыми бровями, смахивающими на двух гусениц.
Правда, губы у него были как у девушки…
– У меня есть книга. Доктор О’Доннел дала ее мне.
Лира задохнулась. Она запустила руку в наволочку, но там не было ничего, кроме папки и ручки. Книга пропала.
– Я тебе не верю, – фыркнул Семьдесят Второй. – Ты не умеешь читать. А врачи никогда… – Он вдруг оборвал фразу и уставился в небо.
– А мне без разницы, веришь ты мне или нет, – парировала Лира.
Она потеряла «Матильду», Лира оцепенела. Может, вернуться обратно?
– Она была здесь, и я…
– Нишкни! – скомандовал Семьдесят Второй, вскинув руку.
– Она мне нужна! – воскликнула Лира. – Доктор О’Доннел подарила ее мне, чтобы я могла упражняться!..
Неожиданно он зажал ей рот ладонью и рванул на себя. Лира начала вопить и брыкаться. Она чувствовала ухом тепло его дыхания.
– Пожалуйста, – взмолился Семьдесят Второй, и она сразу же угомонилась. Никто не говорил «пожалуйста» репликам. – Тихо.
Хоть Лира и перестала биться, он по-прежнему прижимал ее к себе, тяжело дыша в ухо. Лира чувствовала спиной его мускулы. У его пальцев был вкус болотной грязи и соли.
Пот скапливался между их телами. Жужжали насекомые.
Воздух начал рваться в пульсирующем ритме, подражающем биению сердца. Вертолеты приближались. Шум сделался оглушительным, и Лире захотелось втянуть голову в плечи. Ветер несся над болотом, пригибая траву и заляпывая ноги и лица беглецов. И когда звук достиг невыносимого крещендо, Лире показалось, что Семьдесят Второй что-то кричит. Он накрыл ее собой, защищая от ветра. А потом ослабил хватку, и Лира увидела, как дюжина вертолетов проплыла над болотами в сторону руин Хэвена. Через открытые двери виднелись вооруженные люди в шлемах и коричнево-сером камуфляже. Лира узнала в них солдат.
Лира, Кассиопея и Семьдесят Второй хранили напряженное молчание. Несколько вертолетов улетели, но позже вернулись. Лира подумала: а может, они возят пострадавших, как того мужчину, которому аллигатор оторвал ногу, и он надрывался в темноте, пока охранники подсвечивали воду выстрелами? Каждый раз, когда вертолет пролетал над головой, Лиру одолевало искушение подняться на ноги, выбраться из зарослей камышей и скрюченных деревьев и помахать солдатам. Но ее словно придерживала огромная незримая рука, и она продолжала лежать.
Наверное, все дело было в том, что лопасти вертолетов взбивали воздух со звуком, от которого у Лиры ныли зубы. кроме того, она не могла забыть об охраннике, который орал на нее с ружьем в руках. А еще рядом с ней был Семьдесят Второй.
В периоды недолгого затишья они слышали, как между собой перекликаются люди и как ревет на острове огонь. Голоса буквально зависали в едкой пепельной дымке, их несло в болота ветром, от которого саднило горло.
Однако через некоторое время Лира подумала, что пожар, должно быть, потушили, поскольку крики резко прекратились. И вдруг она осознала, что почти ничего не видит. Оказывается, свинцово-серое небо уже потемнело. Солнце садилось за горизонт, и Лире стало очень холодно.
Начался дождь, вскоре сменившийся краткой и яростной грозой. К тому моменту, когда она закончилась, солнце уже спряталось.
Кассиопея не шевелилась. Лира боялась, что прикоснется к ней и поймет, что Кассиопея мертва, но когда она все-таки решилась, то почувствовала биение пульса. Ночное небо озаряли огни снующих туда-сюда вертолетов, периодически над водой проносились громкие возгласы. Лира вспомнила про свою чистенькую кроватку под третьим окном спальни и еле сдержалась, чтобы не разреветься. Вероятно, она задремала, потому что очнулась от кошмара, в котором фигурировали монстры с вытянутыми металлическими мордами.
Она почувствовала руку Семьдесят Второго на своих губах и тяжесть его тела сверху.
– Они прочесывают болота, – прошептал он ей в ухо. – Молчи. И не дыши.
Сердце Лиры лихорадочно колотилось о ребра. Было так темно, что она едва различала Кассиопею, хоть та и лежала в нескольких футах от них. Но секунду спустя она увидела луч фонаря, шарящий по высокой траве – крохотные солнышки вспыхивали и тотчас переносились в другое место. Еще она услышала голоса – не перепуганные и неразборчивые вопли, как раньше, а вполне деловитую и внятную речь.
– Сюда, парни. Тут кровь.
– Господи! Будто слизняк прополз.
– Ты соль прихватил?…
Лира задрожала. Но почему?… Она не могла объяснить. Похоже, она лишилась рассудка. Охранники на ее стороне, верно? Они удерживают чужаков и не подпускают их к забору. Они оберегают реплик. Но страх сдавливал ей горло. Это был ее шанс передумать, подать голос, быть спасенной.
Семьдесят Второй дернулся, и Лира промолчала.
– Одно есть! – воскликнул кто-то.
Свет вспыхнул снова, сверкнув на болотной воде. К говорившему подошли напарники. Лире отчаянно хотелось взглянуть на солдат. Но когда она начала приподниматься на локте, Семьдесят Второй толкнул ее на землю.
– Тихо! – прошептал он. Лира различила смех солдат, новые слова, наполовину унесенные ветром.
– Понесем?…
– А смысл… мертвое…
– Сказали… тела не оставлять…
– А выглядит как настоящая…
Лиру затопил бездонный холод. «А выглядит как настоящая». Неужто солдаты нашли мертвую реплику и теперь удивляются, отчего она похожа на них, если посветить на нее фонарем, – будто речь шла о механической игрушке или кукле на шарнирах. Лира представила себя в виде пазла – она видела такой в комнате отдыха медсестер, – искусно сделанный, аккуратно собранный, но полный щелочек, видимых всем и каждому. Возможно, у людей есть незримое, но принципиально важное свойство, которое ей просто не дано от рождения?
Солдаты приближались. Они остановились у кромки воды. Теперь Лира не сумела бы заплакать, даже если бы и хотела. Легкие заледенели в грудной клетке. Она стиснула челюсти, чтобы зубы не стучали.
– Видите, еще кровь?…
У Лиры перестало биться сердце. Они совсем рядом. Их фонарики шарят по траве. Достаточно ли хорошо они спрятались? Вдруг их заметят?
– Посматривай за крокодилами. Болото ими кишит.
– Давайте назначим Джонсона закуской.
Взрыв хохота. Лира зажмурилась. Уходите, подумала она, хотя до сих пор не была уверена, правильно ли это.
Лишь в одном она не сомневалась: сейчас она точно не хочет, чтобы солдаты увидели ее. Нет, нет, нет.
Уходите.
Внезапно раздался судорожный всасывающий звук, будто вода пыталась пробиться через засорившийся сток. На мгновение Лира оказалась сбита с толку. Она не понимала происхождение жуткого звука. Но потом она поняла, что это Кассиопея пытается заговорить.
