Вследствие относительного отставания Белоруссии по сравнению с Россией в проведении рыночных преобразований руководители ее государственных предприятий всегда стремились любой ценой сохранить традиционную межотраслевую и внутриотраслевую специализацию и кооперацию с российскими партнерами. При этом белорусское государство де-факто гарантировало выполнение обязательств по двустороннему обмену товаров и услуг, что заметно облегчало положение российского бизнеса, завершавшего формирование новых отношений собственности и рыночного механизма у себя в России. В итоге развитие торговых, а затем и инвестиционных связей между двумя странами приобрело устойчивый характер. Россия стала для Белоруссии основным рынком сбыта и главным источником поставок ресурсов при постепенном уменьшении роли других основных партнеров – Казахстана и Украины.
Так, доли Казахстана и Украины в российском экспорте за 1995–2003 годах снизились соответственно с 3,3 % до 2,7 % и с 9,1 % до 5,7 %, а в импорте – с 5,7 % до 4,3 % и с 14,2 % до 7,7 %. В то же самое время доля Белоруссии в экспорте в РФ увеличилась с 3,8 % до 5,6 % и в импорте – с 4,6 % до 8,5 %. Среди торговых партнеров России в СНГ Белоруссия заняла первое место: за 1995–2004 годах товарооборот вырос с 4,9 до 17,6 миллиарда долларов, оттеснив с лидерства Украину (сокращение с 13,8 до 12 миллиардов долларов), и существенно опередив Казахстан (при незначительном увеличении с 5,23 до 5,75 миллиарда долларов).
Правда, в 2006 году Украина вновь заняла лидирующее место среди торговых партнеров России в СНГ за счет скупки российскими олигархическими структурами пяти украинских нефтеперерабатывающих заводов, что повлекло увеличение поставок нефти на Украину.
Как отмечалось выше, между Россией и Белоруссией по-прежнему остается серьезной проблемой общая несбалансированность их взаимной торговли, вытекающая из сложившейся структуры российско-белорусского торгового обмена. На сырую нефть, природный газ, электроэнергию и черные металлы приходится почти половина российского экспорта в Белоруссию, а на машины и транспортные средства, химическую продукцию, продовольствие, текстиль, текстильные изделия и обувь – почти 74 % импорта из нее. Как представляется, массированные закупки в России топливно-энергетических ресурсов и технологически простых полуфабрикатов непропорционально велики для страны с таким промышленным потенциалом, как Белоруссия. Начиная с 2002 года, республика получает 21 % всей российской сырой нефти, поставляемой странам СНГ, 33 % природного газа, 31 % целлюлозы, 35 % необработанных лесоматериалов, 38 % переделочного чугуна и 99 % фосфата кальция, используемого для производства минеральных удобрений.
Что же касается машинотехнической, химической, продовольственной и другой продукции – более высокой степени обработки, то по этим позициям Белоруссия имеет в двустороннем обмене стабильное положительное сальдо.
Сложившаяся тесная взаимозависимость экономик России и Белоруссии определяет императивы дальнейшей реинтеграции как на двусторонней основе, так и в рамках интеграционных объединений, в которых участвуют обе союзные страны.
2. Состояние союза
Отношения России и Белоруссии следует характеризовать, строго говоря, как развивающиеся не в рамках декларированного Союзного государства, (до которого еще очень далеко, да и то – при самом оптимистичном сценарии), а как обычные партнерские двусторонние отношения, имеющиеся у России с любой другой страной СНГ.
По мнению специалистов по российско-белорусским отношениям – сторонников единения двух родственных народов, двенадцать лет декларируемой двусторонней интеграции следует считать периодом дальнейшего размежевания России и Белоруссии. Среди причин, предопределяющих именно такое развитие событий, следует выделить несколько главных:
Во-первых, сохраняется разобщенность политических сил, ратующих за объединение двух стран в единое государство.
Во-вторых, политические силы внутри России, совершившие развал «империи зла», до сих пор имеют сильные позиции в эшелонах российской власти и всячески саботируют реализацию интеграционных договоренностей двух стран.
В-третьих, существуют серьезные различия в российской и белорусской моделях перехода к рынку. В России с 1992 года внедряется модель радикальной шоковой экономической либерализации. Сторонники единения и белорусское руководство во главе с Александром Лукашенко считают нынешний экономический курс российского правительства вторым изданием гайдаровских реформ. Позиция белорусского руководства: эволюционный путь перехода к рынку с опорой на государственное регулирование экономики, сохранение значительного государственного сектора – необходимого противовеса формирующейся рыночной стихии, социальная направленность экономики.
