меняю тактику, превращаясь в милую Аленушку. – Вась, да в порядке я. Попу отъела – и юбка треснула, когда я нагнулась резко. Я из-за этого конфуза на собеседование не попала. Не говори никому, мне стыдно, – принимаю невинный и жалостливый вид.
– Пальто где? – поднимает бровь.
– В общаге, – отвожу взгляд, чтобы не врать ему в лицо. – Днем тепло было, а я боялась костюм помять. Хотела красивая приехать на собеседование, – сочиняю на ходу и ресничками взмахиваю. – Ну, Вась! Сам подумай, была бы я такой спокойной, если бы произошло что-то страшное?
Он зависает, погружаясь в размышления. Жаль, нет прямой трансляции того, что сейчас происходит в его голове. Мне остается лишь покорно ждать приговора.
– Значит, в общежитие? – бросает на меня быстрый взгляд.
– Ага, – киваю довольно, когда Вася разворачивает машину и едет обратно. Перестраивает маршрут, а я в душе праздную победу.
Глава 9
Паркуемся вплотную к обшарпанному, неприметному старому зданию. Выскальзываю из салона и собираюсь испариться в лучших традициях профессиональных иллюзионистов, но грозный оклик припечатывает меня к земле.
– Куда?
Вася следует за мной, провожает до двери комнаты, игнорируя косые взгляды комендантши и других студентов, заносит все сумки. Застывает огромной скалой и медленно осматривает помещение, будто высматривая затаившихся врагов.
Благо, соседки нет на месте, а то вдруг бы он ее обыскал, уложив лицом в пол. Переигрывает с образом секьюрити.
– Ну все, Джеймс Бонд, оставь меня. Я переоденусь, – смеюсь я, выпроваживая амбала. – Спасибо, пока, – захлопываю дверь перед его лицом.
Упираюсь в нее спиной и некоторое время внимаю звукам, доносящимся из коридора. Вася, потоптавшись на месте, все-таки шагает прочь, а по пути звонит Лере, чтобы отчитаться. Надо бы самой с ней поговорить, но я сейчас не в состоянии. Стоит мне остаться одной, как паника возвращается. Застревает комком в горле, горит румянцем на щеках, срывается с ресниц солеными каплями.
Всхлипывая, плетусь к кровати. Скидываю с себя пиджак, который пахнет… ИМ. Звериный шлейф перебивает мой нежный аромат, подавляет его. Я будто меченая. Берусь за пояс юбки, чтобы избавиться от нее. Дергаю яростно, срываю чудом сохранившиеся скобки. Касаюсь кромки чулка и островка кожи, где были ЕГО пальцы. Растираю бедро, будто они все еще там и я пытаюсь их сбросить.
И в таком виде меня застает Кристина.
– Ты поздно… И какая-то потрепанная, – задумчиво произносит, рассматривая меня.
– Да юбку случайно порвала, – пытаюсь ответить бодро, но голос предательски дрожит. Да и соседка замечает, как я смахиваю слезы со щек.
– Хм-м, – мгновенно становится мрачной. – Я думала, там все по согласию. Хочешь особых условий, даешь. Не хочешь, уходишь… – опускается на край моей кровати. – А вон оно как, оказывается.
– Не выдумывай, ты чего? – выдавливаю из себя смешок. Но он получается каким-то рваным, безумным.
– Ну, ты правильно реагируешь, – болтает головой, как собачка на лобовом стекле. – Заявлять нет смысла. Ничего не добьешься, зато себе карьеру испортишь. У спонсора бабок столько, что откупится легко, а Валевский тебе порчу своего имиджа не простит. Постарается, чтобы тебя потом ни на одну нормальную должность не приняли. Так что верно мыслишь. Веди себя так, будто ничего не было, – жалостливо улыбается мне.
– Так ничего и не было! – фыркаю я, хватаю халат и полотенце.
Пролетаю мимо чересчур любопытной Кристины так быстро, что мои локоны подскакивают и хаотично развеваются по пути.
– Ты куда? В душевой горячая вода по часам. Ты пропустила время, теперь только утром дадут, – кричит мне в спину, но я стремительно удаляюсь.
Холодный душ – это как раз то, что мне сейчас нужно.
Стою под обжигающе ледяными струями, подставляю лицо к воде, что смывает мои слезы. Но на смену им выступают новые. Яростно намыливаю все тело. Это похоже на паранойю, но мне кажется, что следы зверя до сих пор на мне. Пытаюсь избавиться от них, вымыться дочиста.
И только сейчас, когда опасность отступила, я даю волю эмоциям. Осознание того, что едва не случилось со мной, волнами накатывает и накрывает с головой. Погружает в пучину безысходности, смешанной с гневом.
Меня чуть не изнасиловал какой-то мудак! Прямо на столе в кабинете!
Гадко. Противно. И обидно до боли!
– Да чтоб тебя…
Не жалея проклятий, натираю кожу еще сильнее, оставляя красные пятна.
Наревевшись вволю, беру себя в руки. Страх сменяется злостью. Укутываюсь в длинный халат. Заталкиваю любимый костюм, превратившийся в тряпки, в мусорное ведро. С ненавистью прижимаю крышку, бью по ней ладонью. И возвращаюсь в комнату.
– Ален?
Отмахиваюсь от Кристины, не желая обсуждать «собеседование». Я только успокоилась и хочу все переживать опять.
Устраиваюсь с ногами на постели, беру спасенную из лап хищника папку. Бережно провожу пальцами по обложке. Ощущаю незнакомые шероховатости.
– Эм-м, – хмурюсь, но не понимаю, что именно меня настораживает.
Зажав карандаш между пальцами, пытаюсь поймать вдохновение. Надеюсь, что это поможет мне отвлечься. Но перед глазами почему-то всплывает зверь. Его мощное накачанное тело облачается в классический костюм, но с современными модными детальками. Мысленно разрываю его в лохмотья. Но образ возвращается. Навязчиво влезает в мой уставший мозг, требует его перенести на бумагу. Создать. Оживить.
Похоже на Стокгольмский синдром. Сбежала от маньяка, но по-прежнему думаю о нем. Подбираю костюм, хотя ему больше бы подошли цепь, ошейник и клетка.
Он бешеный и должен быть взаперти. А я… ненормальная, если не могу бороться со своей одержимостью и машинально раскрываю папку.
Сдаюсь. В конце концов, я просто сделаю набросок! Не для зверя, а для абстрактного мужчины.
Наношу на лист пару штрихов карандашом – и замираю, моргая часто.
– Что это? – лепечу себе под нос, листая бумаги.
Различаю итальянские слова, вчитываюсь. Я знаю язык – родители заставили выучить, да и часто брали меня с собой за границу. У отца на меня большие планы. Ждет, что я так же, как и Алик, вольюсь в семейный бизнес. Знал бы он, чем я тут занимаюсь в его отстутствие и как меня на столах спонсоры зажимают…
Нет-нет. Не дай бог!
– Так… – обращаю все свое внимание на папку.
Контракт с итальянским производителем кожи и меха. К слову, довольно известным.
– Ого, – округляю глаза, зацепившись за крупную сумму. – Лев Романович Царев, – нахожу имя рядом с размашистой подписью.
Понимаю, что это ОН.
Неудивительно, что Валевский так кружит возле спонсора. Золотая жила. Правда, с гнильцой, но кого это волнует в мире бизнеса?
– Говнюк богатый, – не устаю оскорблять насильника. Надеюсь, он там задыхается от икоты!
Еще раз пролистываю контракт. Прокручиваю
