Эскадрилья Андре уже вся в Мадриде. Гидес задержался с поручениями здесь. Он резв, мил, насмешлив. Он рассказывает: проезжая через маленькую площадь Прата, под огромным полотнищем «Виска Сандино!», он спросил у местного жителя, кто повесил эту надпись. Местный житель удивился его наивности: «Как кто? Сандино!»
Сообщение о фашистской атаке на Тардиенту. Мятежники начали с воздушного налета, затем послали в атаку пехоту, поддержанную артиллерией. Их отбили пулеметами, ленточными гранатами и врукопашную. Отлично дрался батальон имени Маркса. При одном из убитых фашистов нашли неотправленное письмо: «Завтра идем в Тардиенту бить абиссинцев и обедать». Мятежники называют себя итальянцами, правительственные войска – абиссинцами.
В газете «Публиситад» – длинная телеграмма от коллеги-журналиста об одержанной победе. Она кончается сообщением: «Корреспондентский пункт нашей газеты в Тардиенте (речь о спальне расстрелянного мукомола) стал постоянным местом посещений виднейших политических деятелей. Так, вчера нам нанес визит представитель большевистской газеты «Правда».
17 августа
До сегодняшнего дня никаких известий, информации из Москвы. Здешняя печать поглощена целиком внутренними делами.
И вдруг сегодня во всех газетах снимки московских демонстраций в честь испанского народа и еще большое фото – улыбающийся, счастливый, победивший Чкалов стоит рядом со Сталиным, Ворошиловым, Кагановичем.
Это оживило день, а то тоскливо было бездеятельно лежать с поломанной ключицей. И самолета на Мадрид нет, и новости с фронта неважные.
18 августа
Поутру на английской машине «Драгон», крайне обветшалой, улетели из Барселоны. Перед отлетом – совещание пассажиров с пилотом и французским директором аэродрома, как лететь в Мадрид: кругом, берегом, через Валенсию, или напрямик, над территорией мятежников?
Пассажиров – восемь, все разной национальности, незнакомы, все подозрительны друг к другу, все подозрительны пилоту, и пилот подозрителен всем. Неизвестно, откуда он, его ли самолет и откуда сам самолет. Все устроились лететь через директора аэродрома. Директор, веселый краснощекий господин, знает все, но не объясняет ничего. Ко всем у него одно и то же обращение: «Мой бедный друг».
В результате долгого спора принято решение в согласии с пилотом: лететь напрямик, с тем, чтобы над территорией мятежников подняться не менее чем на две с половиной тысячи метров. Самолет плотно загружают неопределенного вида поклажей, между ящиками и чемоданами набиваются люди.
Летим сначала побережьем, затем на юго-запад. Через сорок минут подходим к горным цепям. От жары и потоков воздуха в ущельях очень болтает. Чемоданы начинают разъезжать внутри кабины… Вот Сиерра Кукалон, Сиерра Кудар, Сиерра Альбарасин. Здесь южная часть занятой мятежниками арагонской провинции. Скоро начнется Новая Кастилия. Летим час, до Мадрида еще час. Но пилот вдруг меняет курс. Вместо Гвадалахары мы поворачиваем на восток. Горы утихают, сменяются волнистыми холмами, затем равниной. Мы летим в Валенсию. Почему? Не хватает бензина. Но ведь до Мадрида такое же расстояние! И зона мятежников уже пройдена на три четверти! Впрочем, здесь трудно вступать в пререкания. Еще час полета – на необозримом, геометрически четком узоре оливковых рощ – голубая, зеленая, розовая, в светлой дымке, Валенсия.
На аэродроме представитель «гардиа сивиль» пробует проверить у прилетевших паспорта. Только пробует, большинство пассажиров в ответ вытаскивают документы более чем странного вида. Один предъявляет просто визитную карточку. Жандарм качает головой и отходит в сторону.
В аэропорту нет бензина, – пока его подвезут, можно съездить в город. Здесь все выглядит спокойно и мирно. Красивые площади с небоскребами изнывают от жары. На тротуарах под пальмами, за столиками, пьют кофе и вермут, слушают радио. Иногда, обмакнув или послюнив палец, подымают вверх – нет ли ветерка с моря.
В порту и на рейде много судов, – выгружаются нефть, чугунные болванки, скот из Югославии.
К трем часам баки наконец полны. Вылетели. Быстро кончились чистенькие оливковые рощи на ровной багровой земле. Пошла суровая, выгоревшая, скалистая сиерра.
Старенький «Драгон», обливаясь ручьями горячего масла, ползет вверх. Два моторчика «Джипси» по сто семьдесят сил тужатся тащить восемь человек, пилота, механика и гору клади. А в Москве, в Ленинграде, повсюду на родине сегодня День авиации. По московскому времени сейчас восемнадцать часов. Сотни самолетов, тысячи парашютистов, десятки тысяч людей на Тушинском аэродроме. И эскадрилья имени Горького где-то сбрасывает тучи листовок. И свежо, есть чем дышать, не то что в этом рыдване над кастильской каменной сковородкой.
Наконец на плоскогорье, серой известковой массой, в облаке пыли, возникает Мадрид. Он кажется одиноким среди гор. Предместья его обрываются сразу. Мало зелени, только большое зеленое пятно леса Касса дель Кампо.
На аэродроме много народу, почти все военные. Бродит Андре, – он устал, худ, взвинчен, не спал много ночей. Его отзывают то в одну, то в другую сторону; все управление эскадрильей происходит стоя, на ходу, в разговорах.
Мы едем в город. После Барселоны здесь спокойнее, обыденнее. Меньше декоративности, флагов, плакатов. Автомобили не измазаны огромными лозунгами, на лицах сравнительно нормальное движение. Сравнительно – имея в виду манеру езды испанских шоферов.
Почти не видно разрушенных зданий. Много магазинов, закусочных, гостиниц обозначено надписью «инкаутадо»; это те предприятия, которые взяты в государственное или профсоюзное управление.
Повсюду, как и в Барселоне, здесь властвует «моно» – синий холщовый или бумажный комбинезон с застежкой «молния». Очень удобны альпаргатас – легкие белые полотняные тапочки на веревочной подошве. Раньше в этих кварталах Мадрида даже в самую страшную жару неудобно было показаться без пиджака, жилета, галстука, без шляпы. Сейчас вся столица разгуливает в моно и в альпаргатас, с непокрытыми головами – милиционеры, разносчики воды, дамы, почтенные старцы.
19 августа
Военное министерство – в самом центре города, на холме, в саду. Перед подъездом статуя «Большого капитана» – Гонсалеса из Кордовы, знаменитого средневекового полководца. Лестницы, приемные и залы дворцового типа – мрамор, ковры, гобелены. К этому зданию пристроены более новые корпуса канцелярского типа – генеральный штаб.
Все залы полны народу – люди за столами, у телефонов, в групповых разговорах. Очень много штатских, особенно депутатов парламента. Они сидят здесь часами и целыми днями, выпрашивают, вытягивают, мольбами, или протекциями, или угрозами, у министерства по 500, или 300, или 150 солдат, или винтовок, или пулеметов, или грузовиков для своего избирательного округа. Это считается проявлением патриотизма, преданности избирателям и даже военных талантов. И министерство, уступая нажиму, поторговавшись, раздает делегатам по 490, или по 275, или по 140 винтовок, солдат, грузовиков…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