В-четвертых, в России сложился единый фронт из части предпринимателей, чиновников и интеллигенции, ориентирующихся на компрадорский и зависимый путь развития, готовых в обмен на поддержку со стороны евроатлантических структур и дальше удерживать РФ на периферии в качестве сырьевого и энергетического придатка. И, естественно, не допускать ни в какой форме союза с Белоруссией.
В-пятых, российское общество остается расколотым: менее 1 % населения в результате приватизации стали владеть бывшей общенародной собственностью и, по существу, определяют корпоративную направленность рыночных реформ, а 70–80 % населения оказались в нищете и бедности, испытывают социальную растерянность и дезориентацию, не понимают предлагаемые сверху реформы. Нарастающее имущественное расслоение в российском обществе заставляет большинство россиян думать каждый день о «куске хлеба», а не об интеграции, в том числе с Белоруссией.
В-шестых, действия российской и белорусской оппозиций в отношении строительства Союзного государства созвучны и направлены против всякого союза Москвы и Минска. Лидеры оппозиции считают невозможным и нецелесообразным скрещивать «медведя» с «зубром».
В-седьмых, действия противников Союзного государства активно поддерживают лидеры и национальные элиты в этнических административных образованиях внутри России (татары, башкиры, ингуши и др.), обвиняющие русских и белорусов в панславизме, заявляя при этом: «Мол, что нам делать в славянском Союзном государстве?».
В-восьмых, Запад также не желает усиления славянского фактора в Европе, а евроатлантические структуры всеми способами противодействуют усилению России (в том числе за счет объединения с Белоруссией) на западном направлении.
В-девятых, почти все страны СНГ, и особенно Украина, с подачи Запада и в обмен на финансовую помощь всячески критикуют «союз двух», как якобы ломающий отработанные интеграционные схемы на постсоветском пространстве. Тем самым, блокируется создание его положительного имиджа в странах Содружества.
В-десятых, российско-белорусское интеграционное объединение с самого начала испытывает перманентный системный кризис, основными причинами которого следует считать превалирование политики над экономикой, а в рыночных условиях должно быть все наоборот. По определению академика РАН Никиты Моисеева, «системный кризис проявляется тогда, когда государственный аппарат не имеет целей обеспечить благополучие и развитие государства, а стремится лишь обеспечить собственную стабильность» [14] .
В течение интеграционного периода наблюдается явное преобладание личных целей чиновничьей номенклатуры, стремящейся любыми способами остаться во власти. Особенно рельефно кризисные черты проявились в периоды подготовки и заключения Договора о Союзе Беларуси и России (2 апреля 1997 года) и Договора о создании Союзного государства (8 декабря 1999 года), когда под жестким прессингом либеральных реформаторов из основополагающих интеграционных документов целенаправленно выхолащивался нормативно-правовой стержень государственного единения двух народов. Правда, в эти годы Россия фактически выпадала из интеграционных процессов на всем постсоветском пространстве. В результате за двенадцать лет мы имеем фактически военно-политический союз двух стран и одни лишь предпосылки к формированию экономического союза – основы единого Союзного государства.
В-одиннадцатых, после расширения Евросоюза и принятия в его члены Польши, которая играла до последнего времени роль главного отстойника незаконных мигрантов в ЕС, эту роль Запад хотел бы теперь навязать России и Белоруссии. Однако жесткая позиция белорусского руководства в отношении подобных миграционных планов, в отличие от мягкотелой позиции РФ, нарушает задумки западноевропейских «интеграторов».
В-двенадцатых, политические силы, которые могли бы прийти к власти в Белоруссии на волне критики нынешнего белорусского руководства и при обильной финансовой помощи со стороны ЕС и США, – последовательно антироссийские, прозападные силы. Белорусская оппозиция (преимущественно польская по своей родословной) настраивает страну на другой вектор развития, по которому уже идет Украина. Результаты известны. Что касается непосредственно дальнейшей судьбы Республики Беларусь, оппозиционные силы не имеют никакой реальной альтернативной программы действий нынешнему социально-экономическому курсу команды Лукашенко, безосновательно обвиняя последнего в узурпации верховной власти в корыстных целях. Это явственно проявилось во время встреч лидера белорусских оппозиционеров Александра Милинкевича с российскими политиками в Москве накануне последних президентских выборов в Белоруссии в марте 2006 года. Хотя, надо заметить, политическое кредо того же Милинкевича заключается в первую очередь в изменении внешнеполитического вектора республики и проведении белорусской экономической реформы в интересах тех, кто субсидирует его оппозиционную деятельность.
