Постепенно Сфандра разглядела лица жрецов - бледные, с черными глазами и темными ртами; руки, до локтя выкрашенные охрой; волосы, стянутые в пучок на макушке. Она даже не поняла, мужчины это или женщины.
Но вот одна из этих фигур сделала шаг вперед, и еще до того, как она заговорила, по легкости и грации движений Сфандра поняла, что это - женщина.
- Назови свое имя, женщина из степей, - негромко произнесла она.
- Сфандра - так назвали меня при рождении, имя матери моей - Эстред. Отца я не знаю.
Лицо жрицы осталось неподвижным. Сфандра не поняла, достаточно ли ей такого ответа. Помолчав, жрица задала второй вопрос:
- Пришла ли ты к Алат с просьбой, Сфандра, дочь Эстред?
- Нет, - тут же ответила Сфандра. - Я пришла лишь склониться перед той, чья воля - закон жизни, чьи капризы - столпы вселенной, чья милость оборачивается жестокостью, а жестокость - милостью.
- Хорошо, - сказала жрица. - Есть ли еще причина для того, чтобы прийти в этот храм?
Под пристальным взглядом жрицы Сфандра смешалась. Ей показалось на мгновение, что эти черные неживые глаза видят все и скрыть от них правду невозможно. Но это длилось лишь мгновение. Овладев собой, Сфандра смело ответила:
- Любопытство, быть может. Но превыше всего - почтение к светлой Алат, о жрица.
Великий Митра, зачем она солгала! Эта женщина в алом шелке не поверит ей. В храме Алат настоящие маги, они сумеют разглядеть такую неуклюжую ложь... Однако жрица спокойно произнесла:
- Идем.
Она повернулась и тихо направилась в стену храма. Не сводя глаз с прямой спины, закутанной в алый шелк, Сфандра двинулась следом. Перед жрицей стена расступилась. Четыре гигантских лепестка медного шиповника раздвинулись, освобождая дорогу. Сфандра ступила в проход.
Второй зал был меньше первого. Через отверстие в потолке падал четкий прямоугольник света, и в солнечных лучах, вырываясь из полумрака храма, стояла невысокая алебастровая статуя девочки в солдатском шлеме, из-под которого ей на плечи падали длинные волосы. Ноги девочки были обуты в сандалии. На ней была длинная туника с разрезами от подола до середины бедра. Маленькие руки держали круглый щит и короткий кривой меч. Лицо богини было скуластым, с узкими глазами и очень пухлыми губами. Камень сиял. Он сам точно излучал свет.
Суровые серые стены храма были исписаны странными знаками. Сфандра увидела повторяющиеся точки, вертикальные и горизонтальные черты, ломаные и прямоугольные скобки, прямые и косые кресты. Сфандра умела читать на нескольких языках - мать Антиопа учила девочек не только стрельбе из лука, но и грамоте - но язык этой надписи показался ей незнакомым, а начертание букв чужим и странным. Было в нем что-то жестокое и чужеродное, как и в самой этой восточной богине.
Надписи были рассечены высокими барельефами, изображающими трех юных женщин, похожих на Алат, - таких же раскосых, веселых и беспощадных.
По четырем углам зала стояли курильницы, вырезанные из полупрозрачных камней - светлого нефрита и седого обсидиана. По форме они повторяли храм: кубы с резными окнами, сочащимися дымом. В серебряных чашах тлели угли. Душный, сладковатый дым поднимался над курильницами, и вдыхая его, Сфандра смутно догадывалась, что дышит отравой.
Как и в первом зале, здесь были люди. И все они словно срослись с храмом. Они сидели вдоль стен, подтянув колени к подбородку и подвязав их платками.
Перед богиней Сфандра замерла. Она увидела, что в центре круглого степного щита, которым прикрывалась юная Алат, густым темным светом горит крупный синий камень. У нее внезапно перехватило дыхание. Алазат Харра оказался крупнее и прекраснее, чем она себе представляла, слушая рассказы матери Антиопы. Он источал могущество и силу. Он был Власть. И эта жестокая, бездумная девочка-богиня, пришедшая с далекого Востока, стала здесь повелительницей именно потому, что Алазат поднялся и стал ее щитом.
Хмурясь, жрица наблюдала за чужестранкой. Сфандра внезапно ощутила на себе взгляды сотни потаенных глаз. Диковинные надписи на стенах что-то кричали на неизвестном языке, обращаясь к ней, но она не понимала их. Три богини, усмехаясь, смотрели на нее сквозь ядовитый дым курильниц, который заставлял глаза гореть и руки сцепляться. И сама Алат, казалось, вот-вот захохочет, видя смятение чужестранки.
- Этот камень... - сказала Сфандра, пытаясь объяснить жрице причину своего замешательства.
- Богиня направила руку человека по имени Алазат, - спокойно сказала жрица. - И он принес ей этот дар, сделавший Алат великой. Ты знаешь об этом. Последняя фраза не была вопросом.
- Да, - хрипло сказала Сфандра. - Он прекрасен. Неожиданно в тишине храма прозвучала невидимая струна. Потом вторая. Откуда взялась здесь лютня, кто играл на ней, скрываясь в темноте, за дымом курильниц? Струны загремели резко, отрывисто, и жрица нараспев заговорила:
- Вот желтая струна Зират, слушай ее, Сфандра из степей. Быстро воспламеняется человек желтой струны и быстро сгорает.
Мелодия лютни изменилась и зазвучала в темноте храма на более низких нотах.
- И вот белая струна, Замэнат, Сфандра из степей. Слушай. Медлительны, неповоротливы люди белой струны, но невозможно заставить их свернуть с пути, отказаться от цели. Их тела устилают дорогу к великой цели.
Словно изогнувшись, мелодия лютни упала до самых низких нот.
- И черные струны слушай, Сфандра, дочь Эстред, струны неотвратимой смерти. Мрачны люди черной Мэнат, но открыта им мудрость жизни, и суть ее неотвратимость смерти, какой бы долгой и прекрасной ни была жизнь. Слушай ее, женщина с белыми волосами.
Сфандра молчала, все больше подчиняясь властному голосу жрицы и неодолимому ритму, заключенному в музыке. А мелодия вдруг взмыла и стала веселой и яростной. Сфандра встрепенулась, глаза ее широко раскрылись. Дым заволакивал стены, и только девочка Алат победоносно светилась в широком солнечном луче, рассекающем полумрак.
Жрица резко хлопнула в ладони.
- Красная струна Алат! - выкрикнула она. - Струна горячей крови, стучавшей в висках, стекающей по мечу! Ты воин, юная женщина из степей!
- Да... - шепотом отозвалась Сфандра, чувствуя, как слабеют ее руки.
Голова кружилась. Музыка становилась все громче. Гремели уже три или четыре лютни. Беззвучно раскрылись еще три окна в потолке, и лучи-лезвия упали на трех богинь. Задетое этими лучами одеяние жрицы, казавшееся в темноте пепельным, вдруг вспыхнуло нестерпимо алым светом. Отблески сверкающего шелка пронизывали дым курильниц, окрашивая и его в кровавый цвет. Черные глаза на бледном лице загорелись.
- Три богини судьбы смотрят на тебя, Сфандра, три богини - старшие сестры Алат, готовые повиноваться ее слову. Черная богиня Мэнат, неотвратимость смерти. И белая богиня, неумолимость течения времени, Замэнат. А третья, Зират, желтолицая, воля и каприз. В честь четырех сестер их отец, Безымянный Бог, создал лютню. Только он дал ей еще и пятую струну - душу...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
