Лейтенант вывел даму на крыльцо и поманил пальцем машину. «Опель» немедленно подкатил, Ганс выскочил и распахнул дверцу перед начальником и дамой. В дороге они были вынуждены молчать, но когда автомобиль остановился у знакомого здания ЧК, лейтенант вышел первым и подал фрау Петровой руку.
— Прошу фас.
Ксанкина рука замерла на полдороге.
— Фы боитесь?
Она пересилила внезапный испуг и вышла из машины. У дверей здания все так же стояли караульные, только теперь в черной форме. Они отдали лейтенанту честь. Он бросил короткую фразу, и они вдруг сделали шаг вперед.
— Я фелел им фас арестовать, — пояснил Корф и внезапно добавил: — Фрау Ларионофа?
Ксанка инстинктивно дернулась, а немец только сильнее сжал ее руку.
— Дома и родные стены помогают, да? Посмот рим, может быть, здесь фам сидеть будет приятней, чем ф другом месте?
Солдаты подхватили словно онемевшую Ксанку и втащили внутрь.
* * *
Вопросы были все те же: «Кто организатор? Сколько диверсантов с ним работало? Кто дал задание? Является ли он офицером Красной армии? Кто обучал его минному делу? Какие явки в городе он знает?».
Валеру пока не били, но спать не давали третьи сутки, и он не решился бы сказать, что хуже. Дважды его допрашивал сам герр начальник гестапо, значит, Мещерякова считают важной птицей. Их можно понять: ликвидировать группу подпольщиков в тот момент, когда они собирались взорвать одну из самых крупных местных шахт!
— Я не диверсант, — твердил, как заклинание, Валера, — у меня даже зажигалки не было, как бы я зажег фитиль?
— Не считай нас идиотами! — орал начальник гестапо. — Кто руководил вашей группой? Как вы поддерживаете связь?
— Никто.
— Значит, ты — руководитель?
— Я бывший главный инженер, теперь — начальник ремонтной бригады.
— Твои рабочие нам все рассказали, брось притворяться, и мы сохраним тебе жизнь!
Валера придерживался одной линии поведения, выработанной еще когда его везли в гестапо. Хотя, когда тебя берут с поличным, любая линия кажется глупой. Даже если никто из рабочих не сознается, ему и его двум спутникам не отвертеться. Странно, что гестаповцы до сих пор не предъявили им отпечатки пальцев, снятые с ящиков и динамитных шашек. Или у них техническая служба не работает?.. Дела остальных шахтеров были бы неплохи, если б было мирное время и если бы для фашистов существовала презумпция невиновности. В глубине Валерий знал, что все рассуждения о шансах на спасение хоть для части рабочих ничего не стоили. Возможно, что группу расстреляют хотя бы для острастки, чтобы предупредить тех, кто собирается им на смену.
Все эти мысли существовали в каких-то обрывках, они то возникали, то проваливались в тьму небытия, откуда Мещерякова возвращал крик начальника гестапо или одного из следователей. Наконец настал момент, когда Валерка стал отключаться буквально через минуту. Гестаповец вызвал охрану и шатающегося арестанта увели в камеру. Тут он упал на пол и мгновенно уснул, чтобы быть разбуженным в следующую секунду.
На него вылили ведро ледяной воды, и Валера с трудом открыл глаза. «Вдруг теперь побьют?» — мечтательно подумал он. Хороший апперкот может подарить полчаса забвения…
— Герр Мещеряков? — позвал знакомый голос. — Здравствуйте, это я — Корф.
Валерка приподнялся и сел в луже стекающей с него воды.
— Опять на допрос?
— Нет, просто мне разрешили с вами пого ворить.
— О чем? Я спать хочу! — арестант готов был плюхнуться обратно в лужу и уснуть.
— Я вам помогу, — Корф потянул Валеру вверх. Тот напрягся и сумел сесть на нары. — Герр Мещеряков, вы меня сильно подвели своим необдуманным поведением, но я готов протянуть вам руку помощи. Дело в том, что начальник гестапо кое-что мне должен. Я могу похлопотать перед ним за вас, но с одним условием.
— Я не могу предать товарищей, — тихо сказал Валера.
— Бога ради, избавьте меня от вашего идеализма! — воскликнул Корф. — Я стараюсь вытащить вашу голову из петли, а вы мне условия ставите. Кто из нас находится в худшем положении?
— Не знаю, — сказал, прикрывая тяжелые веки Валерка, — может, тот, кто делает первый шаг? Вы же не дурак и догадались, что я перевозил на машине коменданта.
— Далась вам эта машина! Слушайте, герр Мещеряков, мне нужна сущая безделица: план этого здания до реконструкции.
— Этого?
— Да! Этого самого, в котором мы сидим.
— Допустим, сижу я.
— Этот дом дважды перестраивали: в 1923-м, когда сюда вселилась ЧК, и в 1927-м, после пожара. Мне нужны чертежи всех трех планировок здания. Когда-то вы сами здесь служили и должны помнить расположение кабинетов. Потом, вы крупный местный инженер и были тесно связаны с городским хозяйством, отделом архитектуры, да?
— Был, но не настолько, чтобы…
— Это мое единственное и окончательное условие. Если вы подскажете мне, где найти чертежи или сами их нарисуете, то я добьюсь вашего освобождения и освобождения части ваших людей. Если нет, то вы обречены. Подумайте, лучше спастись части, чем погибнуть всем. Хорошо подумайте!.. Приятных сновидений! — бросил напоследок лейтенант, заметив, что Мещеряков валится набок. Прежде, чем он успел покинуть камеру, Валерка провалился в тяжелый, как в лихорадке, сон…
12
— Как чувствует себя ваш подопечный, лейтенант? — спросил начальник гестапо.
— Вы над ним хорошо потрудились, — сказал Корф, — я даже не уверен адекватно ли он понял все, что я ему говорил. Отличная работа!
Начальник поморщился.
— Избавьте меня от ваших комплиментов, господин лейтенант… Я ценю вашу помощь в раскрытии диверсионной группы, но желание контролировать это дело целиком говорит о непомерном тщеславии или желании что-то скрыть от меня. Такое поведение мне не может нравиться. Я согласился на ваше руководство операцией только потому, что у вас нашлись высокие покровители в Берлине, но даже их влияние не безгранично. Формально вы, Корф, починены мне, а я начинаю терять терпение. Что мы тянем с этим Мещеряковым? Чего ждем?
— Ждем остальных Мстителей, — улыбнулся лейтенант, ничуть не смущенный выговором гестаповца.
— Это похоже на детскую игру в прятки, причем никому не известно количество участников.
— Мне известно, — сказал Корф. — Их было четверо друзей, которые еще подростками водили за нос целую армию. Себя они называли тогда «Мстителями», а аборигены прозвали их за ловкость Неуловимыми. Их историю мне подробно пересказал русский офицер Овечкин, который работал в контрразведке белой армии у полковника Кудасова. Если бы не мое появление в Юзовке с надежно подготовленной легендой, то мы бы уже лишились самой крупной шахты региона. Еще немного терпения, штурмбаннфюрер, и мы захватим остальных членов большевистской банды, преступ ления которых начались еще в 1920 году. Не далее, как сегодня…
